— Дочитался… — захихикал Сашка.
— Псих, — определил Сашкин дядька.
А Король хмуро поглядел на меня:
— Не дури.
— Что вы на парня напали? — благодушно произнес Федотыч. — Сам таким был… Романтика! — И резко сказал: — Никакого тут общества нету. А тайна есть. Только собаки язык наружу вывешивают, а человек держит его за зубами. — Он загасил сигарету о спичечный коробок. — Теперь по домам. Попили чайку — и баиньки. Связь будешь держать с Виктором, — добавил он мне на прощание.
Мы с Королем и Сашкой вышли, Сашкин дядька остался с хозяином.
Домой мы возвращались наземным путем, вроде бы как закадычные друзья, три мушкетера.
— Я думал, ты размазня, — признался мне Сашка.
— С маслом, — сказал я.
— Что с маслом?
— Каша такая. Размазня с маслом. Любишь?
— Я люблю, когда о деле серьезно говорят, — насупился Сашка. — А не размазывают.
— Да где дело-то? Всех и делов — чаю попили, — разочарованно заметил я.
— Будет дело, — пообещал Сашка.
— Леня, не прикидывайся дурачком, — посоветовал Король.
— Мне прикидываться не надо, — и я гордо скрестил на груди руки.
— Шут гороховый, — невольно улыбнулся Король.
— Чао! — сказал нам Сашка. Ему было с нами не по пути.
— Досталось мне от Федотыча… — Король проводил меня до сарая.
— Он тебе не доверяет? Хорош гусь!
— Я же тебя прямо к нему привел, — защищал Король Федотыча.
— A-а, конспирация. Как в шпионских фильмах? Связной должен знать только связного и ни при каких обстоятельствах не выводить на резидента, — отчеканил я.
— Дались тебе шпионы да тайные общества, — раздраженно пнул Король ногой пустую консервную банку. — Элементарная предосторожность.
— Значит, понимаете, что преступники, — поддел я его.
— Ну, знаешь! — возмутился он.
— Шучу, — беззаботно сказал я. — Какие мы преступники? Обыкновенные мелкие спекулянты.
— Ну, знаешь! — повторил Король.
— Ничего страшного. Попадемся — нагреем родителей, как несовершеннолетние, на крупный штраф либо отсидим несколько лет в подростковой колонии — романтично! — широко улыбнулся я. — Там и секцию дзюдо организуем.
— Ты что, от природы клоун? — пришел в себя Король. — Врожденное?
— Благоприобретенное. Не беспокойся, попадаются только идиоты, — заверил я его, — кретины, дебилы и олигофрены… А мы не из того управления.
— С тобой не соскучишься. — Король крепко пожал мне руку.
— Со мной — да. — Я сжал ему руку еще крепче. — Это уж точно. Гуд найт, ваше величество! И пусть вам приснится выпуклый образ Сашкиного дядьки и незабвенные черты Федотыча. Кстати, а кто он? — небрежно спросил я.
— Сторож на кладбище, — ответил Король. Мой легкомысленный тон ему явно не нравился. — Кто ж еще!
— А я-то думал, он полномочный представитель ансамбля «Абба» в Советском Союзе. Миль пардон, мой Король, — раскланялся я с ним. — А он, случайно, не сводный брат того негра, у которого болезнь Паркинсона — трясучка, по-нашему, — из группы «Бони М»? Видал по телевизору их выступление?
— Может, ты с нами… передумал? — нахмурился Король.
— Читайте на ночь журнал «Крокодил», — посоветовал я. — Может, тогда к вам юмор вернется. А главное — береги нервы. Передачки нам обоим Славка будет носить: он хорошо готовит.
— Черт! — нервно сказал Король. — На тебя невозможно злиться.
— Вот и не злись. А где мы станем пластинки брать? Сашкины вы, наверное, уже все перетаскали на толкучку?
— А за это ты не волнуйся, — посоветовал Король. — Сколько захочешь, столько и получишь. По потребностям.
— Мне бы еще и твои способности.
— Не умеешь — научим. Не хочешь — заставим.
— Только без угроз. Я волонтер-доброволец.
— Спи спокойно, Диоген, и не морочь себе извилины серого вещества. — Король заспешил к дому. — Со мной не пропадешь!
Как-то неудачно все у меня складывается. Ведь мы могли бы стать настоящими друзьями с Королем. Он единственный парень, к которому меня потянуло, у нас с ним много общего, как говорится, в наших достоинствах. Зато недостатки у нас разные.
Точнее, все, что во мне есть плохого, у него в квадратной степени: самолюбие, гордость непомерная, пижонство.
Положа руку на свое честное сердце, могу признаться: все хорошее в нем тоже посильнее, чем у меня, — обаяние, смелость, находчивость, уверенность, неоспоримые качества вожака, актерский талант, наконец.
Может быть, у каждой яркой личности черты характера должны быть в каком-то равновесии? Одно сдерживает другое? Если увидишь очень сильную черту, не сомневайся, что есть и очень слабая, диаметрально противоположная? Я читал где-то, что сентиментальные люди зачастую бывают крайне жестокими: могут проливать слезы над бездомной собачкой и не помогать человеку в беде.
Но тогда, выходит, все предопределено с рождения и человек ни в чем не виноват?
Не думаю. Преодолевать себя больше мужества требуется, чем, например, из просто смелого стать еще более смелым. Лично мне нравятся трусы, внезапно, в трудную минуту, ставшие храбрыми, а не храбрые, ставшие трусами или даже пусть и оставшиеся такими же храбрыми. И еще, наверное, поэтому мне нравятся слабаки, которые годами идут к силе, до изнеможения занимаясь с гантелями, а не просто силачи от природы. Вероятно, встреть я абсолютно совершенного человека во всех отношениях, вскоре бы в нем разочаровался. Ему ведь расти некуда, он достиг потолка…
Такой человек, видимо, был бы большущим занудой и обязательно принялся бы поучать других, как стать таким, как он. Ведь если тебе самому уже некуда стремиться, ты можешь только учить других. Кстати, и в спорте. Станет спортсмен, скажем, олимпийским чемпионом, достигнет ослепительных высот и переходит в тренеры. Понятно, я его за это нискилыи, не осуждаю. Жизнь так уж устроена: не можешь сам, учи других на своем опыте, если он, к счастью, есть.
Извините, отвлекся я от наших баранов, как сказал бы пастух… Не стали мы настоящими, закадычными друзьями с Витькой.
Нет, слово «закадычные» неуместно. Пожалуй, оно сродни слову «собутыльники», они встречаются лишь для того, чтобы «за кадык» залить. Сколько же слов мы говорим, не зная их истинного значения! Моя покойная бабушка говаривала: «Выпала мне такая планида». Планета, значит. Наверное, это выражение было «научным» термином у древних астрологов, гадающих по звездам.
Мне тоже выпала кое-какая планида. Мы провели состязания по дзюдо на абсолютного победителя: среди «мужчин» и среди «женщин».
Схватки начались по жеребьевке. Моим противником оказался Славка, Витькиным — Сашка.
Я одержал верх над Славкой, Король — над Сашкой.
Затем я победил Сашку, а Король — Славку.
Потом мы схватились с Королем. И как я ни старался, он внезапно применил бросок с захватом подколенного сгиба двумя руками, и я проиграл, хоть и умудрился упасть на живот. Король сразу же применил удушающий прием, и мне пришлось хрипло взмолиться: «Маита» (сдаюсь).
Среди «женщин» на первое место вышла Клава. Следовательно, Нина «завоевала» второе место, как и я. Девчонок-то у нас только двое! Света не в счет. Если уж мы «уке», то она «уке» вдвойне. Да и весовые категории разные. Одно дело тренироваться, другое — соревнования, и в схватках Света не участвовала.
Король возгордился и стал приставать к самому Юрику, вызывая его на поединок. Чтобы не обижать своей явной победой старосту, наш тренер отказался:
— Не хочу подрывать твой заслуженный авторитет.
— А свой? — хитро спросил Король.
— Свой — тем более, — засмеялся Юрик. — Вдруг ты победишь!
Прошло уже два с половиной месяца, 75 дней, как организовали секцию: с 1 июня по 15 августа.
Мы отметили наш скромный юбилей в парке, в том самом кафе-мороженом, где Король когда-то сорил деньгами.
На этот раз, отчетливо помня, что обжорство, даже мороженым, приводит к болезни, Нина, Клава и Сашка жадничать не стали. Посидели скромно: по две порции мороженого и по бутылке «Байкала» на человеко-единицу.
Юрик хотел за всех заплатить, но Нина настояла на складчине.
Я знал, что Король при деньгах, но со своими прежними купеческими замашками он выступать не стал. Во-первых, смешно, среди нас двое взрослых людей, получающих зарплату. Во-вторых, Юрик вдруг спросит: «Наследство получил?» — выкручивайся тогда.
Ну а другой богач, Сашка, — известный скупердяй, он и свою-то долю на краешке стола отсчитывал и пересчитывал по копеечке.
Позже, в сарае, Король сообщил мне задание: завтра утром мы едем втроем, с Сашкой, на толкучку.
Едем так едем, мне нужно войти в доверие к Федотычу. А для этого надо было проявить себя, чтобы комар носа не подточил.
