Внушающая Страх увидела, как я ухожу в лес, чтобы посмотреть, каким он стал, и села мне на плечо, радостная, что ей удобно сидеть. На лугу я с надеждой искал солнца в небе, но без толку. Облака были густыми, как индианский фасолевый суп. С открытого пространства я видел, как одно дерево за другим гнется и ломается под слоем льда, который сиял так ярко и падал с таким грохотом, что этого я никогда не забуду. В полдень не упало ни капли, лед стал таким же твердым, каким он был на рассвете. Я услышал поползней, гаичек лишь один раз, а потом все стихло. Рядом со мной раздался хлопок. Тсуги не стало. Мы с Внушающей Страх забрались в дерево. Я решил, что если мой дом разлетится на куски, то лучше буду в нем. Я бросал веточки во Внушающую Страх, а она ловила их когтями. Мы играли с ней в эту игру, когда были напряжены или маялись от скуки. Настала ночь, лед и не думал таять. Мы спали периодически слыша грохот ломающихся деревьев. Очевидно самые старые и гнилые деревья разрушились первыми. Остальные были более устойчивы, и пока не поднялся ветер, я не понял, что грохот закончился.
В полночь ветер усилился. Он разбудил меня, я слышал скрип обледеневших веток, трущихся друг о друга, и их хлопки о землю. Эти звуки напоминали о сумасшедшем доме. Я слушал, и решив, что ничего не могу с этим поделать, спрятался под одеялом из оленьей шкуры и лег спать.
Около шести или семи я услышал Барометра, поползня. Он беспокойно охотился за едой по тсуговому лесу. Я подпрыгнул и выглянул из дерева. Взошло солнце, лес сверкал ослепительным блеском.
В тот день я услышал первый кап-кап, к вечеру некоторые деревья освободились от груза и медленно поднялись на ноги, так сказать. Осины и березы, однако, были согнуты, как индейские луки.
Три дня спустя лес ожил, лед растаял, и около дня или чуть больше стояла теплая замечательная погода.
В горах был полный беспорядок. Сломанные деревья, упавшие ветки валялись повсюду. Мне не нравились эти руины. Но я понял, что это происходит в горах уже несколько тысяч лет, а деревья все еще на месте, как и животные. Птицы голодали, многие из них умерли. Я нашел их маленькие холодные тельца под кустами, а еще одну гаичку в яме. Ее лапка была поджата к тельцу перья взъерошены.
Внушающая Страх в эти дни съела одну замороженную ондатру. Мы не могли поймать ни кролика, ни даже мыши. Они выжидали под снегом и толстым слоем льда. Предполагаю, что мыши начали рыть тоннель к травам и мхам и так спасли себя, но мне было интересно, что же случилось с Бароном. Не стоило беспокоиться.
«Мне не стоило волноваться о Бароне: тот появился после ледяной бури, гладкий и довольный собой. Я думаю, что он роскошно обедал мертвыми животными и птицами. В любом случае он был полон энергии и подбежал к тсуге, чтобы согнать с насеста Внушающую Страх. Ох, уж этот Барон! Хорошо, что мне больше не нужно было привязывать Внушающую Страх, а то он непременно бы попытался ее убить. Он все еще нападает на меня. Больше для того, чтобы за ним побегали по снегу, а не ради пищи. Он месяцами не кусал меня за брюки».
Январь был суровым. После ледяной бури снега высыпало еще больше. На вершине горы постоянно лежал снег, ущелье было сковано льдом; только в самые теплые дни я мог слышать глубоко под ним журчание воды на порогах. У меня все еще была еда, но ее становилось меньше. Вся свежезамороженная оленина закончилась, как и большинство клубней и луковиц. Я с нетерпением ждал первой зелени одуванчиков.
К концу января я стал уставать, локти и колени слегка болели. Это меня волновало.
Я понял, что это из-за недостатка какого-то витамина, но не мог вспомнить какого именно или даже найти его, если выясню, чего мне не хватает. Однажды утром у меня пошла кровь носом. Я немного испугался и задумался о том, не стоит ли мне сходить в библиотеку и найти книги о витаминах. Однако все быстро прошло, поэтому я понял, что со мной ничего серьезного. Я решил, что нужно дождаться появления зелени. Я придерживался того мнения, что недостаток свежих трав являлся причиной моего недомогания. В тот же день Внушающая Страх поймала на лугу кролика. Пока я разделывал его, мне очень захотелось печени, и никак не мог дождаться, чтобы приготовить ее. На следующей неделе я приготовил печень и съел сколько мог. Усталость прошла, кости перестали болеть, и кровотечений больше не было. Голод — забавная штука. У него будто свой разум. Я ел печень каждый день до появления первой зелени, больше проблем со здоровьем не возникало. После я посмотрел книги о витаминах. И без удивления обнаружил, что печень богата витамином С. Как цитрусовые и зелень, продукты, которых мне не хватало. В диких растениях типа щавеля также много этого витамина. Даже если бы я знал это в то время, это ничего бы не изменило, потому что в земле были лишь корни и ничего более. Как оказалось, печень была единственным источником витамина С — на ней я и жил, не понимая почему. Ну довольно о моем здоровье.
Моя мама во время войны работала в детском госпитале, она достаточно знала о сбалансированной пище. Детьми мы слышали многое, поэтому я осознавал, что мой зимний рацион не так уж полезен.
После этого я стал замечать в лесу те вещи, на которые раньше не обращал внимания. Белка оторвала полоску коры от молодого деревца на краю луга и оставила ее сиять на солнце. Когда я это увидел, я задумался о том, что, наверное, ей не хватает парочки витаминов и она искала их в коре. Должен признать, что я и сам попробовал кору, но решил, что даже если в ней полно витаминов, то я предпочту печень. Я также заметил, что птицы сидят на солнце, когда оно жалует своим вниманием горы, и задумался о том, получают ли они таким образом витамин D. Я стал также сидеть на солнце, когда был на улице. Также поступала и Внушающая Страх.
За эти месяцы накопилось много записей, и обдумывал, как хранить мой журнал из березовой коры. Наконец я вынул его из дерева и спрятал в углублении от рядом лежащего камня. Под ним гнездились мыши, но журнал выдержал, даже когда намок. Вот вам еще один факт о дарах леса. Обычно они водонепроницаемые.
Теперь я писал больше о животных и меньше о себе, что доказывает, что я был в полном порядке. Вот интересная запись.
«6 февраля
Меня окружают олени. Они голодны. Очевидно они уничтожили все пастбища в долине, где паслись, но многие из них забирались в тсуговый лесок, чтобы спрятаться и поспать днем. Так как у них были тонкие ноги, они без особых усилий ходили по глубокому снегу. Если бы я знал, что через миллион лет детям детей моих детей предстоит, как и мне, жить в этих горах, то мне стоило бы жениться на девушке с тонкими ногами и тут же заняться выращиванием детей с копытами, чтобы будущие дети Катскильских гор могли бегать по снегам, лугам и болотам так же легко, как и олени».
Я беспокоился за оленей и в течение многих дней залезал на деревья и срезал для них молодые веточки. Сначала приходило лишь двое, потом пятеро, а потом я был в окружении большеглазых белохвостых оленей, ожидающих меня у тсуги.
Я был поражен тем, как растет стадо, и задумался о том, какими сигналами они пользовались, чтобы оповещать друг друга о моем сервисе. Стали ли они упитаннее? Выглядели ли более довольными? Как-то они рассказывали своим друзьям о бесплатном обеде на моей стороне горы, и приходило все больше и больше. Однажды вечером собралось столько оленей, что я решил срезать ветки на другой стороне луга. Они вытоптали снег и раскопали копытами землю вокруг моего дерева.
Три ночи спустя они все исчезли. Ни один не пришел за ветками. Я посмотрел и в тусклом свете увидел кусочек открытой земли в долине. Олени вновь могли пастись. Приближалась весна! Мое сердце забилось быстрее. Думаю, что я начал дрожать. В долине стоял туман. Единственное, что я мог сделать, — заплакать, поэтому, думаю, по моим щекам катились слезы.
Той ночью в горах ухал филин. Я записал следующее:
«10 февраля
Думаю, что совы высиживают детенышей! В горах белым-бело, дует ветер, снег еще не сошел, но весна уже началась в дупле их клена. Залезу туда завтра».
«12 февраля
Да, да, да, да. В клене весна. Два яйца сов лежали в обрамленной снегом трещине на верхушке дерева. На ощупь они были теплыми. Яйца в снегу. Разве это не великолепно? Я не пробыл там долго, потому что погода была плохой и хотел, чтобы самка немедленно вернулась. Я слез и, когда бежал к своему дереву, увидел, как она тихо подлетела и вернулась к работе. Я прошел по тропинке во льду, ведущей к моему дереву, ветер подгонял меня в спину. Вечер провел вырезая из дерева и размышляя о сове в лесу, где появились первые признаки наступающей весны».
С исчезновением оленей, под уханье совы в холодной земле начала зарождаться новая жизнь. Весна — ужасно волнующее время года, особенно когда живешь в самом ее сердце.
