На птичьем рынке было весело и шумно, как в праздник, — нельзя было протолкнуться. Только мы вклинились в толпу, как услышали полицейский свисток и увидели босого парня с уткой в руках. Утка крякала и била крыльями. А парень бежал со всех ног. За ним гнался толстый полицейский с багровым потным лицом. Люди посмеивались у него за спиной, а он вопил:
— Эй, держите его, он утку украл!
Однако никто не остановил парня. Поравнявшись с нами, он споткнулся, упал и выпустил утку. Птица забила крыльями и взлетела над толпой. Видно, парень упал неудачно, потому что еле поднялся. Его колени были разбиты в кровь. Он снова попытался бежать, но сильно захромал. Еще немного, и полицейский догнал бы его. Тогда кто-то подставил полицейскому ножку, и он свалился в пыль. Все вокруг захохотали. Полицейский поднялся и принялся стряхивать пыль с мундира. Ремень у него съехал, и пистолет оказался спереди, на животе. Не зная, что делать от стыда и злости, полицейский вдруг кинулся ко мне, схватил за ворот рубахи и проревел:
— Ты украл утку!
— Ой, пусти меня, ничего я не крал! — я нарочно орал изо всех сил, словно меня резали, потому что боялся попасть в участок.
— А ну, отпусти его, это не тот хлопец! — сказал кто-то.
— Тот, я узнал его! — полицейский крепко взял меня за руку: — Ну-ка, пошли в участок!
— Дяденька, это не тот, мы вместе с ним были… — робко проговорил Минчо.
— Раз так, шагай и ты! — сказал полицейский и хотел схватить Минчо, но тот вовремя отскочил. Полицейский снова вцепился в меня.
— Шагай! — строго приказал он. — Как влепим тебе в участке, сразу всё скажешь.
Я вырывался и орал. Вокруг собралось много народу. На полицейского стали покрикивать:
— Эй, фараон, отпусти парня, он не виноват.
— Смотри, какая дубина! Пристал к невиновному парню и сразу в участок.
— Выслуживается!
— Не давайте ему увести хлопца!
Фараон рассвирепел и стал дергать меня еще сильнее. Кусок моего ворота остался у него в руках, я заревел снова, и кто-то крикнул:
— Бей полицая!
С него сбили фуражку, он обернулся, но тут кто-то ударил его по затылку, и полицейский упал. Не поднимаясь, он стал судорожно расстегивать кобуру:
— Я вас проучу!
Ему вывернули руки, отстегнули портупею и собрались связать руки, и тут…
— Бегите! Полиция! — раздался тревожный крик из толпы.
Я прошмыгнул в толчею и бросился бежать.
Бегу изо всех сил. Вдруг слышу — за мной гонятся. Побежал еще быстрее.
— Любо, подожди, это же я!
Ну и трус же я! Это Минчо бежал следом. Остановились. Мое сердце — бух-бух, — стучало так сильно, словно вот-вот из груди выскочит. Я едва дышал.
— Видел, как отлупили фараона? — едва переводя дыхание, спросил Минчо. — А знаешь, — возбужденно продолжал он, — когда его стали бить, я ему тоже врезал…
Я знал, что он хвастает, но ничего не сказал, потому что еще не пришел в себя от страха. Для меня полицейские были жуткими чудовищами. Когда приходили арестовывать отца, а это случалось часто, вместе со штатскими всегда являлись и полицейские. Сейчас, когда отлупили толстого фараона, мне на сердце словно бальзам пролился. А как он испугался! Вот когда я понял, что не все полицейские страшны, а некоторые из них и вовсе трусы.
Из-за этой истории с полицейским мы так и не выбрали себе осла. Когда еще мы осмелимся опять сходить на птичий рынок. А пока торопиться было некуда. Уроки в школе кончатся еще часа через два. Я уже жалел, что из-за какого-то дурацкого осла сбежал с уроков. Теперь учительница наверняка пошлет домой сторожа дядю Кунчо проверить, почему нас нет в классе. И тогда нам здорово влетит. И с уроков нечестно удирать. Мама всегда наказывала мне учиться прилежно. «Мы бедные, — говорила она, — а для бедных главная сила — ученье. Богатым, даже неученым, хорошо, потому что у них денег много, а бедняку без образования — гибель».
Мы медленно брели по улицам, растерянные и грустные. А когда подошли к заросшему двору, где спрятали свои сумки, увидели осла, мирно щипавшего колючки и бурьян. Осел был привязан длинной веревкой к единственному дереву во дворе.
Минчо осторожно погладил осла по шее. Тот и ухом не повел. Видно, очень добрый осел.
— Только бы был хромой, — сказал Минчо.
Мы решили проверить, как осел ходит, схватили веревку и стали его тянуть. Осел упрямился и даже не шелохнулся. Это был маленький серый ослик, но очень сильный. Мы его дергали, дергали, а он — ни с места. Тогда Минчо поднял прут и стеганул его сзади. Осел еще немного поупирался, а после зашевелился. Он двинулся, но не как все ослы, а каким-то смешным подскоком.
— Ура-а, хромой осел! — закричали мы хором.
Осел хромал на переднюю левую ногу.
— Как раз для нас осел, — сказал Минчо, прыгая от радости.
Осел очень удивился нашим веселым крикам и вдруг сам развеселился, запрыгал по двору и оскалил зубы, словно ухмылялся.
— Идеальный осел! — заявил Минчо, — Лучшего и на том свете не сыщешь. Только бы хозяин его продал.
— Эй, не трогый асла, вазму палка и пабью твая галава.
Вот тебе и хозяин! Какой-то цыган, появившись словно из-под земли, стоял у забора и угрожающе размахивал длинной суковатой палкой.
— Погоди, дядя Яшар, мы хотим его купить.
— Не дури мне башка, — ответил цыган. — Я не Яшар, я Тартату.
— Здравствуй, дядя Таратор,[1] — захихикал Минчо.
Цыган рассердился.
— Тартату, не таратор, балда такой! Давай атсюда, а то сейчас палка!
— Да правда же, дядя Тартату, мы хотим купить осла. Сколько просишь за него?
— Купить асла? А ну, матай атсуда! Нет у тибя монеты.
— А вот есть! — заявил Минчо. — Скажи, сколько за него хочешь?
— Зачем тебе асел, ты, жулик?
— В горы ходить, на экскурсию, дядя Тартату.
Цыган снял кепку и почесал в черном заросшем затылке. Ногти у него были длинные и загнутые, как когти у хищной птицы.
— Нет у тибя монеты. Моя асел — экстра асел. Тисача лева стόит.
— Как же, тысячу! Да ведь он хромает.
— Хромает? — деланно удивился цыган.
— Еще как хромает, — поддакнул я. К нашему счастью, в этот момент осел двинулся в дальний угол двора, густо заросший колючкой и бурьяном.
— А! — воскликнул цыган. — Ничево иму нет, все пройдет.
Минчо шепнул мне на ухо: «Он отдаст дешевле. Я умею торговаться». А громко сказал:
— Двести левов, если хочешь, плачу сразу! — Минчо бесстыдно похлопал себя по пустому карману.
— Дивести лева! — вскрикнул цыган. — Издеваешься, да? Думаишь, цыган дурак?
— Двести левов, и ни гроша больше! — важно отрезал Минчо, словно старый торговец.
Но цыган ничего не ответил, а побежал к ослу. Поглядев ему вслед, мы ахнули от неожиданности. Осел откопал в зарослях наши сумки и тыкал в них мордой. Мы побежали, но цыган нас опередил и ухватился за сумки обеими руками.
— Отдай, это наши! — завопил я и потянулся к сумкам, но Тартату только крепче стиснул их.
— Вирешь! Раз моя асел нашел, сумки моя.
Держит цыган сумки и не желает отдавать. Что делать? Тут мы в два голоса заревели:
— Дядя Тартату, отдай, с нас дома шкуру спустят.
Но он оказался упрямее своего осла: не желает отдавать, и всё тут. Решили мы отобрать сумки силой. Минчо подхватил палку, которую циган бросил, чтобы взять сумки, занес ее над головой цыгана и сказал серьезно, как взрослый:
— Эй, отдавай-ка сумки, не то голову разобью.
Тартату бросил сумки на землю, я подхватил их, и мы бросились бежать, только пятки засверкали.
Ничего не вышло из нашего похода на птичий рынок.
Но мы все-таки узнали, сколько может стоить один хромой осел: отец Минчо сказал, что не больше трехсот-четырехсот левов, да и то, если не только хромой, но и старый.
Однажды мы с Минчо сели и с точностью подсчитали, сколько нам понадобится денег. Вот что получилось:
Два пистолета по 80 левов =160 левов
Один хромой осел, скажем = 300 левов
На еду в пути = 100 левов
Или всего: 560 левов
Большая сумма для нас! Собрать 560, а лучше бы — 600 левов — не шуточное дело. Как раздобыть столько денег? В тайнике за домом у нас было всего-навсего двенадцать левов, а копили мы их целых два месяца. Так далеко не уедешь. Если мы за два месяца собрали 12 левов — те монетки, что иногда перепадали нам по воскресеньям, — то для того, чтобы накопить 600 левов, нам понадобится целых восемь лет или даже больше. К тому времени мы постареем и нам уже будет неинтересно бродить по свету. Придумать бы что-нибудь, чтобы поскорее раздобыть денег!
Однажды вечером, когда я уже собрался спать, раздался знакомый сигнал: короткий-длинный-короткий-длинный-короткий посвист. Я тихонько выбрался из дома. Минчо ждал меня на улице.
