— Придумал! — возбужденно сказал он. — Будем ловить рыбу и продавать!
Прекрасная идея! Мы знали одно тайное место в старом порту — маленькую лагуну, кишащую бычками. Варит у Минчо котелок. Не случайно одно время он был атаманом нашей квартальной банды.
Через несколько дней начинались летние каникулы — целыми днями мы будем свободны. А может ли быть для рыбалки лучшее время, чем летние каникулы!
Как только нас распустили, мы начали старательно готовиться. Взяли из «сейфа» четыре лева (выхода не было!) и купили крючки. Я нашел дома крепкий шпагат, а Минчо ободрал хвост Червенко. Из конского волоса сделали поводки: к одному концу привязали крючки, а к другому — шпагат. Конский волос не скручивается, как нитки, а стоит в воде торчком. Так рыбе легче клевать.
Прекрасное июньское утро. На чистом синем небе — ни облачка. У меня в торбочке — хлеб и брынза, у Минчо — крючки и консервная банка с червями, мы их накопали вчера на огороде. Когда мы вышли из дому, солнце только-только всходило. До лагуны было не меньше трех километров. Мы шли широким, быстрым шагом, как взрослые, а иногда пускались бежать…
Скоро мы дошли до большого моста на южной окраине города, по которому непрерывно сновали телеги, грузовики, легковые автомобили. Здесь в прошлом году грузовик переехал одного парня. С тех пор он ходит в школу на костылях. А мост прозвали «черным».
За мостом начинался пыльный проселок. Он проходил через самый бедняцкий квартал города — Кюмюра. Здесь дети были одеты очень бедно, самые маленькие даже ходили в одних рубашонках. На узких и кривых улочках квартала было очень интересно играть в «казаки-разбойники». Мы, дети из других кварталов, боялись этих темных и таинственных улочек, где ночевали все городские нищие и было полно фараонов. А кроме того, банды этого квартала были самыми страшными и непобедимыми. Днем же было безопасно, и мы с Минчо гордо прошли по этим улочкам, вызывающе посвистывая. И никто не осмелился напасть на нас.
Вскоре мы пришли к лагуне. На наше счастье — будний день! — вокруг не было ни души. Вся рыба, кишащая в лагуне, ждала нас! Мы тут же принялись за дело. Размотали шпагат, насадили червей, забросили снасти в воду, сели на еще влажный песок и стали ждать.
Кто считает, что рыба прилипнет к крючку, как почтовая марка к конверту, не рыбак. Можешь просидеть целый день, ничего не поймать и в последний момент, когда уже совсем соберешься уходить, натаскаешь сто кило рыбы. Настоящий рыбак должен знать, как насадить червя на крючок, и самое главное — иметь терпение, потому что, как говорит грек Ставри, рыбная ловля — божье дело.
Солнце светило нам прямо в лицо, и я подумал, что мой нос снова облезет. Каждый раз в начале лета мой нос облезал, и я умирал от стыда: нос напоминал недочищенную картошку, и девчонки смеялись. Больше всех потешалась надо мной Верушка, а мне меньше всего хотелось, чтобы именно она смеялась надо мной. У Верушки были синие глаза и длинные — до пояса — русые косы. Только она начнет насмехаться надо мной, я хватал ее за косы и дергал, но не сильно, чтобы не было больно. А она нарочно громко пищала, чтобы услышал Пройчо, сын трактирщика — страшно противный мальчишка! Я часто дрался с ним. Верушка никогда не играла с Пройчо, но, когда ее дергали за косы, она кричала, чтобы он вызволил ее. Она знала, что я терпеть не могу Прою, и звала его специально, чтобы подразнить меня. Я поклялся, что, если и на этот раз Верушка станет издеваться надо мной, я всерьез выдеру ее за косы.
Пока я думал обо всем этом, уже смирившись с тем, что мой нос и этим летом будет похож на недочищенную картошку, Минчо достал из кармана измятую сигарету и важно закурил. Он делал вид, будто ему все равно, заметил ли я это, но сам искоса поглядывал на меня. Наверное, стащил сигарету у отца. Прошлой осенью мы с ним впервые закурили «древесные» сигареты, дымившие точь-в-точь как настоящие. Осенью, во время сбора винограда, в городе появлялись амуджи. Так у нас называют крепких усатых турок, которые делали из винограда сусло. В нашем городе многие, как и родители Минчо и Велосипеда, имели небольшие виноградники. У турок были высокие и крепкие арбы, запряженные большими, сильными буйволами. На каждой арбе сзади висела громадная корзина, сплетенная из каких-то сухих и жилистых прутьев. Эти прутья были пустые внутри и, если их поджечь, здорово дымили. Мы отламывали их от корзин, прятались в укромные места и там курили.
Но сейчас Минчо курил настоящую сигарету!
— Дай и мне потянуть, — попросил. Мне не хотелось отставать от него.
— Тихо, — отрезал Минчо, — подождешь, бычок я тебе оставлю. Сначала смотри, как я курю, и учись.
И сильно затянулся, но так закашлялся, что из глаз потекли слезы.
Я ухмыльнулся, а разозленный Минчо заявил, что просто что-то в горло попало, и снова глубоко затянулся. На этот раз он чуть не задохнулся, и мне пришлось бить его по спине, пока он не отдышался. Делать нечего — Минчо согласился, что сигареты не про нас, потому что вредят здоровью. Он швырнул окурок в воду. Окурок завертелся волчком и медленно уплыл.
Прошло целых три часа, а мы ничего не поймали. Много раз меняли место, и — ничего. Я знаю, что главное в рыбной ловле — терпение, но хоть бы одна рыбка попалась, на счастье! Смотрю на Минчо, он тоже отчаялся — молчит.
И только после полудня моя удочка ожила. Ага, начало клевать! И гоп — взяло наживку. Я почувствовал, как напрягся шпагат. Резко дернул — на крючке билась маленькая серебристая рыбка. Минчо прибежал посмотреть на мой улов и закричал:
— Лапин слопал блин!
Ух, в самом деле лапин: маленькая плоская рыба, которую никто не ест, потому что в ней одна кожа да кости. Очень подлая рыба! Вот не везет… Бросил рыбку на песок, насадил другого червяка и снова закинул удочку.
— Хватит, перерыв, — крикнул мне Минчо. — В животе сосет, так есть хочется.
Я тоже здорово проголодался. Забили мы в песок два колышка, привязали к ним удочки и сели обедать.
Вы ходили когда-нибудь на рыбалку? Если пойдете, непременно возьмите с собой хлеб и брынзу. Страшно вкусно, даже если ничего и не поймаешь. Наелись мы, как поповские поросята, улеглись на согретый солнцем песок и стали рассуждать о побеге: бежать мы решили твердо, тут сомнений не было, но еще не решили, куда. Как и все мальчишки нашего города, мы тоже сначала думали тайком пробраться на какой-нибудь корабль. Но потом мы отказались от этой мысли, потому что двое ребят пробрались однажды в трюм английского корабля, а их там обнаружили. Их на неделю исключили из школы, а вернувшись, они стали всеобщим посмешищем. Срамота так попасться! Если уж решился бежать, сделай так, чтобы тебя днем с огнем не отыскали. Мы решили поступить хитрее — бежать по суше. Так будет надежнее, потому что никто не сможет сообразить, по какой дороге мы выйдем из города. Сначала мы думали податься в Америку, но по суше даже с хромым ослом туда не добраться. Прошло уже три месяца с того дня, когда мы дали клятву и поцеловали наш кухонный нож, а всё еще спорили, в какую часть света двинуться.
Всякий нормальный парень из нашего города мечтает о путешествиях по дальним странам. Кто не слыхал удивительных матросских рассказов о незнакомых местах, где живут интересные люди и могут произойти самые невероятные приключения! Только тот, кто не жил у моря, не мечтал повидать сказочные страны. О бегстве не мечтали только мамины сынки, у которых лица белее молока. Родители никогда не пускали их в порт, вот у них и не было друзей-моряков, и они все держались за материнские юбки. Где уж тут мечтать о скитаниях по белу свету!
И вот теперь, пока мы лежали на горячем песке, меня вдруг осенило:
— Минчо, мы сбежим в Россию!
В нашем доме часто говорили о России. Я знал, что это самая большая страна на свете. На географической карте, висевшей в кухне над плитой, она была выкрашена в красный цвет и занимала три четверти Европы и половину Азии. Из России мы могли бы запросто попасть на Северный полюс. Осла мы бы оставили где-нибудь на юге, где потеплее, а сами двинулись бы на санях, запряженных северными оленями. Когда мы играли в страны, я всегда был Россией.
А игра была такая.
Мы становились вокруг мяча. Каждый представлял какую-нибудь страну: Францию, Англию, Германию. Кто-нибудь из ребят стоял в сторонке и выкликал:
— Мяч возьмет, возьмет, возьмет…
Только он выкликнет, например, Россию, я хватаю мяч и запускаю им в одного из ребят, а они разбегаются во все стороны. Если называли другую страну, бежать должен был я. Тот, в кого попадал мяч, выходил из игры. Вылетал и промахнувшийся. Победителем оказывался последний. Я знал от отца, что Россия — самая сильная страна, потому старался не проигрывать. Всякие там Германии, Италии и Швейцарии я щелкал, как семечки. Иногда только Минчо выходил победителем. Он всегда был Францией.
