– Моей мамы, – ответил Шерлок так тихо, что я едва расслышала его.
В пятницу на той же неделе я уговорила мистера Нельсона помочь нам. От него требовалось только одно: подольше задержать дома мадам Холмс, чтобы мы успели поговорить с другими игроками.
Мы явились в дом мадам Мартиньи, попросив прислугу доложить о нас как о детях мадам Холмс, которые хотят видеть свою маму.
Мы спокойно вошли в гостиную, смежную с той, куда, как рассказывала мадам Мартиньи, проник Жюльен Ласкот, чтобы украсть ожерелье.
– Месье Холмс… – Мадам Мартиньи приветливо встретила нас, узнав среднего из детей своей партнёрши по картам. Потом, правда, её гостеприимство несколько поостыло, потому что вместо брата и сестры Шерлока – Майкрофта и Виолетты – она увидела двух незнакомцев. И всё же не решилась спросить, в чём дело.
И мы воспользовались этим.
– Вашей мамы пока нет… – продолжала мадам Мартиньи, конечно, не догадываясь об истинной цели нашего появления в её гостиной.
– Я прекрасно знаю это, мадам, – с лёгким поклоном ответил Холмс. – Мадам Фуше… Баронесса Жибар… Извините, что прерываем…
– Вообще-то мы ещё не начали игру, месье Холмс, – произнесла мадам Мартиньи. – Как я уже сказала, мы ожидаем вашу маму.
– Боюсь, мадам, что всё равно придётся прервать игру, – сказал Шерлок. – Но сначала я хотел бы представить вам моих друзей. Мадмуазель Адлер и месье Люпен.
– Адлер, вы сказали? – прощебетала баронесса Жибар. – А не дочь ли это месье Леопольда Адлера?
– К вашим услугам, мадам, – ответила я.
– У нас было приятнейшее чаепитие в воскресенье днём, – продолжала баронесса.
Я осмотрелась. Гостиная и дамы светились золотом. Сверкали их драгоценности и элегантные наряды, сияли желтизной обивка стен и позолоченные рамы картин. На столе посередине комнаты желтела ваза с пышным букетом, сияли хрустальные бокалы и блюдца с маленькими пирожными, к которым вскоре присоединятся чайные чашки.
– Боюсь, однако, что с вашей семьёй, месье Люпен, я не знакома, – с некоторым высокомерием произнесла мадам Мартиньи.
– Но думаю, мадам, что знаете семью моей матери Генриетты д’Андрези или наших кузенов – семью Дро-Субис.
Мадам Фуше непроизвольно зажала рот рукой:
– О небо! Ну, конечно! Так, значит, вы… Бедный ребёнок!
Люпен поднял бровь и взглянул на неё таким пронзительным взглядом, что, казалось, он способен вспороть толстую парчовую штору.
– Совершенно верно, я – сын того знаменитого гимнаста, который разрушил семью Андрези.
Мадам Фуше покраснела, словно помидор.
– О простите меня, мой мальчик… Я не хотела намекать на…
– Извините, – прервал её Шерлок. – Извините, мадам, но боюсь, что этот разговор нас ни к чему не приведёт. А так как времени мало, я хотел бы сказать вам, что мы втроем долго обсуждали проблему, прежде чем прийти к вам, и что собрали неопровержимые доказательства того, что собираемся поведать.
– Неопровержимые доказательства, месье Холмс? – переспросила мадам Мартиньи.
– Совершенно верно, мадам. И полагаю, вы прекрасно знаете, о чём мы говорим.
Я заметила, как дамы, сидящие за столом, переглянулись и как задрожала губа у мадам Фуше. Если бы пришлось поспорить, кто из них сдастся первой, то я указала бы на неё.
Мадам Мартиньи произнесла:
– Месье Холмс, боюсь, что ваши слова и ваше поведение несколько неуместны.
– Точно так же, как и ваши, если позволите, – ответил Шерлок. – А теперь дайте мне сказать, потому что ситуация действительно неловкая и для меня, и для вас.
Я заметила, что голос Шерлока задрожал от волнения и что моему другу трудно совладать с собой. Но он всё же сумел.
Люпен помешал мадам Мартиньи взяться за колокольчик, которым вызывают прислугу, и предложил ей сесть.
– Мы знаем, что произошло с Жюльеном Ласкотом, – заговорил Шерлок. – Или, может, мне лучше назвать его тем именем, под которым вы имели возможность познакомиться с ним, – Франсуа Пуссен или, быть может, Жак Ламбер…
Я увидела, как глаза у мадам Фуше и Жибар едва ли не полезли на лоб, потом закрылись, и женщины вдруг как-то резко сникли и уронили руки на стол.
– Поэтому я и спрашиваю вас… предпочтёте сами рассказать, как было дело… или предоставите это нам?
– Не понимаю, на что вы намекаете, месье Холмс! – бесстрастным, ледяным тоном произнесла мадам Мартиньи. – Не понимаю, как у вас хватает смелости прийти в мой дом и…
– Это я… – прервала её баронесса Жибар.
– Аннет! – вскричала мадам Мартиньи.
– Ну да, – продолжала баронесса. – Нет никакого смысла прятаться дальше. Если дело раскрыли дети… много ли времени понадобится на это полиции? Я не могу больше жить с чувством вины… Он снится мне, каждую ночь я вновь вижу… ЕГО!
– Он умер, Аннет! – вскричала мадам Мартиньи. – Он умер!
– Он умер, ты права, – ответила синьора. – И это я убила его.
– Нет! – возразила мадам Мартиньи. – Ты не виновата!
– Ты права, Аннет, – произнесла мадам Фуше и со смущенно улыбнулась мне. – Никто из нас в отдельности не виноват… Вернее сказать – виноваты все трое…
Она медленно поднялась из-за стола и бросила на зелёное сукно колоду карт, приготовленную для игры.
– Именно так и обстоит дело, дорогие мои ребята, трое убийц в этой гостиной!
А произошло вот что. Этот негодяй Жюльен Ласкот представился под разными именами и с разными адресами и мадам Мартиньи, и мадам Фуше, не зная, что они – лучшие подруги.
В обоих случаях мошенник применил одинаковые приёмы: обаятельная улыбка, несколько галантных комплиментов, цветы, непринуждённая беседа о том о сём, умные рассуждения о городской жизни, словом, небольшое представление, чтобы произвести впечатление богатого, светского человека… Все трюки имели единственную цель – войти в дом этих дам.
И оказавшись там, похитить драгоценности. Мадам Мартиньи обокрал вовсе не вор-акробат, как она уверяла, который якобы проник в дом с крыши. Всё было куда проще – её обокрал гость, на крючок которого она попалась, заслушавшись его приятных разговоров…
Жюльен украл ожерелье дней за десять до того, как его нашли мёртвым на берегу. Мадам Мартиньи кражу обнаружила сразу, но всё это время не решалась признаться мужу, что впустила в дом совершенно незнакомого человека.
Мадам Фуше тоже пострадала, только её потери оказались куда менее существенными: несколько серебряных приборов и пара жемчужных серёжек. А когда она рассказала об этом мадам Мартиньи, подруги быстро догадались, что все эти недели их разыгрывал один и тот же человек. Когда же они поведали об этом третьей приятельнице, то обнаружили, что Жюльен недавно заявился и к ней. Всего лишь случайное знакомство, но баронесса Жибар оказалась тем самым типом женщин, который интересовал его: элегантная дама неопределённого возраста и очень богатая.
Женщины сговорились устроить ему ловушку: пригласили на ужин в дом баронессы. Мошенник явился в нарядном костюме – пиджак и английская рубашка, запонки, – в том самом, в котором на другой день его нашли на берегу.
Он ничего не подозревал и меньше всего, что умрёт в тот вечер при не самых достойных обстоятельствах. Держался спокойно. Едва ли не нагло. Благодаря украденному ожерелью он оплатил свой долг Сальваторе Макри и полагал, что теперь сможет как ни в чём не бывало продолжать в том же духе.
Он не знал только, что между отдыхающими в небольших курортных городках для богатых, таких как Сен-Мало, существуют тайные связи и все знают друг друга намного короче, чем допускают светские условности.
Явившись на ужин к баронессе Жибар, Жюльен тотчас понял, что попал в переплёт. На него напали все три дамы, которых он пытался обмануть, и обвинили в краже, а он, конечно, стал все отрицать.
Далее последовала ссора.
А в ходе ссоры и драка. Баронесса Жибар толкнула месье Жюльена, он споткнулся о ковёр и, упав, сильно ударился головой об угол стола.
Он умер сразу.
* * *
Разумеется, первое, что хотели сделать женщины, призвать полицию, но мадам Мартиньи рассудила иначе. Случайная смерть этого обманщика, если её ловко закамуфлировать, позволит ей остаться в тени и скрыть истинные обстоятельства кражи ожерелья. Подруги выслушали её. Они знали, что муж мадам Мартиньи ни за что не простит ей подобного легкомыслия, и согласились привести в исполнение её талантливый план.
Дом баронессы Жибар находился на самом берегу, где у причала стояла небольшая лодка. Женщины отнесли тело Жюльена в лодку, наполнили его карманы камнями и вышли в море. Чтобы лучше симулировать самоубийство, сунули ему в карман записку, которую полиция так никогда и не увидела. Поскольку женщины плохо знали море, то выбросили тело в таком месте, откуда прибой очень быстро отнёс его к берегу, и его нашли ещё раньше, чем мадам Мартиньи успела сообщить об акробатической краже семейной драгоценности.
