до двери, как обычно пожелали хорошего дня, и лишь только дверь за папой закрылась, наперегонки бросились обратно на кухню.
— Что это может быть, Валя?
— Подай-ка чистую вилку!
Валя вскрыла конверт, неровно разорвав вилкой по сгибу, и извлекла из него свёрнутый пополам тетрадный листок в мелкую клетку, исписанный аккуратным витиеватым почерком. Потом устроилась на стуле и прочла вслух:
«Дорогие Поля и Валя! Помните, я рассказывал вам про своего брата Николая? Я говорил вам, что мы не виделись с тех пор, как он уехал после моего ужасного поступка много лет назад. Вчера я получил от него письмо. Он пишет, что всю жизнь работал в удивительных местах. Сначала на больших стройках, потом на заводе, выпускающем грузовики, после чего оказался в Якутии. Он очень благодарен судьбе, за то, что увидел так много, за то, что всю жизнь его окружали хорошие, интересные люди. Он давно не обижается и даже пытался разыскать меня через несколько лет после отъезда. Ему сказали, что я бесследно пропал. А тут нежданно получил письмо двух девочек. Он не назвал имена, но я сразу понял, кто эти две девочки. Я очень вам благодарен за то, что вы сделали! Вы даже не представляете, какие вы замечательные дети! Сегодня рано утром я вылетаю в Якутию, в Мирный. Брат позвал к себе. А я так долго этого ждал. Когда вернусь, мы это обязательно отпразднуем! Ваш дед Гриша».
— Я очень рада, что они снова вместе! — воскликнула Поля, мечтательно глядя в окно. Она представила деда Гришу, сходящего с трапа самолёта, и протянутую к трапу красную ковровую дорожку, по которой ему навстречу гордо направляется его брат Николай с большим алмазом на бархатной подставке в руках, а за ним неповоротливо вышагивают, опустив мохнатые головы, два гигантских мамонта.
— Да. Вот только Джину мы так и не спасли, — проговорила Валя, убирая письмо обратно в конверт.
А память к Джине действительно никак не хотела возвращаться. Теперь она всё время сидела дома. Её показывали разным врачам, которые бесконечно выписывали всё новые и новые лекарства. Но состояние её не улучшалось. Однажды к их забору на велосипеде подъехал очень необычный старик с длиннющей бородой и носом-крючком на пол лица. К багажнику его велосипеда был прикреплён потёртый кожаный чемоданчик, с какими в старых фильмах ходят доктора. Старичок и вправду оказался доктором. Он сообщил, что слышал от кого-то про девочку со странной формой амнезии. О том, что она всё время говорит про фабрику и требует вернуть ей жёлтые штаны с карманами. Старичок попросил родителей Джины разрешить ему осмотреть больную, заверив, что уже встречался с чем-то подобным. При этом он всё время называл тетю Марину барышней. После осмотра Джины, он объяснил, что от этой болезни ещё не изобрели лекарство и, скорее всего, никогда не изобретут. Но дети, которые действительно хотят выздороветь, со временем почти всегда сами выздоравливают. А вот взрослые — крайне редко. Он посоветовал Джине больше читать хороших книг, дышать свежим воздухом, тренировать память и до полного выздоровления не есть ничего фиолетового. Потом старичок резво вскочил на свой велосипед, прикрепил к багажнику кожаный портфель и также в одночасье исчез, как появился…
Сёстры завтракали в полной тишине, поглядывая на лежащий на столе белый конверт. Когда Валя размазывала шоколадную пасту по второму блинчику, в холле затрещал телефон. Валя бойко облизала ложку с пастой, вскочила со стула и выбежала из кухни. Схватив и приложив к уху трубку, она услышала мальчишеский голос.
— Здравствуйте, позовите, пожалуйста, скорее Полю или Валю, или обеих сразу… в общем, как получится, — спешно произнёс звонивший. Валя узнала голос Митьки.
— Привет Митя, я тебя слушаю очень внимательно.
— Валя, там вот что! Я сейчас был на Янтарной. Жёлтый дом больше не заброшенный.
— Что ты имеешь ввиду? — по рукам Вали поползли мурашки.
Но Митька уже положил трубку. Вместо его запыхавшегося голоса послышались короткие гудки.
— Что там? — спросила Поля нетерпеливо, как только Валя переступила порог кухни. — Говори же!
— Бежим скорее на Янтарную!
Девчонки быстро набросили куртки и шапки, кое-как вскочили в сапоги и выбежали на улицу. Слежавшийся снег ярко блестел на солнце. Холодная капля упала Поле на лоб. Пробегая мимо беседки, они чуть не налетели на кота, который пригрелся на просохшей под утренними лучами скамейке. Кот выскочил прямо под ноги, потом юркнул под забор, напуганный хлопнувшей дверью и хрустом подтаившего снега.
Деревянная калитка, раньше болтавшаяся на одной петле, теперь стояла в стороне. От дороги к жёлтому дому, между сугробов, шла ровно прочищенная тропинка. Входная дверь была открыта настежь. Подойдя к калитке, Валя и Поля остановились в нерешительности. И тут из дома вышел кто-то невысокого роста, в зелёном пуховике и большой вязаной шапке, съехавшей ему на глаза. Он поправил шапку и широко радостно улыбнулся, увидев сестёр.
— Привет Поля, привет Валя!
— Ким! — вскрикнула Поля. И девчонки бросились навстречу своему товарищу, скользя на мокрой тропинке и с трудом сохраняя равновесие.
Когда они влетели на крыльцо, в дверях дома появился ещё один человек.
— Папа, помнишь, я тебе рассказывал про двух девочек?
— Тех храбрых сестёр, которые не побоялись вернуться в Лжебург, чтобы спасти свою подругу? Конечно же помню!
Они были очень похожи. Ким и его папа. И даже шапки у них были совершенно одинаковые.
— Давайте-ка, заходите. Очень рады таким гостям! — сказал папа.
В доме теперь пахло весной. Все окна первого этажа были открыты. Разбросанные доски, битый кирпич и прочий строительный мусор исчезли.
— Вот, сейчас просушим немного комнаты и начнём ремонт. Хотим переехать к лету, — объяснил по-хозяйски Ким.
— Ты представить себе не можешь, как я рада видеть тебя… вас! — восторженно всплеснув руками, и переводя взгляд с сына на отца, произнесла Поля. — Это мой самый лучший день на этих выходных!
Папа Кима добродушно рассмеялся.
Деревянный стол теперь блестел, начисто вымытый от строительной пыли. На нём стоял электрический чайник и две зелёные кружки. Рядом лежала перевязанная крест-накрест бечёвкой чёрная коробка с «ЛО 47» на крышке. Ким понял, что девочки завороженно смотрят на коробку — тёмного, немого, до конца не разгаданного свидетеля их приключений. Джина, с которой всё началось, возможно даже не узнает, во что вылилась её история с тетрадью. Но Валя и Поля точно не забудут ни разрезанные пополам дома Лжебурга, ни его воздух с еле уловимым запахом ежевичных тянучек. Так они стояли у стола как каменные, не решаясь заговорить, когда через открытое окно послышался шум подъехавшего к дому
