Чудеса иногда случаются. Кто-то выигрывает в лотерею, кто-то выходит целым и невредимым из смертельной передряги, когда, казалось бы, уже близок конец. Сейчас Глеб как чудо воспринял появление невысокой девушки в шинели не по размеру, с сумкой с изображением красного креста на боку.
— Я медсестра.
Саша, как представилась девушка, деятельно взялась за оказание первой помощи, однако скоро Глеб понял, что готов отдать что-нибудь важное, например руку, за нормальную аптечку скорой помощи образца начала двадцать первого века, потому что в сумке у девушки оказались лишь жгут, бинты в различных вариантах и йод. Ни противошоковых, ни серьезных обезболивающих, ни антибиотиков.
«Пожалуй, немалая часть наших потерь в войне — это люди, просто умершие от недостатка медицинской помощи. Нет, не так, — поправился Глеб, — помощь как раз была, но недоставало препаратов, многие из которых войдут в обиход гораздо позже смерти всех этих людей и будут восприниматься нами как нечто совершенно обыденное и естественное».
Следуя примеру Глеба, многие стали подтаскивать раненых к Саше, и вскоре на покрытой снегом поляне образовался импровизированный лазарет. Глеб выполнял все указания, метался от одного пострадавшего к другому, с отчаянием понимая, что многих из тех, кто серьезно пострадал, а других сюда не приносили, спасти не удастся.
— Ты что, в медицинском учился? — спросила девушка во время короткого перерыва.
«Забавно, — подумал, Глеб, — как совершенно разные люди могут носить одни и те же имена. Эта Саша полноватая, подвижная, веселая, даже здесь, даже сейчас. А та, в нашем времени, полная ей противоположность. Впрочем, — сказал он себе, — я уверен, что наша Александра не растерялась бы и в такой ситуации».
— Почему в медицинском? — ответил Глеб вопросом.
«Сейчас война, а в тылу действуют самые настоящие шпионы и диверсанты. У меня нет никаких документов, так что лучше поменьше распространяться о себе и привлекать поменьше внимания», — решил парень.
— Ну, знаешь много. Я вижу, как ты перевязываешь и как раны обрабатываешь, тебя явно учили этому, — подытожила девушка.
— Я действительно учился… — Глеб замялся, не зная, как сказать правду, — но меня отчислили… За прогулы.
— Товарищ, — начала было Саша, — это безответственно…
Но Глеб, не слушая ее, занялся очередным пострадавшим.
— Товарищи, есть ли среди вас шоферы? — опрашивал раненых и уцелевших какой-то седоусый мужик. — Машина цела, а шофера убило. У нас важный груз, для фронта.
— Я могу! — Глеб поднял руку.
«Ты делаешь откровенную глупость, привлекаешь к себе внимание», — напомнил внутренний голос, но парень велел ему заткнуться.
— А карточка шоферская у вас, товарищ, есть? — прищурился седоусый.
— Карточки нет, — ответил Глеб, — но машину водить умею. Мне кажется, у вас не очень-то большой выбор, — добавил он, видя, что никто не торопится откликнуться на предложение.
Хотя считается, что принципиально машины со времен Великой Отечественной войны не изменились, Глеб понял, разница все-таки есть, одно сцепление чего стоит.
«Нужно в качалку ходить, чтобы спокойно его выжимать», — мысленно пожаловался он.
Каким-то образом с ним в кабине оказалась медсестра Саша. Она долго переговаривалась с седоусым, как понял Глеб, носящим наибольшее звание по сравнению с остальными шоферами, — все руководство колонны погибло в самом начале налета, и в конце концов тот дал добро.
«Вероятно, чтобы присмотреть за сомнительным типом. Местная Саша, видно, насквозь положительная, да и револьвер у нее имеется», — решил Глеб.
Раненых погрузили в одну из машин, и колонна тронулась.
Глеб всматривался в зимнюю тьму за окном машины. Единственная фара светила плохо, в фанерной кабине было холодно. Чтобы отвлечься, Глеб стал расспрашивать Сашу о том, откуда она, как оказалась на фронте.
Девушка отвечала охотно.
Неожиданно идущая впереди машина резко свернула в кювет. Глеб едва успел заметить что-то стремительно пронесшееся над дорогой, озаренной вспышками выстрелов.
Снова налет! Не может быть! Говорят же, будто в одну и ту же воронку два снаряда не попадают! Парень выкрутил руль так, чтобы увести машину от смертоносных огненных линий. Времени медлить не было.
— Выпрыгивай! — крикнул он Саше.
Лобовое стекло лопнуло, осыпав парня фонтаном осколков. Глеб едва успел пригнуться, спрятавшись за приборной доской, как очередь прошлась по кабине, отшвырнула девушку в сторону двери, обильно испачкав ее шинель темными кляксами. Глеб чувствовал, как по его лицу течет что-то теплое и липкое, в голове сразу потемнело, а ноги стали ватными.
«Значит и меня зацепило, — понял Глеб, — надо немедленно уходить. И вытащить Сашу, иначе конец, расстреляют, как в тире».
Он понимал, что девушка наверняка уже мертва, но просто не мог оставить ее вот так. В кузове что-то громыхнуло. Глеб запоздало вспомнил, что там были то ли снаряды, то ли патроны. Рыжее пламя выбило заднее окно, лизнуло потолок кабины. Уже теряя сознание, парень почувствовал, как на ладони наливается теплом отпечаток в виде пикирующего сокола.
* * *
Там, за окном, не мог находиться Ян. Но все же Саша его хорошо разглядела, это был он, как всегда, растрепанный, весь в черном, немного сутулый. Она узнала бы его из тысячи! Но что с ним? Можно поручиться, что у него большие проблемы. И он, как всегда, решил не впутывать друзей, не понимая, что так только хуже. С того момента, как они узнали о предательстве Евгения Михайловича, все вообще вышло из-под контроля и под ногами вместо земли зыбучий песок.
Александра вздохнула и посмотрела на лежащего в беспамятстве Глеба, и тут он вдруг вздрогнул и резко поднялся, что-то горячее хлестнуло Сашу по лицу. Она машинально поднесла к щеке пальцы и поняла, что на них кровь.
Кровь хлестала у Глеба изо лба. Взвизгнула Динка. Саша, кажется, тоже закричала. Из-за сильного кровотечения было неясно, как глубока рана. Возможно, просто рассечен крупный сосуд, тогда ничего особо страшного. Но если пробита голова…
Саша старалась не думать об этом, пока вместе с Северином, вытряхнувшим на постеленную на пол куртку всю аптечку, осторожно промокала рану. Кажется, серьезных повреждений нет. Но крови вытекало очень много, и наложенная тугая повязка быстро напитывалась алым.
Тем временем раскрылась дверь. Подняв голову, Саша встретилась взглядом с Ангелиной и поежилась. Такой она вампиршу еще не видела. Ноздри Лины трепетали, глаза приобрели неприятный красноватый оттенок, а рот полуоткрылся так, что стали видны удлиненные боковые резцы. Симптомы налицо. Гламурная симпатичная Ангелина превратилась в кровожадное чудовище, которое может вот-вот утратить над собой контроль.
Саша ткнула локтем Северина, привлекая его внимание к происходящему. С раной Глеба она справится сама. Главное — чтобы не последовало сюрприза от Лины.
— Ну что там на улице? — спросил Северин, адресуясь к вампирше, будничным голосом. Он встал, сделал шаг и как бы невзначай оказался между ней и сидящим спиной к двери Глебом. — Вертолет уже приземлился? Пойдем посмотрим.
Ангелина оскалилась, будто собиралась вцепиться ему в горло. Но Северин, словно не замечая этого, подхватил ее под локоть и потащил из избы. Видимо, вампирша все же взяла власть над своими инстинктами, потому что позволила себя вывести.
— Что случилось? — Глеб выглядел растерянным.
— Ничего особенного. Ничего особенного — для нас, — выделяя последние слова, язвительно заявила Дина. — А у тебя?
— Вот и у меня так же, — он невесело усмехнулся.
В дверь заглянул Северин.
— Там вертолет с людьми Полякова, — объявил он. — Нас обязуются доставить в город, чтобы мы никого не встретили на въезде.
— Как Ангелина? — спросила Саша негромко.
— Порядок. Дышит свежим воздухом. — Северин оглянулся, видимо, еще раз проверяя, действительно ли все в порядке. Ангелина была в таком состоянии, что сейчас вполне могла доедать второго пилота. Но нет, кажется, обошлось.
Глеб попытался подняться, но пошатнулся и едва устоял на ногах. Пришлось Саше подставить плечо, на которое парень тяжело оперся.
— На нас призраки фашистов нападали, — сказала Александра, пока они шли к вертолету.
— Да. — Глеб с трудом перевел дух. — Здесь шли тяжелые бои… Я как раз видел…
Саша кивнула. Хорошо, что на этот раз Глеб уцелел. Из той заварухи, в которой он, очевидно, побывал, так просто не вырваться, еще, можно сказать, дешево отделался.
— Тут каждая пядь земли пропитана кровью, — хрипло проговорил Глеб. — Неудивительно, что место плохое… Земля все помнит.
Александре очень хотелось спросить Глеба о Яне, но девушка сдержалась. Либо Глеб и сам толком не знает, либо считает, что лучше им не знать.
