— Нет, вроде разговаривали…
Кусты зашумели совсем близко, и ребята услышали, как кто-то негромко выругался.
— Дьявол бы побрал эти канавы! Так и лазай вверх-вниз! Вот жизнь собачья! Тут черт ногу сломит!..
Димка шепнул:
— Костя… Это Костя!
Друзья затаили дыхание.
— Не кричи. Я говорю, слышал голоса, — предостерег второй. — Тут кто-то есть.
— А мне наплевать!.. Ух ты, ногу чуть не сломал… Попадись мне сейчас какая сволочь, посмотрю я на нее! Мне терять нечего.
Они прошли совсем близко, кустарник закачался, ребят обдало целым дождем росы.
— Может, ты перепутал, и пещера где-то в другом месте?
— Здесь пещера! Лишь бы до обрыва добраться. Говорю, мальчишкой лазил туда! — прохрипел Костя.
— Ты уверен, что место надежное?
— Кроме меня, ни один черт не сыщет…
Они удалились, голоса затихли.
— Второй, конечно, Рачковский, — прошептал Мишка. — Пещеру какую-то ищут… Давай посмотрим, чего это они…
— Пошли! — скомандовал Димка.
Оба пригнулись, старались, переступать бесшумно. Где-то совсем близко вспыхнул фонарик. Мальчишки замерли. Луч света обшарил кусты и потух.
— Нервы! — презрительно сказал вдруг тот, кто назывался «Костя». — С нервами дома надо сидеть, чай пить.
— Э-э, дорогой! Человек слаб и несведущ. Никто не знает, где его ждет конец: может быть, как раз дома. Между прочим… Ох, что-то в глаз попало… Между прочим, часто так и бывает…
— Дьявол! Под руку звонишь.
Оба стали карабкаться вверх по обрывистому берегу реки. Слышно было, как Рачковский цеплялся за стволы кустарника и тяжело сопел. Наконец они добрались почти до самого верха; там берег отвесно спускался к небольшой площадке, заросшей кустами дикого шиповника.
Димка толкнул друга в бок.
— Туда нам нельзя, — шепнул он, — заметят.
— Молчи! — отозвался Мишка.
Наверху Рачковский кашлянул.
— Давай сюда, — сказал он.
— Тяжелый, гад, еле допер…
Заметался луч фонарика, зашуршали кусты, и все стихло.
Через несколько минут оба начали спускаться к реке.
— А верхом пройти нельзя? — спросил Рачковский. — Как подумаю, что снова карабкаться, мороз по коже дерет.
— Ну и сиди здесь! — мрачно сплюнул Костя. — Стало быть, нельзя, раз там овраг и вода по самую грудь.
— Эха-ха… Что же, давай спускаться. В утешение скажем себе: человек вверх карабкается в поте лица, а вниз-то и кувырком летит. Да. Кувырком и в тартарары…
— Не звони под руку, который раз говорю!..
Кусты затрещали где-то сбоку; охая и сопя, двое спускались к реке. Наконец все стихло.
— Давай! — сказал Димка.
Оба подтянулись на руках и мигом оказались на площадке среди колючих кустов шиповника.
Мишка огляделся.
— Темно, хоть глаз выколи. Ничего не видать. Фонарик бы…
— Они чего-то тут запрятали. Тяжелое, еле втащили…
Друзья шарили в темноте, ощупывали песчаный обрыв, но ничего так и не нашли. Была лишь темнота, да мокрые кусты, да песчаный обрыв с гнездами ласточек-береговушек.
— Ты там осторожнее, — предупредил Димка. — Это место только здесь широкое, а справа и слева тропинка, карниз просто. Ухнешь вниз — башку сломаешь. Мы тут с Ленкой лазали, когда в третьем классе учились. Гнезда смотрели птичьи, яйца искали…
С реки потянуло ночной сыростью, над деревьями стала подниматься большая оранжевая луна.
— Пошли-ка домой, — предложил Мишка. — Все равно ничего в темноте не видать. Завтра нагрянем пораньше и выясним, в чем тут дело.
Быстро спустились к реке, вымыли измазанные глиной руки, ополоснули разгоряченные лица.
— Вода-то теплая, — сказал Мишка. — Ночью она всегда теплее. Я раз ночью купался — красота!
— Как думаешь, чего они здесь прятали? Может, клад? — неуверенно произнес Димка.
— Во дает! Кладов в наше время не бывает. Откуда в наше время взять золото, камни драгоценные или какие-нибудь там пиастры?
— Может, деньги?
— А деньги просто на сберкнижку кладут.
— Чего же тогда они запрятали?
— Завтра всё узнаем. Поскорее бы день наступал. Да еще утром у нас тренировка…
— После тренировки сбегаю к Кузнецовой: нельзя же, обещали…
— Ты ей все расскажи потихонечку, только смотри, чтобы она — никому!
— Еще бы!
Мальчишки разбежались по домам.
В этот вечер в доме было тихо: мать и бабушка пораньше залегли спать, а Лина и Олег, видно, куда-то ушли. Мишка зашел на кухню, приподнял крышку сковороды: котлеты. Разогревать не стал, с хлебом умял четыре штуки, холодным чаем запил. Потянулся за сахаром, нечаянно задел рукавом стеклянную банку с целым пучком вымытых ложек. Банка опрокинулась, загремели, посыпались ложки.
— Ты где это пропадаешь? — На пороге появилась мать. — Как с работы пришла, тебя не видала.
— А мы с Димкой… Мы гуляли, к реке бегали. У реки загорать здорово.
— До ночи загорали? При луне, что ли?
Мать зажгла керогаз, начерпала из ведра воды, поставила чайник.
— Подарок видал? — бросила мать, присаживаясь у стола.
— Какой подарок?
— А сбегай, погляди-ка.
Мишка ринулся в свою комнату. На кровати лежал большой бумажный пакет. Сверху пришпилена записка: «Талантливому автору «Реферата», ученику 7-го класса Мише Анкудинову». Подписи не было, но он сразу догадался: от Лины. «Талантливому автору» она всегда так шутит… Конечно, надо бы просто отнести пакет к ней в комнату, и все тут. Раз решено — не мириться ни в какую! Мишка осторожно прощупал пакет — что-то мягкое. А вот и твердое что-то. Развернул пакет, взглянул да и ахнул: подарок был нешуточный. Великолепные зеленые резиновые ласты, а к ним еще и маска для подводного плавания. С длинной загнутой дыхательной трубкой. Да это ведь почти акваланг! Всё новенькое, все пахнет резиной и свежей краской. Хотелось любоваться этими вещами без конца, хотелось сейчас же примерить ласты. А вдруг малы? Мишка вздохнул, медленно уложил ласты и маску в бумагу, завернул и записочку приколол сверху. Всё как было.
— Ты что же это, — в дверях стояла мать, — отказываешься? Обидеть Каролину Сергеевну захотел?
Мишка молчал.
— Говорила она мне, какой ты несговорчивый: на шутку обиделся, бог знает что из себя строишь… И не стыдно тебе? Шуток не понимаешь, какой-то угрюмый, что ли, растешь. Ровно старик старый, ишь морщины-то на лбу навел!
— Я не старик. А что она опозорила…
— «Опозорила»! Молчи лучше уж да спать ложись. Да смотри лоб-то не морщь, больше сердитого лица чтобы я не видела!
Мать ушла, а Мишка разложил на столе свои тетради, стал набело переписывать реферат.
Значит, Лина прочитала его сочинение. Так и есть, кое-где и ошибки исправлены. А в одном месте приписано красными чернилами: «Здесь надо развить. Поподробнее описать городские укрепления». И правда, про укрепления-то он совсем позабыл.
А Лина, конечно, ученая: недаром на третьем курсе учится. Ей виднее.
Мишка вложил в тетрадь несколько чистых страничек и стал описывать городские укрепления, стену, вал, ров, надолбы во рву. Потом переписал весь реферат в чистую тетрадь… Хорошо бы украсить реферат рисунками. Ну хоть бы две-три иллюстрации поместить. Но рисовал Михаил неважно, поэтому пришлось ограничиться одним только планом города, который красовался на первой странице…
Уснул не сразу: то вспомнится вдруг река и луна, оранжевая, похожая на апельсин, то соломенная шляпа Рачковского замелькает перед глазами, то монгольская конница мчится с грохотом, с визгом, и стрелы трассируют, будто раскаленные добела, и копыта конские стучат. Потом вдруг почему-то начал сниться сундучок с пиастрами. Опрокинулся, и пиастры золотой грудой рассыпались. Мишка прогнал этот сон, перевернулся на другой бок и тогда уж заснул по-настоящему.
Чуть свет забежала в комнату Лина.
— Ну как? Мир? — она протянула руку.
Мишка ответил не сразу. Спросонок не понял, о чем идет речь. Потом вспомнил, высунул голову из-под одеяла.
— Ладно. Мир, — крепко пожал ее руку. — Только не из-за подарка. Я и сам был виноват. На женщин долго сердиться нельзя. И спасибо за подарок, а главное, за помощь! Я ведь там очень важное пропустил.
— Ха-ха-ха! Вот это высказался! Хорош гусь! Сердиться на женщин, значит, нельзя, а помощь принимать можно. Ну ладно. — Она сразу стала серьезной. — Реферат, я вижу, ты переписал. Советую прочесть его сегодня же нашему профессору.
— Почему сегодня? — встревожился Мишка.
— Завтра наш старик уезжает на целых полтора месяца. А мне очень хочется посмотреть, какое у него будет лицо, когда ты вдруг явишься и выдашь все это вслух, в присутствии младших сотрудников. Ой, не могу!.. Она быстро взглянула на Мишку и подавила смех. — Да ты не бойся, никакой каверзы тут нет. Я просто люблю посмеяться, даже из-за пустяков каких-нибудь… Честное слово! А работу написал хорошо, будь уверен! Обстоятельно, честно. Да старик наш такой смешной, что я заранее представила себе… В общем, приходи к пяти часам, знаешь, где базарная площадь, на тот участок. С тетрадью. И прочтешь вслух.
