И сейчас она смотрела на жену Заблоцкого дружелюбно, без зависти, и даже с благодарностью за то, что судьба не связала ее, Зинаиду Антоновну, с человеком, способным на обман. А то, что она вскрикнула «Вы его жена», — это просто от неожиданности.
Дверь с табличкой «Директор» отворилась. Высокий блондин с усталыми голубыми глазами, обращаясь к секретарше, сказал: «Лидия Васильевна, дайте мне папку № 9» — и опять исчез за дверями.
Секретарша подошла к шкафу, вынула оттуда нужную папку и, извинившись перед гостьей, направилась в кабинет директора.
Почти одновременно открылась дверь приемной.
— Ну, Лидочка, — раздался веселый голос Заблоцкого, — все готово, еду…
И вдруг Заблоцкий увидел Зинаиду Антоновну. Глаза его расширились от удивления.
— Вы?!..
— Я пришла по поручению моего брата Леопольда Антоновича, если не забыли, — сухо сказала Зинаида Антоновна.
— А-а… Конечно… Как же забыть… Пройдемте в мой кабинет. — Заблоцкий пропустил вперед гостью. — Вон в ту дверь. Минуточку, я открою… — Ключ от волнения не попадал в скважину замка. — Сейчас, сейчас… Так… Садитесь, пожалуйста… — пригласил инженер, когда они оказались в его кабинете.
Зинаида Антоновна словно не слышала приглашения и осталась стоять.
— Леопольд Антонович просил, чтобы вы забрали ящики, которые закопали в нашем саду… И как можно быстрее.
Зинаида Антоновна повернулась, чтобы уйти.
— Погодите минутку, — задержал ее Заблоцкий. — Вы не сказали секретарше, кто вы и по какому делу пришли ко мне?
— Ничего я ей не сказала. Это вас касается, вам я и говорю…
— Спасибо, — едва не схватив руку Зинаиды Антоновны, чтобы поцеловать, поблагодарил Заблоцкий. Он боялся, что она уйдет, не выслушав его. — И еще: в связи с некоторыми обстоятельствами, я буду вынужден увозить ящики ночью.
— Мне все равно, когда вы будете их увозить. Только сделайте это побыстрее.
— Хорошо. Сегодня же.
— Провожать меня не нужно… — сказала Зинаида Антоновна и ушла.
Заблоцкий чуть не плясал от радости. Все складывалось как нельзя лучше. Он и предвидеть не мог такого.
— Боже, — воскликнул он, — мне еще везет!
В комнату кто-то вошел. Заблоцкий подумал — опять Зинаида Антоновна. И повернулся. Это была жена:
— К тебе приходила какая-то женщина…
— Да, я ее видел… — несколько смутившись, ответил он.
— Ты чем-то взволнован или обрадован?
— И то, и другое: ведь еду. Волнуюсь, поручение все же не легкое. А вдруг неудача…
— Братков очень надеется на тебя.
— Да! Постараюсь. Пусть знает: если Заблоцкий взялся за дело — будет толк.
— Ладно уж, не хвались заранее…
Они попрощались. Заблоцкий торопился на поезд. Жену попросил его не провожать.
Утром Леша спрятал в яру лопату и сверло. Лопату взял со своего двора, а сверло одолжил у Васи, так чтобы не узнал его отец. Поэтому, вернувшись домой и услыхав голос Лачинской, не на шутку встревожился. «Ну, все пропало, — подумал он. — Не иначе как за сверлом пришла. Лачинскому понадобился инструмент, спохватился — а его нет. За Васю взялся — и тот сказал, у кого оно. А без сверла как же?..»
Заходить во двор сразу не стал. Надо было придумать, зачем ему понадобилось сверло, если спросят. Прислушался. Говорила, словно плакала, Лачинская:
— А мой же Максим письмо получил. Прочитал — забегал по дому, будто собака его укусила: «Сопляки, они учить меня будут. Да я не только Ваське, а им всыплю по тому месту, откуда ноги растут. Бил при старом режиме, буду бить и при новом…» Господи, думаю, хорошо, что Вася в школе, а то побил бы, зверюга. Бегал он, бегал, хлопал дверями, швырял, что попадало под ноги. «Пионеры — этакие мне указчики…» Я молчу, не знаю, кто ему и что написал. Но побушевал и утихомирился. Выпил кружку воды, почесал затылок. «Поди, говорит, к Сенкевичам. Это, говорит, Лешкина работа и того, из милиции, чертенка. Скажи, чтоб больше никуда не писали. Не трону я Ваську — пусть растет бандитом. Скажи непременно. А то возьмут и напишут в милицию или на работу, и тогда хлопай как дурень глазами». Швырнул письмо в угол и пошел. Я подняла и прочитала. Ох, как хорошо написано! Кричал, кричал, а все же испугался…
У Лешки от сердца отлегло. Подождал, пока Лачинская уйдет домой, а мать — в хлев подбросить Маргарите сена, и незаметно прошмыгнул в дом, засел за уроки, словно и не уходил никуда.
— Ты тут? — приоткрыв дверь в комнату, спросила мать, вернувшаяся из хлева.
— Где же мне быть — уроки делаю.
— Лачинская приходила. Какое вы там письмо ее Максиму написали?
Леша пожал плечами:
— Никакого письма я не писал…
— Не ври. Писал, по глазам вижу… И хорошо сделали. Угомонился буян. Пусть знает, что и на него есть управа… Ну делай, делай уроки. Я малышам пригрозила, чтобы не лезли сюда…
Угроза матери, однако, остановила их не надолго. Как только мать занялась своим делом, они тут как тут. Лешка не хотел обижать малышей и собрал книжки, решив на большой перемене закончить недоделанный урок.
Перед тем как идти в школу, он сказал матери:
— Я сегодня приду поздно. После занятий будет совет отряда. Не закрывайте двери на крючок.
— Ладно. Только не задерживайся очень.
С Лешкиной стороны все было приготовлено. «Как там Юрка выкручивается?» Мать его учительница и знает, где и что происходит в школе. Отца, инспектора уголовного розыска, тоже не проведешь: тотчас почует обман. Да Юрка и врать не умеет.
А вот и он, поджидает Лешку в конце сквера: у него уже закончились уроки.
— Как дела? — спрашивает Юрка, поднимаясь со скамейки и приветствуя Лешу пионерским салютом.
— Все готово. А у тебя?
— Папа еще не вернулся из Полоцка. У мамы вечером педсовет. А наши едут к коммунарам с концертом. Вернутся поздно, а может, и заночуют там…
— Тогда и ты должен ехать?
— Я отпросился. Так что все в порядке.
— А мама?
— Подумает, со всеми уехал.
— Значит, встречаемся, как договорились?
— Как договорились… Разошлись. Вдруг Лешка вспомнил:
— Слушай, Юра, чуть не забыл. Интересная история с письмом…
Юра вернулся и прошел с Лешкой до площади Свободы.
На уроке Леша как ни старался, сосредоточиться не мог. То вспоминался человек с зонтиком в сквере: «Я ненавижу твоего Браткова», то возникали вопросы: «Откуда Зинаида Антоновна знает Заблоцкого? И почему так волновалась, когда нашли в яме ящик? Что в нем?» То вдруг как наяву возникал Лачинский, и Лешка даже видел, с какой яростью он мнет и швыряет письмо.
Зося легонько трогает его за локоть, шепчет:
— Спустись на землю, мальчик…
Леша кивает ей и старается слушать учителя. А тот монотонно рассказывает о размножении насекомых. Ну как же тут не пробиться мыслям, которые так волнуют в последнее время!..
Наконец — долгожданный звонок на перемену. Зося достает из портфеля полдник. Разворачивает его. Один ломоть хлеба с маслом и сыром предлагает Лешке. Если бы это Юрка угостил его такой вкуснятиной, Лешка бы вмиг проглотил. А Зосю он стесняется.
— Не хочу, — крутит он головой.
— Ты никогда ничего не берешь с собой.
— Беру… только съедаю по дороге. Зачем с этим возиться, — отвечает Леша и выбегает из класса.
В пионерской комнате, куда он прибежал, собрались ребята, которые занимались на первой смене и остались после уроков. Вместе с пионервожатым Касьяновым они устанавливали на новом пьедестале бюст Ленина. Спорили, как лучше поставить, чтобы на лицо ровно падал и дневной и электрический свет.
— Как ты считаешь, Леша, с этого места бюст хорошо смотрится? — спросил Касьянов.
— Ленин всегда хорошо смотрится, — ответил, не задумываясь, Лешка.
Касьянов положил на его плечо руку. Ноготь большого пальца был черным — след молотка.
— Хорошо ты сказал. И я так думаю. Так что давайте, ребята, не будем больше ломать голову. — Касьянов притянул к себе Лешку: — Молодчина. А знаешь, в субботу у нас на заводе комсомольское собрание. Пионеров, которые постарше, приглашаем. Тебя в том числе. Привыкайте, ребята. Время быстро идет. Готовьтесь в комсомол. На этом собрании Жору Борковского будем принимать и других молодых рабочих.
Леша, конечно, очень обрадовался: он старший пионер… Жорку примут в комсомол, а там, смотришь, и его черед подойдет. И он, уже комсомолец, станет за станок. Ох, как хочется скорее стать взрослым!..
Урок географии увлек Лешку. Учитель, бывший моряк дальнего плавания, повидавший свет, вел разговор про земной шар, быт и нравы народов, живущих на нем.
— Что бы ни происходило на нашей планете — Земля вертится неустанно. Она честно выполняет свой долг — дает жизнь и движет ее вперед. Как построить жизнь? Право решить это земля предоставляет людям. И мы, имея чудесную планету-мать, должны сделать так, чтобы радовался всяк живущий на ней человек. Кто может это совершить? Человек труда!
