— Три.
— Ну вот видите… А отчет по командировке в Москву у вас, инженер Заблоцкий, примет инспектор уголовного розыска товарищ Вишняков…
Комсомольское собрание проводили в цехе, который еще несколько дней назад называли «кладбищем станков». Теперь станки ожили. Сорок токарей получили работу.
Как раз закончилась первая смена. Во время пересменки и решили собрать комсомольское собрание. Его можно было провести и в другом месте, но сам директор завода Братков посоветовал:
— Жору Борковского принимать в комсомол надо в новом цехе. Пусть старые рабочие порадуются, какая смена растет.
Лешу и Юру на собрание привел Касьянов. На принесенных в цех скамейках разместились молодые рабочие. У станков стояли ветераны. Среди них и Лешкин отец. Смена его окончилась. Касьянов подвел пионеров к рабочим и сказал:
— Вот, товарищи, парнишки, благодаря которым ожил наш мертвый цех и многие из вас получили работу…
— Они? — удивился пожилой рабочий. — Говорили ведь, что Жорка выкопал из-под земли части от станков.
— Правильно, Жорка, — ответил Касьянов. — Но первым нашел ящики Леша — вот этот пионер.
Леша застеснялся и опустил голову, словно был в чем-то виноват.
— А мне ничего не сказал… — улыбнулся Антон Сенкевич.
— А почему тебе? — повернулся к нему один рабочий.
— Это же его сын, — сказал другой.
— Ну молодец, Антон! — хлопнул Сенкевича по плечу пожилой рабочий.
Пионервожатый пробежал взглядом по рядам, выбирая место для пионеров. Из-за стола президиума поднялся Братков и показал рукой на первый ряд, где уже сидел Жорка:
— Сюда их давай, наших юных героев…
Лешка шел словно не своими ногами и, если бы его не подталкивал слегка Касьянов, не смог бы сделать и шага. В голове шумело, и ему казалось, что он спит на сеновале в сарае и все это ему снится. Думал ли он, когда копал яму в саду Леванцевича вместе с Тамарой, что в ящике, который они откопали, хранятся вещи, так нужные заводу? Даже тогда, когда ночью вместе с Юркой выхватил несколько деталей из ящика и утром принес их Касьянову на завод, не представлял, что это станет важным событием в жизни завода «Металлист». Ему поначалу было просто интересно — что в ящике?
— Садись, Леша! — услышал он голос Касьянова. А председатель собрания объявил:
— Первый вопрос — прием в комсомол слесаря Жору Борковского…
Он рассказал про Жорку все, что знал и Лешка, только тот не сумел бы так складно изложить, хотя и жил с Борковским на одной улице.
Вдруг Лешка услышал свое имя и Юркино, и о том, что «мертвый» цех ожил благодаря обыкновенным паренькам.
«Это про нас», — подумал Лешка.
— Первой жнейке, которую выпустим на этих станках, дать имя «Пионер», — предложил кто-то из рядов.
— Погодите, сейчас обсуждается вопрос о приеме Борковского в комсомол. Жора, расскажи собранию свою биографию.
— Какая там биография! С пеленок помним. Отец его с нами работал. Человек он был что надо. Пусть лучше про Москву расскажет.
— Давай, Жора, про Москву! Жорка встрепенулся, вскочил:
— В Мавзолее был. Ленина видел. Волновался очень. К тому же тревожно было за детали, которые выкопал и оставил в сарае: а что, если наши рабочие не успеют их забрать? И так все в голове — и про Ленина, и про детали думаю… Подошла моя очередь в Мавзолей. Как увидел Ленина — сердце мое сжалось: пусть бы пожил еще… вместе с нами… Рассказал бы ему про все… — Жорка вздохнул. — Еще в музее был. Под стеклом видел кепку и пальто Ленина. Одна пуговица к пальто пришита белыми нитками и закрашена чернилами. Мне мать так же однажды пришила пуговицу белыми нитками, только я покрасил нитки не чернилами, а сажей, потому что чернил не было. Так я стоял и думал, что и Ленину трудно жилось, если не было черных ниток, чтобы пришить пуговицу… Поэтому прошу принять меня в комсомол, так как он Ленинский…
— Вопросы к Борковскому есть? — спросил председатель.
— Кто твой отец?
— Уже сказано, — зашумели в рядах: — погиб на фронте в гражданскую, защищая Советскую власть…
— Да, погиб… Только карточка его в красноармейской форме осталась…
— Родственники за границей есть? Жорка пожал плечами:
— Мамка про то не говорила. А сам я не знаю…
Лешке этот вопрос напомнил о его дедушке, которого он никогда не видел, даже на карточке. Бабушка его карточку порвала, когда он ее покинул.
— А что, это плохо или хорошо, когда есть родственники за границей? — спросил Лешка Касьянова.
— Смотря какие…
— Будут еще вопросы? — спросил председатель собрания.
— Все ясно. Ставь на голосование.
— Итак, голосуем. Кто за то, чтобы Жорку Борковского принять в комсомол — прошу поднять руки.
Лешка и Юрка подняли руки первыми: но услыхав: «голосуют только члены комсомола», поспешно опустили. Братков улыбнулся и что-то шепнул председателю.
Тот кивнул и сказал:
— Единогласно. А теперь проголосуем все, кто присутствует.
— И пионеры тоже, — сказал, глядя на Юрку и Лешку, Братков.
…Заводской гудок объявил о начале работы второй смены. Рабочие пошли к своим станкам. А для Юры и Леши этот гудок прозвучал как призыв к новым свершениям.
Конт — угол (польск.).
Багнет — штык (польск.).
Курсадня — насест (бел.).
