14. Бомпи и автомобиль
Сегодня я слышал, как Брайан спрашивал у Стю о том, что приключилось с родителями Софи.
— Понятия не имею, — ответил тот.
— Почему ты ничего не знаешь?
— Мне никто ничего не рассказывал, — пожал Стю плечами.
Тогда я спросил у отца, что случилось с настоящими родителями Софи, и он ответил:
— Когда-нибудь я тебе расскажу.
— Расскажи сейчас.
— Нет, не стоит.
На меня орут за то, что не понимаю всю эту навигационную абракадабру. Ругают, что слишком много шучу. Ворчат за то, что дышу. Ну, почти что так.
Софи сегодня рассказала первую историю Бомпи. Она примерно вот о чем.
Когда Бомпи был молод, он жил на ферме, и его семья была очень бедна. У них даже не было ни машины, ни грузовика. И вот как-то раз им предложили машину в обмен на двух мулов. Да только никто не знал, как ею управлять. Бомпи прежде ездил на машинах и решил, что и с этой будет нетрудно управиться. Поэтому он вызвался поехать в город, забрать машину и вернуться на ней домой.
В тот день шел дождь… Стоило послушать, как рассказывала об этом Софи. Она вся была поглощена своим рассказом. Казалось, что чувствуешь струйки дождя на голове, вдыхаешь его запах. Это здорово.
Так вот, Бомпи отправился за машиной, а дождь все лил и лил. По дороге домой он доехал до брода. Ни моста, ни переправы. Пешком или верхом на муле он всегда переходил речку вброд.
Вот Бомпи и решил проехать вброд на машине. Но вода прибывала очень быстро, вода надвигалась на него стеной, и Бомпи прикрикнул на машину, словно на мула: «Н-но, наддай! Держись!» Но машина не мул, и водяной вал перевернул автомобиль. Бомпи выбрался на берег и смотрел, как новую машину уносит по течению.
Когда Бомпи наконец добрался до дома, он получил от отца взбучку, а от матери — кусок яблочного пирога.
— Почему она дала ему яблочного пирога? — удивился Брайан.
— Она радовалась, что Бомпи остался в живых, вот почему, — пояснила Софи.
— Откуда ты знаешь эту историю? — Брайан всегда такой настойчивый.
— Замолчи, Брайан, — велел дядя Стю, но Софи ответила:
— Это Бомпи мне ее рассказал, вот откуда. Брайан хотел сказать что-то еще, но удержался.
Остальные промолчали.
Я сидел и думал о том, как Бомпи выбирался из машины, и о матери, накормившей его яблочным пирогом.
Сегодня Софи и дяде Доку удалось жонглировать одновременно тремя пакетиками с печеньем почти две минуты! Они так радовались. Я и сам был доволен. Значит, я могу учить людей!
В Тюленью бухту на острове Грэнд-Мэнан мы прибыли вечером (кажется, это было вчера?), когда в небе разметались закатные отблески всех оттенков розы и лаванды. Волшебное зрелище!
Такое впечатление, что у дяди Дока повсюду есть знакомые. По пути в Тюленью бухту он по радио связался со своим другом Фрэнком, и тот встретил нас на рейде и указал «Страннице» путь к пристани. Гавань расположилась за огромным волноломом, похожим на крепость. Наша яхта оказалась единственным парусником в бухте, забитой рыболовными судами, словно автостоянка перед супермаркетом. Фрэнк усадил нас всех в свой фургон и привез к себе домой, где мы познакомились с его семьей. По дому мы ходили вразвалку — ноги отвыкли от твердой земли.
Я по-настоящему увлеклась рыбной ловлей. Иначе нельзя: все, кто здесь живет, связаны с рыбой. Они ловят омаров, сайду, сельдь или работают на консервных заводах, выпускающих сардины и селедку в банках. Рыба, рыба повсюду!
Сегодня мы все ловили омаров на рыбацком катере Фрэнка под названием «Форт Фрэнка». Корпус судна он купил, а все остальное достроил сам. Люблю, когда человек может из отслужившей свое развалины сделать вещь не хуже прежней!
Брайану не понравилось увиденное.
— Софи, смотри не свались за борт! Это ведь простая лодка.
Простая лодка?! И месяца не хватит, чтобы рассмотреть ее содержимое. Здесь и ведра с приманкой, и ящики с омарами, резинки, которыми скрепляют им клешни, шланги, сети и прочие снасти, покрытые рыбьей чешуей и водорослями. Кто знает, может быть, и я когда-нибудь стану ловить омаров?
— Как тебе может нравиться весь этот хлам, Софи? — морщился Коди.
— А тебе не нравится? Представь себе, какова была бы твоя жизнь, стань ты рыбаком? Весь день ты вдыхал бы запах моря…
— И запах рыбы. От него может стошнить.
— Может, этот запах показался бы тебе самым лучшим на свете. Ты полюбил бы дни, проведенные на соленом ветру, вытягивая сети, набитые рыбой и…
— Ладно, Софи, можешь любить всю эту бодягу, если хочешь, — перебил Коди.
Некоторые из ловушек, которые мы подняли на борт, оказались пустыми, от приманки остались одни чистые, белоснежные скелетики сельди.
— Куда они подевались? — изумилась я.
— Рыб съели морские блохи, — ответил Фрэнк. — Они здесь повсюду, очень мелкие, почти невидимые рачки. Им наша приманка нравится. Если упадешь за борт и тебя не подберут в течение дня, эти морские блохи съедят тебя вчистую, только скелет пойдет ко дну.
— Хочешь попробовать? — Коди приподнял меня и свесил за борт.
— Не смешно, Коди.
Мне не слишком нравится мысль о том, что рачки объедят меня до костей.
Нам попалась самка омара с яйцами — миллионами оранжевых бусин, прилепившихся на всей поверхности ее брюшка до самой головы. Фрэнк назвал их икрой омара.
— Ступай домой, подружка. Продолжай свой род. — И он бросил омара в море.
Странно, подумалось мне, животное спасли, бросив обратно в океан. Если бы меня бросили туда, мне пришел бы конец.
Вчера вечером я звонила домой. Мама задала миллион вопросов: «Как ты себя чувствуешь? Не укачало ли тебя? Не мерзнешь? Ты цела? Ты не боишься? Тебе не одиноко?» Наконец, трубку взял папа и сказал:
— Вот это приключение! Невероятное приключение! Пока я разговаривала с родителями, мне было так хорошо. Правда, мама немного расстроила меня, она словно предчувствовала несчастье. Я твердила ей, что все прекрасно и для тревоги нет причин, но, когда настало время прощаться, у меня словно язык прилип к нёбу. Показалось, что мы прощаемся навсегда. Я едва выдавила из себя:
— До встречи, пока-пока… — Я повторяла эти слова, пока не услышала их в ответ, и мне стало немного легче.
Мама сказала, что уже позвонила Бомпи, чтобы сообщить о нашем прибытии, и его это очень взволновало.
— Почему?
— Кажется, сначала он не понял, с кем разговаривает, и называл меня Маргарет.
— Маргарет? А кто это?
— Бабушка, моя мама. Его жена. Он меня этим очень встревожил, но потом наваждение прошло, и Бомпи сказал, что все в порядке, он просто пошутил. Он очень рад вашему приезду.
— Что ж, значит, все хорошо?
— Все хорошо, — подтвердила мама.
Что за путешествие, мы больше времени торчим на суше, чем плывем. Как будто дядя Док вовсе и не хочет отчаливать. Мне смешны все эти остановки. А может, у яхты серьезные неполадки и дядя Док знает об этом и молчит?
Сегодня я спросил дядю Дока, знает ли он, что случилось с родителями Софи.
— Ничего не случилось. Они остались в Кентукки.
— Да нет, не с этими. С ее настоящими родителями, — пояснил я.
— А-а.
— Ты знаешь, что с ними произошло? — Да.
— Расскажи мне. — Нет.
— Почему?
— Невеселая это история, — пробурчал дядя Док.
Вчера со мной заговорила жена Фрэнка:
— Ты очень смелая девочка, если поплыла на яхте! Ты храбрая, ведь вокруг одни мужчины.
Еще ее интересовало, позволяют ли мне управлять парусами.
— Доходит до драки, — призналась я. — Они не очень-то хотят…
— Я думала, что ты только стряпаешь и убираешь.
— Вовсе нет! Это работа Коди! — отрезала я.
Но готовит и убирает не только Коди. Мы все по очереди занимаемся хозяйством, только Брайан отлынивает. Коди больше всех любит работу по хозяйству. Когда Фрэнк пришел к нам на «Странницу» и посмотрел, как лихо Коди моет посуду и драит палубу, он сказал:
— Из тебя вышла бы отличная жена. — И он стал звать Коди Мистер Мама.
А Коди не обиделся. Он превратил все в шутку.
— Мистер Мама к вашим услугам, — говорил он, подавая сыр и галеты. Или покрикивал: — Ну-ка, посторонитесь, Мистер Мама должен вытереть за вами пол!
Хотелось бы мне иметь такое чувство юмора, как у Коди. Я просто места себе не нахожу, когда люди удивляются, что я умею пользоваться электроинструментами, поднимаюсь на мачту или работаю с фибергласом, а особенно, если меня считают коком. Я обязательно сорвусь и нагрублю в ответ, а лучше бы брать пример с Коди. Если сам смеешься над собой, люди перестают тебя донимать.
