Эта радиограмма особенно обрадовала командиров. В ней говорилось:
«По заданию Верховного командования, Центральный штаб приказывает провести глубокую разведку численности гарнизонов в городах, а также строительства укреплений на берегах Десны и Днепра. Сведения необходимы самые точные и возможно скорее. Радируйте регулярно».
Взволнованный комиссар крупными шагами ходил по землянке. У Михаила Платоновича была привычка расхаживать по комнате, когда он радовался или думал о чем-нибудь особенно важном. Руки, заложенные за широкий командирский пояс, нервно мнут крепкий ремень, глаза радостно прищурены.
— Интересно, очень интересно! — увлекшись, повторял комиссар. — Теперь понятно, почему на фронтах не было существенных изменений. Значит, что-то уже готовится для гитлеровцев… Скоро придется им удирать на запад!..
— Вы думаете, скоро? — спросил начальник штаба.
— А зачем бы Верховное командование интересовалось такими сведениями? Эта радиограмма для нас историческая!.. Думай, командир! Нам нужно сделать все, чтобы поскорее иметь точные данные.
— Разведка наша работает. Сведения у нас есть! — не без гордости ответил начальник штаба.
Еще раз перечитав радиограмму, Иван Павлович положил ее на стол и зашагал рядом с комиссаром.
— Но этих данных нам недостаточно, — сказал он, остановившись перед начальником штаба. — Нам нужна разведка глубокая, не меньше чем на двести пятьдесят километров в указанных направлениях.
— Безусловно, — согласился комиссар.
А командир продолжал:
— Тут нужно сделать еще много… организовать разведку так, чтобы…
— Разрешите продумать и разработать этот вопрос, — сказал начальник штаба.
— Задача ясна. Будем думать вместе.
В это время к штабу подошел Виктор. Его встретил часовой Иван Карпенко, которого выписали из партизанского госпиталя и зачислили в комендантскую роту.
Виктор хорошо знал Карпенко. Он слышал о нем от Тимки и Софийки, не раз говорил с ним в госпитале. Он с сочувствием смотрел на его красно-синие шрамы на щеках и шее и был очень рад, что дядя Иван уже здоров и стоит на карауле у штаба.
— Здравствуйте, дядя! Вы уже совсем выздоровели?
— Совсем, Витя. Сам видишь — вояка хоть куда.
— А комиссар здесь?
— И комиссар здесь, и командир здесь.
— Як комиссару.
— Войди. Ох, и кобура же у тебя! Фриц умер бы, если бы увидел такого вояку!
Польщенный и полный благодарности Карпенко за ободряющие слова, Виктор открыл дверь штабной землянки:
— Разрешите войти?
Звук его голоса вывел командиров из задумчивости.
— Ну-ну, попробуй. Входи! — сказал Иван Павлович.
Виктор переступил порог и стал «смирно».
— Товарищ командир, разрешите обратиться к комиссару.
— Пожалуйста.
Начальник штаба занялся своими бумагами, командир подсел к нему, а Михаил Платонович приготовился слушать мальчика. Председатель совета пионерского отряда начал так:
— Товарищ комиссар, я хочу вас спросить.
— Что там у тебя?
— Скажите: я хорошо работаю?
Комиссар удивился. Иван Павлович тоже вопросительно взглянул на мальчика.
— Как это — хорошо? Как будто ничего…
— Почему же «ничего»? Звенья у меня работают? Работают. Пионеры дисциплинированы? Дисциплинированы. План работы выполнен? Выполнен.
— Ну, выполнен. Что же из этого? Новый нужно составить. Хорошо работаете, а нужно еще лучше!
— Да как же «еще лучше»? Я ведь, товарищ комиссар, вырос…
— Как «вырос»?
— Да так. Мне можно более серьезную работу поручать. Боевую.
Иван Павлович, который все время задумчиво смотрел на Виктора, улыбнулся:
— Вот тебе и раз! А отрядом кто будет руководить?
— Ваня справится. Я его научил, как работать. А меня переведите на другую…
— Если договоримся, почему бы нет.
— Честное пионерское, переведете?
Комиссар рассмеялся:
— Дай ему честное слово, а он тебе скажет: «Хочу быть комиссаром отряда». Что же мне тогда — итти председателем в пионерский отряд?
Виктор лукаво улыбается, громко шмыгает носом от удовольствия. Ему очень нравится разговор в таком тоне.
— Скажете, комиссаром! Разве ж я… Да мне обыкновенную, самую что ни на есть обыкновенную работу… Вот увидите!
Комиссару пришлось пообещать Виктору, что если его просьба будет разумной, он ее выполнит.
— Я хочу быть у вас адъютантом.
Тут уж и командир не выдержал. Вместе с комиссаром они громко рассмеялись. Даже начальник штаба поднял глаза от бумаг, снял с носа очки, хмуро улыбнулся и снова углубился в свою работу.
— Ах, чтоб тебя!.. Да ведь у меня есть адъютант!
— И. я буду тоже. Как Тимка у командира… И не просто адъютантом. Я охранять вас буду. Потому что ваш адъютант все мотается, а вы один остаетесь.
Виктор выжидательно смотрел на комиссара. С виду тот был доволен, но мальчика пугало то, что он только смеется и ничего не говорит. Что, если откажет?
Помощь пришла неожиданно.
— Что ж, Виктор, — сказал совсем серьезно Иван Павлович, — иди сдавай свои пионерские дела. Работу тебе найдем. Боевую, хорошую работу.
Виктор сначала удивленно посмотрел на командира, а затем, поняв, что одержал победу, лихо козырнул и, словно боясь, как бы командир не передумал, поспешно отчеканил:
— Есть сдавать пионерские дела! — и пулей вылетел из штаба.
Командир ходил по землянке, заложив руки за спину, и, видимо, обдумывал что-то, а комиссар еще долго не мог оторвать взгляда от двери, за которой исчез Виктор. Ему казалось, что здесь только что побывал его сын. Даже начальник штаба не смог сразу погасить под усами мечтательную улыбку.
— Бедовая детвора теперь пошла! — наконец проговорил он.
Слова начальника штаба вывели комиссара из задумчивости. Глаза его заискрились смехом, и он сказал, обращаясь к Ивану Павловичу:
— Начальники мы с тобой важные — по два адъютанта! Как у фельдмаршалов!
Иван Павлович, казалось, не слышал этой шутки. Шагая по землянке, он начал вслух вспоминать о своем детстве:
— Помню, враг укрепился в одном селе, неподалеку от Новгород-Северска. Щорс приказал нашему командиру Соколову во что бы то ни стало овладеть этим селом и вытеснить оккупантов. Нужно было быстро произвести разведку, побывать в селе, уточнить, где расположены огневые точки врага…
В землянку незаметно проскользнул Тимка и замер в углу, слушая командира. Иван Павлович продолжал:
— …Соколов позвал меня. «Ванька, — говорит, — в разведку пойти не побоишься?» А Ванька и не думает бояться — он и в огонь и в воду, только бы командир приказал. «Не побоюсь, — говорю, — посылайте». Объяснил мне Соколов, что нужно разведать, и я уже собрался было итти. «Подожди, — говорит Соколов, — это дело не простое». Позвал он нашего начпрода. «Ты, — спрашивает, — козу нашу еще не зарезал?» — «Никак нет, — отвечает начпрод. — Она у нас вроде молочного склада — молоко для раненых дает». — «Давай, — говорит Соколов, — свой молочный склад сюда. Его с собой в разведку возьмут». Эта коза охладила мой пыл. Стыдно было выходить в разведку с козой. Только позже я понял, как разумно поступил мой командир. Я побывал со своей козой в селе, на пастбище, познакомился с ребятишками, а они рассказали мне о всех вражеских огневых точках и даже показали их…
Комиссар всегда понимал своего командира с полуслова. Он еще слушал рассказ Ивана Павловича, а уже знал, к чему ведет командир. И когда тот умолк, комиссар сказал:
— Очень хорошая мысль! Наши орлы тоже могут быть прекрасными разведчиками.
Начальник штаба усмехнулся:
— Жаль только, что нет у нас козы.
Тимка слушал рассказ командира, как волшебную сказку. Он мгновенно понял, какие опасные, но заманчивые дела предстоят ему и его друзьям. Вот когда начнется для него настоящая боевая жизнь! И Тимка просительно заговорил:
— Товарищ командир! Посылайте меня в какую угодно разведку. Я даже без козы пройду где угодно. И ребята тоже пойдут. Вот Виктор, например… Он только и мечтает о том, чтобы пойти в разведку!
Иван Павлович остановился перед Тимкой:
— Ну, а я как же без тебя, Тимофей? Кто меня будет охранять?
Глаза его смеялись, и Тимка видел, что он шутит.
— Что там охрана!.. Я ведь знаю, что вам более важные дела нужны. Вы не думайте, что мы ничего не понимаем. Из нас тоже будут хорошие разведчики.
Командир притянул мальчика к себе:
— Молодец, Тимка! Понимаешь дело…
В это время в землянку снова явился радист. Не скрывая радостной улыбки, он подал командиру еще две радиограммы, и по выражению его лица все поняли, что он принес очень важные вести.
Действительно, в одной радиограмме партизанам предписывалось немедленно сообщить координаты и свои опознавательные знаки для самолетов, которые привезут груз, а в другой говорилось, что в отряд посылается представитель Красной Армии и центрального партизанского штаба.
