И еще одно знал Макаров, вылетая сюда: на партизанские отряды этой области готовится нападение фашистских карательных войск. В Москве были серьезно озабочены тем, как уберечь отряды от смертельного удара и организовать разгром карателей.
Именно об этом шел вчера разговор между капитаном Макаровым и командованием отряда. Все, о чем сообщил Иван Павлович, Макарова не удивило: выяснилось, что в Москве знали не меньше, а пожалуй, и больше самого командира отряда. После беседы с командиром, комиссаром, Павлом Сидоровичем и начальником штаба, Макаров убедился, что руководители здесь опытные, умелые и дальновидные.
Навстречу капитану вышел человек в высокой бараньей шапке. Энергично расправив короткие жесткие усы, он молодецки доложил:
— Товарищ представитель штаба, бойцы комендантской роты проводят политзанятие! Докладывает командир роты младший политрук Бидуля.
Макаров поздоровался.
— Очень приятно познакомиться, товарищ Бидуля, — сказал он, подавая партизану руку. — Хотя, кажется, мы уже знакомы? Это вы первый подошли ко мне, когда я приземлился?
— Да, я… и наши ребята.
— Я запомнил… вашу шапку, а поговорить так и не удалось.
Макаров попросил Бидулю разрешить ему побыть на политзанятии. Они зашли в большой, длинный барак, наполненный людьми. Бидуля хотел было провести капитана вперед, к столу, но тот остановился у самого входа. На них почти никто не обратил внимания. Все слушали Любовь Ивановну, читавшую вслух «Правду». Любовь Ивановна прочитала даже объявления, в каком театре какой спектакль ставят и какие фильмы демонстрируются, и только после этого посмотрела на слушателей. Встретившись взглядом с Макаровым, она сказала:
— Вот мы попросим нашего гостя, капитана Макарова, рассказать нам о Москве.
Партизаны многое знали из радиопередач и докладов политработников, но то, что рассказывал Макаров, казалось им новым, значительным и особенно убедительным. Ведь перед ними был человек, который только вчера ходил по улицам Москвы, видел Кремль. Дыхание могучей Родины привез он сюда, в лесной партизанский лагерь.
— Товарищ Сталин сказал, что не за горами то время, когда мы погоним врага с нашей земли, — говорил Макаров. — Недалеко то время, когда Советская Украина снова вся будет свободной.
Партизаны обступили капитана и засыпали его вопросами:
— А как же с вторым фронтом? Чего там англичане и американцы так долго собираются?
— Союзнички! Хорошо, что хоть против нас пока не воюют. Один дьявол — буржуазия… Не верю я им…
Капитан с интересом взглянул на говорившего. Человек был весь покрыт шрамами. Макаров сразу догадался, в чьих руках побывал этот изувеченный партизан, но все же спросил:
— Где это вас так, товарищ?
— Да я, можно сказать, с того света. Специально остался, чтобы бить захватчиков, — ответил Карпенко.
Капитан Макаров смотрел на партизан, и глаза его мягко лучились: здесь, как и всюду, где ему приходилось бывать, советские люди были полны силы и решимости бороться до полной победы!
Фон-Фрейлих долго стоял у окна. Казалось, он не замечал застывших в почтительных позах и ожидавших генеральских приказаний офицеров. Фон-Фрейлих любовался весной. По улицам бежали грязно-желтые ручейки, с крыш капала вода, деревья стали еще чернее, на каштанах набухали почки; все сверкало и звенело под теплым солнцем.
Оторвавшись от окна, фон-Фрейлих мерными шагами подошел к большой карте. Длинная отшлифованная указка, как жерло дальнобойной пушки, нацелилась в зеленые массивы лесов, опутанных синими жилами рек, на красные кружки, которыми были обозначены места сосредоточения партизанских отрядов.
— Вот здесь наш противник, — сказал фон-Фрейлих. На его лбу прорезались морщины, в углах рта застыла презрительная усмешка. — Раньше имел честь воевать с признанными европейскими генералами и даже фельдмаршалами, а тут приходится иметь дело с мужицкими полководцами… Хе-хе! Новоявленные стратеги!
Он пренебрежительно пожевал сухими губами, но по мутным глазам его было видно, что эти «новоявленные стратеги» доставляют ему очень много забот и беспокойства.
Генерал снова повернулся к карте.
— Как господам офицерам известно, главные силы партизан сосредоточились в речном районе. — Фон-Фрейлих направил палку в центр карты. — Их нужно зажать в железные клещи и не выпустить живыми. Нам в этом поможет сама природа. Наступление начнем одновременно со вскрытием рек.
С удовольствием слушая звуки собственного голоса, немножко рисуясь, он стал излагать свой план:
— Мы возьмем территорию в железное кольцо, рассечем ее на части и уничтожим всех. Если даже кому из партизан удастся вырваться из кольца, он не сумеет в ледоход перебраться через реку и погибнет.
Лица офицеров были непроницаемы. Фон-Фрейлих усмехнулся: господа офицеры думают, что обещанный приход военных частей — пустая болтовня, и боятся, что им самим придется расхлебывать кашу. Впрочем, чего ожидать от шефов полицейских отрядов, жандармерии и войск тыловой службы? Это не фронтовые офицеры.
Фон-Фрейлих внимательно посмотрел на стоявших перед ним навытяжку подчиненных. Ну, хватит! Достаточно он их напугал. Сейчас он сообщит им о действительной цели совещания. И генерал торжественно объявил:
— Сегодня из главной квартиры фюрера на мое имя получена телеграмма. В мое распоряжение посланы три дивизии с артиллерией и танками. На-днях прибудет авиаэскадрилья.
Он остался доволен: это сообщение произвело ожидаемый эффект. Он отпустил офицеров.
В кабинете остался только капитан Штирке. За последнее время синие круги, как очки, легли вокруг его воспаленных глаз, нос покраснел и еще больше облупился. Даже новый офицерский мундир сидел на нем неуклюже, как чужой.
Фон-Фрейлих и на этот раз сделал вид, что не слышал его жалоб. Улыбнувшись, он сказал:
— Ах, извините, капитан! Забыл вас порадовать: вы награждены орденом железного креста. Поздравляю, поздравляю, вы далеко пойдете, чорт возьми, господин капитан!
И вновь Штирке словно подменили: удивление, испуг, восторг сменялись на его лице. Он подтянулся, щеки его порозовели, исчезли следы усталости. Он снова стал прежним Штирке. Фон-Фрейлих приказал:
— Вы должны перейти в расположение партизанских отрядов. Когда начнется наше наступление, вы будете сигналами передавать направление их движения и места скопления. Наши разведчики все время будут в воздухе. Подробности узнаете у начальника штаба. Ну, всего лучшего! За успешное выполнение моего задания обещаю вам новый крест.
Вошел адъютант и положил перед генералом бумагу. Прочитав ее, фон-Фрейлих подошел к карте. Он был явно доволен.
— На ловца и зверь бежит, — так ведь говорят русские? А? Пусть собираются все вместе!
Красным карандашом он начертил на карте стрелу и закруглил ее у зеленого массива. Потом обратился к Штирке:
— Это недалеко от вашего расположения. Кстати, разведайте, что это за опасный отряд идет на восток. Как слышно, с самой Польши он вредит нам. Но, слава богу, он идет навстречу своей гибели! Мы уничтожим его.
* * *
Командованию партизанских отрядов было хорошо известно, что враг готовится к наступлению. Уже не раз фашисты окружали леса и бросали против партизан карательные отряды. Но разбегались вдребезги разбитые местные гарнизоны, а насмерть перепуганные каратели возвращались ни с чем.
Иван Павлович понимал по энергичной подготовке фашистских частей к наступлению коварные замыслы фон-Фрейлиха.
Было решено держать тесную связь с соседними партизанскими отрядами и подготовить к боям население окружающих сел.
Командиры разъехались по селам. Капитан Макаров вместе с Иваном Павловичем продвигался берегом Днепра.
Приближение опасности всегда делало Ивана Павловича еще более спокойным, твердым и уверенным в себе. Он не столько думал об опасности, сколько о людях, с которыми он должен преодолеть эту опасность. Собранный, немногословный, он целиком углублялся в свои мысли, все взвешивал, рассчитывал, стараясь предугадать.
Они ехали с Макаровым лесами, и Иван Павлович в каждом дереве видел своего союзника, источник своей силы. Ехали селами, и Иван Павлович в каждом доме видел своих помощников и единомышленников. Он думал только об одном: как обучить людей, где поставить каждого партизана в этой борьбе, чтобы он сумел лучше приложить свои силы.
В эти минуты он думал главным образом о том, как отвести возможный удар от женщин и детей. Ну, это придется поручить Любови Ивановне. Она справится. Умная и боевая девушка, хорошая комсомолка! А охрану надо поручить Бидуле…
Широко ступает командирский конь, покачивается в седле Иван Павлович…
