Как бы там ни было, но была изучена даже очень простая и обыкновенная жизнь вахтёра Матвеича на предмет, не занимался ли он оккультизмом и колдовством в свободное от вахты время. Однако ничего порочащего честного пенсионера, кроме нечастых походов в нерабочее время в ближайшую палатку за пресловутой «чекушкой», обнаружено не было.
Именно потому, до полного разъяснения обстоятельств, было решено оставить в таинственном подвале Института милицейский пост для задержания тех, кто может явиться сюда за белым порошком в полиэтиленовых пакетах. При этом были учтены уже имевшие место ранее неоднократные попытки тайного проникновения в злополучный подвал неких настойчивых взломщиков.
Стремительно влетев в странное сиреневое пятно, два друга-наркомана по инерции продолжали бестолково бежать, пока их одурманенный наркотой мозг не сообразил, что что-то вокруг не так, как вроде бы должно быть. Они остановились, огляделись и не поверили своим глазам. Давно привыкшие к самым разным наркотическим глюкам и видениям, тут они встали, как вкопанные, открыв рот и удивлённо моргая глазами. Вместо тёмной ужасной ночи вокруг них бурлил и кипел жизнью роскошный яркий тёплый летний день.
Они стояли у подножия горы Сестра на берегу реки, посреди обширной поляны, а вокруг них зелёной стеной стояла высоченная зрелая конопля. Её узорчатые огромные листья превосходили самые смелые мечты опытных наркоманов, а широкие прочные стволы были похожи скорее на крепкий кустарник, чем на привычную желанную травку. Заросли её занимали всю немалую поляну и простирались по терраске далее в лес, занимая всё пространство вдоль реки, уверенно вытесняя отовсюду даже вездесущий могучий папоротник. Опытный разум наших беглецов сразу охватил всю увиденную прекрасную картину и тотчас автоматически оценил её. А когда их математические способности упёрлись в верхнюю шкалу известных им цифр и остановились на графе «страшно много», то по привычке они сразу попытались определить хозяина этого сокровища.
А поскольку никого рядом не оказалось, то они поняли, что им придётся весь этот «Клондайк» делить между собой и сразу же ощетинились. Цыбуля бросил злой взгляд на напарника и поспешно вымолвил:
– Моё, я первый это увидел. Вот это, и вот туда, и вот до тех самых дальних деревьев, – торопился он закрепить свой приоритет над неожиданно свалившимся богатством. – И весь берег здесь мой, – добавил он решительно, всё же опасливо косясь на примолкнувшего рядом Штымпа.
А туповатый его спутник, оглядывая вожделенное пространство с дармовым зельем, которое стоит такие «крутые бабки», с некоторым опозданием, наконец, осознал, что его, как ни смотри, а обокрали, неожиданно даже для себя вдруг завопил тонким паническим фальцетом:
– А чё! А чё!. Я тоже видел. Мы вместе сюда пришли. Давай по-честному, Цыбуля, пополам, по-братски поделимся.
Однако это предложение нисколько не понравилось Цыбуле, уже по-хозяйски прикинувшему, как распорядиться всем этим богатством. Делиться с напарником никак не входило в его честолюбивые планы. Он свысока посмотрел на конкурента, презрительно сплюнул и сунул ему под нос кривой грязный кукиш.
– Вот тебе! – прошипел он. – Я здесь главный и ничего тебе не отдам. Хочешь иметь, иди, ищи себе другую поляну на другом берегу. А этот берег весь мой. Вокруг всё моё. Я здесь хатку поставлю, травку выкошу, высушу, «ханку» сделаю и в Москву Яшке-Чёрному отправлю. Вот тогда и заживу. Счёт в Женеве открою, дачу в Каннах куплю. Там девочки классные, и не ломают из себя, не то, что эти воображалы в Институте.
Совсем обидно стало от этих слов Штымпу. Такое славное светлое будущее стремительно уплывало у него из-под носа. А ведь он тоже имел право на счастье. Они с Цыбулей вместе попали на такую славную поляну. А Цыбуля так нечестно и подло поступил по отношению к своему товарищу. И чтобы доказать своё законное право на красивую жизнь, он толкнул товарища в грудь и закричал:
– Нечестно так! Пополам надо. Я тоже хочу в Канны, – кричал он, даже не зная, где же находится на карте мира это славное место. – Ты, Цыбуля, жмот и харя подлая. Про тебя все так говорят.
Такого Цыбуля вынести не мог. Он столько хорошего сделал для своего друга Штымпа, столько раз давал ему «ханку» в долг, и вот такая неблагодарность.
– А, ты вот как! – пропищал он оскорблённым кроликом. – Я тебя столько раз выручал, а ты меня харей кличешь? Вот тебе! – вскричал он и толкнул товарища изо всех сил в плечо. Штымп завалился набок, но в падении ухватился за напарника, и они оба повалились в заросли конопли, яростно колотя друг друга, кряхтя, сопя и глухо, неразборчиво, грязно ругаясь.
Поколачивая друга, Цыбуля почувствовал, что его противник внезапно прекратил сопротивление. Торжествуя победу, он в последний раз пнул его с нескрываемым удовольствием победителя, осмотрелся вокруг и вдруг тоже замер, как напуганная чем-то букашка. Копошащиеся в траве наркоманы неожиданно обнаружили, что уже не одни в этом вожделенном зелёном мире. Они увидели возле себя странных молчаливых зрителей и замерли в испуге и недоумении.
Марина и Паша встретили Ахмеда с Дэном не только с нескрываемым удивлением, но и с понятным разочарованием.
– Ой, а мы думали, что вы убили друг друга, – простодушно сказала Марина. – Но это же здорово, что вы живы, – постаралась радостно поправиться она. – Но зачем вы так опять сразу к нам, с пистолетом? Мы вам ничего плохого не делали. Мы даже вместе от монголов удирали. А вы сразу – «руки вверх!». Фашизм прямо какой-то. Да не переживайте вы так. Мы не знаем, куда подевалась моя золотая копия, – кокетливо добавила она. – Для нас сейчас самый важный вопрос, как нам попасть обратно домой. Мы уже вторые сутки путешествуем по этой пещере, и конца не видно этому. Надоело до чёртиков. Вот и вахтёр из Института появился. Дедушка тоже домой торопится.
– А вот этот дедуля нам сейчас и расскажет, откуда у него взялись самоцветы из клада Абдуллы, и как он с ними очутился здесь? Эй, дед, а я тебя помню. Ты мне крепко мешал искать тайник Абдуллы в подвале Института. Но, при всём уважении к вашим сединам, мешочек с камешками я у вас реквизирую. У меня на него свои планы имеются. Давай-ка, дед, верни вот сюда моё хозяйство.
Ахмед насмешливо посмотрел на Матвеича и, чуточку поморщившись от боли, протянул левую ладонь, ожидая мешочек с камнями.
Матвеич во время этой странной сцены стоял молча у стены, удивлённо взирая на людей с пистолетами, которые, появившись непонятно откуда, вдруг стали командовать им, работником охраны Института, да ещё при исполнении им своих прямых обязанностей. Услышав последние, насмешливые слова Ахмеда, он послушно кивнул головой, незаметно подмигнув ребятам, неуклюже достал из кармана драгоценный клад и стал бочком пробираться к наглецу, услужливо держа мешочек впереди себя. Ахмед, некрасиво усмехаясь ему в лицо, готовясь взять драгоценности, небрежно переложил пистолет в левую раненую руку, а правую протянул навстречу вахтеру.
В этот самый момент, подойдя к бандиту, Матвеич вдруг резко и неожиданно включил фонарь прямо в лицо Ахмеду, внезапно ослепив его, и тотчас изо всей силы ударил тяжёлым фонарём по пистолету, выбив его на пол, где его сразу подхватил проворный Пашка. Ахмед рванулся было к обидчику, но резкая боль в раненой руке заставила его охнуть и остановиться. Наконец и Унушу понял, что с его друзьями происходит нечто неладное, резко дал команду своим воинам, и тотчас оба налётчика уже лежали крепко скрученные на холодном полу пещеры, со страхом озираясь на уставившиеся на них острые копья воинов племени Белого Леопарда.
Теперь уже Паша, поиграв пистолетом и пряча его в карман, весело подмигивал лежащим на полу пещеры связанным охотникам за кладами.
– Ну вот, теперь другое дело. А то размахались тут пистолетом, раскомандовались, как своими лакеями. Полежите, подумайте, поучитесь сначала себя культурно вести. А камешками мы сами распорядимся. Вы их всё равно в казино проиграете. Правильно я говорю, Марина?
Марина, за весь этот эпизод не произнёсшая ни слова, подошла к Матвеичу и молча поцеловала его в уже успевшую покрыться седоватой щетиной щеку.
– Какой вы молодец, Иван Матвеич. Вы, наверное, в армии служили?
Матвеич, закурив очередную сигарету, довольно поддакнул:
– А как же. Пограничные войска. Вот тогда у нас на заставе граница точно на замке была. Не то, что сейчас, ходят пешком вразвалочку все, кому не лень.
Клубы дыма от его сигареты наполнили пещеру. Кто-то из воинов закашлялся. Унушу, с жадным вниманием следивший за Матвеичем, подошёл к нему и уставился на горящую сигарету. Матвеич покосился на него, приобнял за плечи и протянул ему горящую сигарету:
– Попробуй, старина, хоть и вредно, но приятно.
Унушу с опаской взял сигарету, глубоко затянулся и неосторожно вдохнул весь дым в себя. Тотчас яростный кашель наполнил пещеру. Багровое лицо вождя выражало великую муку, но ни один мускул не дрогнул на его бесстрастном лице. Только из его вмиг покрасневших от напряжения глаз неожиданно обильно потекли слёзы. Воины с уважением и страхом взирали на своего выдыхающего дым вождя. Унушу ещё раз приложился к сигарете, и через несколько минут уже важно пускал дым наравне с Матвеичем, правда, глубоко не затягиваясь.
