– Что там? – шёпотом спросила Марина.
– Подвал какой-то, – пожав плечами, ответил Паша тоже чуть слышно. – Но самое интересное, что возле двери на выходе в кресле сладко спит самый настоящий наш находкинский мент. Я его где-то уже раньше видел. Охраняет что-то, или нас ожидает.
– Да это же просто здорово, что мент, а не монгол или арап какой-нибудь. Ведь нас в принципе могло занести через это случайное временное окно куда угодно – в Малайзию, в Антарктиду, или в Париж. А мент, это хорошо. Он лицо государственное, он службу несёт. Про нас он вряд ли что знает. Это просто случайность какая-то. Паша, а мы не в подвал банка угодили? А может быть, это КПЗ, и нам пора идти сдаваться.
В это время в комнатке появились запыхавшийся Ахмед с Дэном, а за ними, последним, читая шёпотом молитвы и часто крестясь, в комнатушку едва втиснулся Ефимка.
– А Иван Матвеевич? – спросил Паша.
Ахмед поморщился:
– Сейчас служба появится. Я ему покажу, как мафию обижать.
– Тихо, – предупредил его Паша. – Там мент нас ожидает.
Ахмед насторожился:
– Какой – такой мент? Ну что за жизнь пошла? Там монголы догоняют, здесь менты уже поджидают. Куда податься бедному бандиту?!
Ахмед осторожно выглянул за дверь и вернулся, хмуря густые брови.
– Паша, мы попали туда, где я уже не раз бывал, а именно – в подвал Института. Это заброшенное здание когда-то давно купил Абдулла для себя. Рассчитывая здесь быть долго, он даже устроил в подвале тайник-сейф, где мы сейчас и находимся. Здесь он хранил свои самые заветные драгоценности – уральские изумруды, самоцветы из Якутии и кое-что другое. Но неожиданно здание перепродали под Институт, и в тайник стало трудно добираться. Он начал строить новый тайник, но не успел перенести свои сокровища. Я примерно знал, где тайник находится, но не смог найти его сразу, тайком и в темноте. А ваш премудрый пескарь Матвеич, видимо, разгадал секрет тайника и взял изумруды из сейфа. Кроме камешков, здесь должно быть ещё кое-что, гораздо серьёзнее. Но мы, наверно, опять опоздали, если судить по засаде.
Сквозь толпу воинов Ахмед подошёл к сейфу, открыл его и, заглянув вовнутрь, тихонько присвистнул, понимающе покачал головой и снова прикрыл дверцу.
– Тут, как после похода Мамая, – буркнул он. – Теперь надо обсудить ситуацию, – обратился он шёпотом к Марине и Паше. – Случай тяжёлый, но не безнадёжный. Мент нас сторожит у двери подвала. Он ожидает, что кто-то придёт с улицы. Это он меня с улицы ожидает. А мы с вами пойдём другим путём. Только тихо, иначе нам и нашим гостям из прошлого будет очень сложно объяснить ментам своё появление здесь. Но куда же этот боевой дедок подевался? Пойду потороплю его. У меня к нему есть особый интерес.
Он растолкал теснящееся в комнатушке войско Унуши и спустился по лесенке вниз. Оттуда послышался его недоумённый шёпот, затем он быстро вернулся, нашел глазами Пашу:
– Слушай, Паша, а там прохода уже нет. Там лестница в землю уходит. Куда дед подевался? Мне камешки сдать в общак надо, иначе будет мне очень строгий выговор с занесением в личное дело. У нас строго с этим.
Паша не поверил, тоже спустился вниз:
– Вот так фокус. Закрылось окошко в прошлое, а Матвеич там остался. Вот беда-то. Монголы с ним за всех нас разберутся. Что же делать? – шёпотом спросил он.
– Что делать, это понятно. Ноги надо делать отсюда, – прошептал в ответ Ахмед, – пока мент не проснулся, или пока к нему смена не пришла.
Ребятам пришлось с ним согласиться. Если вся их компания попадёт в милицию, то им будет очень трудно объяснить дежурным оперативникам появление средневековых вооружённых туземцев в ночном городе. Переговоры могут затянуться на месяцы, а за это время все временные связи могут поменяться, и Унушу с бойцами своего племени рискует навсегда остаться никому не нужным в Находке двадцать первого века. В этом случае Ахмед был прав.
Сначала Ахмед с Пашей, а за ними и вся команда с арбалетами, копьями и стрелами осторожно вышли из комнатушки, и гуськом прошли в длинный полутёмный коридор всего лишь в нескольких метрах от сладко спящего и громко храпящего в удобном кресле милиционера. У идущего последним Ефимки вдруг под ногой громко скрипнул какой-то камешек. Милиционер вздрогнул, заворочался в низко разложенном автомобильном кресле, открыл глаза, сонно посмотрел на застывшую от страха компанию и, приняв их за очередной интересный сон, глупо улыбнулся, отвернулся и снова захрапел.
Вся процессия шумно вздохнула и проследовала дальше. Они прошли длинный подвальный коридор, поднялись по крутой лестнице и вышли в другой коридор, оказавшийся первым этажом Института. В вахтёрской горел свет, но было тихо. Одинокий седой вахтёр тоже мирно спал, склонившись на стол. Ключ от входной двери был в замке, и скоро вся странная команда, пройдя двор Института, оказалась на площадке напротив рынка, рядом с городским ГАИ.
Стояла тихая августовская ночь. По улицам залитой ночным освещением Находки, подмаргивая стоп-сигналами и шурша шинами, скользили редкие автомобили. На здании Института и напротив него неистово скакала и крутилась яркая цветная реклама, с пляжной дискотеки доносилась громкая музыка. Ошеломлённые невиданным и непонятным зрелищем большого ночного города Унушу и его войско с копьями и арбалетами застыли тёмными силуэтами, пытаясь хоть что-то понять в круговерти и свистопляске звука и цвета… Марина через Ефимку стала им объяснять обстановку вокруг, а Ахмед с Пашей отошли в сторонку для приватной беседы.
– Паша, – задумчиво начал Ахмед, – ты умный мальчик, но что ты будешь делать с этим войском сегодня утром? В музей сдашь или в милицию? Но это твои проблемы. А меня волнует лишь один вопрос, куда подевался этот настырный вахтёр Матвеич с моими изумрудами и с другим содержимым сейфа? Он не вышел вместе с нами, и мне непонятно, или он не успел убежать, или не захотел. А может, он уже давно там гуляет, Паша? А вдруг у него свой канал входа там открыт, с Америкой, скажем, или с Европой. Ты помнишь, как в этом смешном кино про окно в Париж. Матвеич уже давно работает здесь. Времени у него было достаточно. Короче, мы с ним разберёмся, когда он появится. А что ты скажешь на это, умный мальчик?
– А я думаю, что с Иваном Матвеичем не разбираться надо, а выручать его. Видимо, он не успел выйти с нами, потому что пространственно-временное окно внезапно закрылось, и он оказался отрезан от нас восемью веками. Теперь он не иначе, как в плену у разгневанных монголов, которые ищут в пещере своих обидчиков, чтобы поквитаться с ними за свой позор, и, боюсь, что они отыграются на безобидном вахтёре.
– Ничего себе, безобидный, – не согласился Ахмед, почёсывая ушибленную Матвеичем правую руку. – Нахал такой прямо. Рука болит.
– Не надо было на нас сразу вот так с пистолетом наезжать, – огрызнулся в ответ Паша и продолжил:
– А Унушу и его людей тоже спасать надо, но уже отсюда. Останься они здесь – пропадут ни за что. Кому они здесь нужны со своей древностью? У нас своих бомжей вон сколько вокруг. А там монголы изведут весь народ местный, оставшийся без вождя и войска. Историю нельзя нарушать столь бесцеремонно. Необходимо всё вернуть на своё место. Мы с Мариной поступим так. Сейчас отведём Унушу с войском в безопасное место, забежим домой, успокоим родителей, запасёмся фонарями, и вечерком двинем обратно в пещеру. А вы что намерены делать?
– А мы намерены продолжить то, зачем пришли в пещеру, и чему вы нам так некстати помешали. Что мне скажет умный мальчик про золотую статую, которую мы нашли в пещере и так бездарно потеряли. Она была у нас в руках, пока не случилась эта досадная перестрелка. Как я понял, и вы не знаете, где она?
Дэн, стоявший рядом и усиленно прислушивающийся к разговору, тотчас уловил сказанное и поддержал компаньона, усиленно кивая головой:
– Си. Си. О, да-да-да, чьёрт поберьи!
За Пашу успела ответить подошедшая к ним Марина.
– Если по-честному, то нашли эту статую мы с Пашей. Тем более, что эту статую нам подарил её автор, вождь Унушу, как мой художественный обожествлённый образ. Вы к ней не имеете никакого отношения, как и ваш расплывчатый Эборг. Тем не менее, вы её у нас отобрали, а нас попросту выгнали оттуда, и после этого у вас хватает наглости ещё и спрашивать у нас про «Марин Голд». Ищите там, где потеряли. Вы же последние остались с ней.
– А куда подевалась эта чёрная чертовка, которая тоже принадлежит Дэну, как подарок его космического компаньона.
Дэн выпучил глаза и опять закивал головой:
– Си. Да-да.
Ахмед внимательно посмотрел на ребят:
– Я понимаю, что эта статуя сейчас находится не у вас, а всё ещё там, в пещере, и я вас предупреждаю, что она по праву принадлежит нам с этим иностранным гражданином. Все, кто будет нам мешать в её отыскании, будут нашими, если не врагами, то соперниками. Так что, ребята, делайте с этими аборигенами, что хотите, но не попадайтесь нам больше на поисковой тропе. – Ахмед грозно сдвинул брови и свирепо взглянул на ребят. – Церемониться с вами не будем. Мы найдём свою статую, как и вернём клад Абдуллы. Этот шустрый дедок никуда от нас не скроется. Прощайте, юные краеведы. Ах да, Паша, пистолет верни, пожалуйста, – решительно обратился он к Паше. – Он у меня на подотчёте числится.
