Потом еще на дюйм. И еще на дюйм.
Все подались вперед, горя желанием заглянуть в древнюю гробницу.
Двое рабочих переместили тяжелые прожектора, направив их в дверной проем.
Пока дядя Бен и двое его помощников толкали дверь, мы с Сари подошли к Ниле и встали рядом с ней.
— Это потрясающе! — в восторге воскликнула Нила. — Не могу поверить, что я здесь единственный репортер! Какая я счастливица!
«Я тоже счастливчик», — подумал я. Как много ребят отдали бы все на свете за возможность оказаться сейчас на моем месте! Как много ребят хотели бы стать первыми в мире людьми, вошедшими в древнеегипетскую гробницу, которой не меньше четырех тысяч лет!
Внезапно я представил себе лица оставшихся дома друзей. И понял, что жду не дождусь возможности рассказать им о своем невероятном приключении!
Дверь громко заскрежетала по земляному полу. Еще один дюйм. И еще один дюйм.
Теперь отверстие было достаточно большим, чтобы туда мог протиснуться человек.
— Передвиньте слегка прожектор, — распорядился дядя Бен. — Еще несколько дюймов, и можно будет войти и пожать руку царевичу.
Дверь со скрежетом приоткрылась еще на дюйм. Последним отчаянным усилием дядя Бен и его помощники смогли сдвинуть ее еще на несколько дюймов.
— Да! — радостно крикнул он.
Нила сделала очередной снимок.
Мы все нетерпеливо устремились вперед.
Дядя Бен первым протиснулся в дверь.
Сари отпихнула меня с дороги и нахально пролезла передо мной.
Мое сердце отчаянно колотилось. Руки вдруг превратились в ледышки.
Мне было все равно, кто пройдет первым. Я хотел лишь оного — попасть туда!
Один за другим, мои спутники исчезали в комнате.
Наконец, дошла очередь и до меня. Я собрался с духом, протиснулся в отверстие и увидел…
…ничего не увидел.
Не считая густой паутины, комната была пуста.
Хоть шаром покати.
Я тяжело вздохнул. Бедный дядя Бен. Все его труды оказались напрасны. Разочарованию моему не было пределов.
Я окинул взглядом пустую комнату. В свете прожекторов паутина красиво серебрилась. Наши тени вытянулись на земляном полу, точно привидения.
Я повернулся к дяде Бену, ожидая, что он тоже будет разочарован. Но к моему великому изумлению, на его лице играла улыбка.
— Передвиньте свет, — скомандовал он рабочим. — И принесите инструменты. Придется снять еще одну печать.
Он показал на заднюю стену комнаты. В тусклом сером свете я различил очертания еще одной двери. И на ней тоже была золотая печать в виде головы рычащего льва.
— А я знала, что это не настоящая погребальная камера! — усмехнулась мне Сари.
— Как я уже говорил, египтяне часто так поступали, — пояснил дядя Бен. — Они строили несколько ложных комнат, дабы сбить с толку расхитителей гробниц. — Он снял каску и поскреб в затылке. — Таким образом, — продолжал он, — мы можем обнаружить несколько пустых комнат, прежде чем найдем настоящее место упокоения царевича Хор-Ра.
Нила сделал снимок дяди Бена, изучающего новую дверь, и улыбнулась мне.
— Ты бы видел свое лицо, Гейб, — сказала она. — Ты был так разочарован!
— Я подумал… — начал я. Но меня прервал скрежет скальпеля дяди Бена о вторую печать.
Все повернулись и стали смотреть, как он возится с печатью. Глядя через затянутую паутиной комнату, я пытался представить, что ожидает нас по другую сторону двери.
Еще одна пустая камера? Или четырехтысячелетний египетский царевич в окружении своих сокровищ и пожитков?
Работа с дверью продвигалась медленно. Пришлось прерваться на обед, потом мы вернулись. После этого дядя Бен и его помощники работали еще пару часов, аккуратно пытаясь снять печать, не повредив ее при этом.
Пока они трудились, мы с Сари сидели на полу и смотрели. Воздух был горячий и какой-то кислый. Думаю, это был очень древний воздух. Мы с ней обсуждали прошлогодние каникулы и приключения, пережитые нами в Великой Пирамиде. Нила делала снимок за снимком.
— Уже вот-вот, — объявил дядя Бен.
Все снова пришли в возбуждение. Мы с Сари поднялись на ноги и пересекли комнату, чтобы лучше видеть.
Золотая львиная голова отделилась от двери. Двое рабочих аккуратно положили ее в выстланную мягкой тканью корзинку. Затем дядя Бен и двое других рабочих принялись открывать дверь.
С этой дверью пришлось намучиться еще больше, чем с предыдущей.
— Она… застряла… намертво, — прокряхтел дядя Бен. Они с рабочими вытащили новые инструменты и принялись скалывать с двери толстую корку, наросшую на ней за много веков.
Через час они смогли сдвинуть дверь на дюйм. Затем еще на дюйм. И еще.
Когда она, наконец, была открыта наполовину, дядя Бен свинтил с каски фонарик и посветил в образовавшийся проем. Долго-предолго разглядывал он следующую комнату, не говоря ни слова.
Мы с Сари подошли поближе. Сердце мое снова заколотилось.
«Что он там увидел? — гадал я. — На что он так долго смотрит?»
Наконец, дядя Бен опустил фонарик и повернулся к нам.
— Мы допустили колоссальную ошибку, — сказал он тихо.
В комнате наступила гробовая тишина. Я судорожно сглотнул, ошеломленный дядиными словами.
Но тут же его лицо расплылось в широкой улыбке.
— Мы допустили колоссальную ошибку, недооценив наше открытие! — провозгласил он. — Это будет важнее открытия Тутанхамона! Эта гробница еще больше!
Ликующие возгласы эхом отразились от каменных стен. Рабочие бросились вперед, чтобы пожать дяде Бену руку и принести ему свои поздравления.
— Поздравляю всех нас! — торжествующе отвечал дядя Бен.
Смеясь и возбужденно переговариваясь, мы один за другим протискивались через узкое отверстие в следующую комнату.
Когда лучи наших фонарей осветили помещение, я понял, что увиденного никогда не забуду. Даже толстый слой пыли и паутины не мог скрыть великолепия заполнявших комнату сокровищ.
Мои глаза быстро обежали комнату. Я старался охватить взглядом все сразу. Но обозреть все было попросту невозможно! У меня аж голова закружилась.
Стены от пола до потолка покрывали иероглифы, высеченные в камне. Пол был загроможден мебелью и всевозможной домашней утварью, отчего все помещение напоминало скорее чей-то чердак или кладовую, нежели древнюю гробницу!
Взгляд мой приковал высокий трон с прямой спинкой. На спинке было выгравировано в золоте лучистое солнце. А позади трона стояли кресла, скамьи, и длинная кушетка.
У стены стояли дюжины глиняных и каменных сосудов. Некоторые треснули и развалились. Однако большинство находилось в идеальном состоянии.
Посреди комнаты лежала на боку золотая голова обезьяны. А позади нее я увидел несколько вместительных сундуков.
Дядя Бен вместе с одним из рабочих осторожно подняли крышку одного из них. Широко раскрыв глаза, они смотрели на его содержимое.
— Драгоценности! — воскликнул дядя Бен. — Он набит золотыми украшениями!
Сари подошла ко мне и встала рядом, восторженно улыбаясь.
— Это потрясающе! — прошептал я.
Она охотно кивнула:
— Потрясающе!
Мы шептались в полной тишине. Кроме нас никто больше не разговаривал. Все были слишком поражены удивительным зрелищем. Самым громким звуком было щелканье фотоаппарата Нилы.
Дядя Бен встал между Сари и мною и положил руки нам на плечи.
— Ну разве не поразительно? — воскликнул он. — Все в идеальном состоянии. Оставалось нетронутым все четыре тысяч лет.
Взглянув на него, я увидел в его глазах слезы. И тогда я понял, что для него настал величайший момент всей его жизни.
— Нам нужно действовать крайне осторожно… — начал дядя Бен. Но вдруг умолк на полуслове, и я увидел, как выражение его лица изменилось.
Когда он провел нас с Сари через комнату, я понял, на что он смотрит. У дальней стены, скрытый в тени, стоял огромный каменный саркофаг.
— Ух ты! — прошептал я, когда мы приблизились к нему.
Длинная трещина пересекала тяжелую крышку, сделанную из гладкого серого камня, ровно посередине.
— Царевича похоронили в нем? — спросила Сари.
Дядя Бен не сразу смог ей ответить. Он замер между нами, а глаза его были прикованы к древнему саркофагу.
— Скоро увидим, — ответил он наконец.
Когда они с четырьмя рабочими взялись за тяжелую крышку, Нила опустила фотоаппарат и вышла вперед, чтобы лучше видеть. Ее зеленые глаза пристально следили за тем, как отодвигается крышка.
Внутри находился гроб в форме человеческого тела. Он был не слишком длинный. И оказался намного уже, чем я ожидал.
Рабочие неторопливо поддели и сняли крышку. Я охнул и схватил дядю за руку, когда перед нашими глазами предстала мумия.
Она казалась такой маленькой и хрупкой!
