— Что ж, пойду-ка и я, — сказала Нила, вставая и отряхивая с джинсов песок. — Пора вплотную заняться статьей.
Она пожелала нам доброй ночи и поспешила прочь, шлепая сандалиями по песку.
Мы с Сари остались вдвоем, сидели и смотрели в потрескивающее пламя. Высоко в небе парил месяц. Его бледный свет озарял вершину пирамиды.
— Нила права, — сказал я Сари. — Все и впрямь как в кино.
Сари не ответила. Она не мигая смотрела в костер, напряженно о чем-то думая. Что-то снова громко щелкнуло в огне. Звук, казалось, вырвал Сари из ее оцепенения.
— Как думаешь, Нила влюблена в папу? — спросила она, глядя мне прямо в глаза.
— Ну да по-моему, — ответил я. — Она всегда улыбается ему вот так. — Я изобразил улыбку Нилы. — И всячески его поддразнивает.
Сари подумала над моим ответом.
— А папа, думаешь, ее тоже любит?
Я ухмыльнулся:
— А то как же. — Я встал. Мне не терпелось вернуться в палатку. Я хотел напугать Сари.
В лагерь мы возвращались молча. Я догадывался, что Сари все еще думает об отношениях Нилы и своего отца.
Ночной воздух был прохладен, но в палатке оказалось тепло. Через полог пробивался лунный свет. Сари вытащила из-под койки чемодан, опустилась на колени и принялась рыться в вещах.
— Сари, — прошептал я, — спорим я произнесу заклинание пять раз?
— Что? — Она обернулась.
— Я собираюсь произнести заклинание пять раз, — повторил я. — Ну, ты поняла. Посмотрим, что будет.
Я ожидал, что она начнет упрашивать меня не делать этого. Я ожидал, что она испугается и станет умолять: «Пожалуйста, Гейб, не делай этого! Не надо! Это слишком опасно!»
Вместо этого Сари вновь повернулась к чемодану.
— А что? Попытка не пытка, — сказала она.
— Уверена? — спросил я.
— Угу. Почему бы и нет? — ответила она, доставая пару обрезанных джинсов.
Я посмотрел на нее. Не промелькнул ли в ее глазах испуг? Может, она только притворяется, что ей все равно?
Да. Я решил, что Сари слегка боится. И изо всех сил старается это скрыть.
Я сделал несколько шагов вперед и произнес древние слова таким же низким голосом, каким произносил их дядя Бен:
— Теки Хару Теки Хара Теки Хари!
Сари бросила джинсы и повернулась ко мне.
Я повторил заклинание во второй раз:
— Теки Хару Теки Хара Теки Хари!
И в третий раз.
И в четвертый.
Я колебался. Я чувствовал холодный ветерок у себя на загривке.
Нужно ли прочесть заклинание снова? Нужно ли произнести его в пятый раз?
Я смотрел на Сари сверху вниз.
Она закрыла чемодан и склонилась над ним, глядя на меня. Я видел, что ей страшно. Она покусывала нижнюю губу.
Нужно ли произнести заклинание в пятый раз?
Я снова ощутил холодок на шее.
«Это же обычное суеверие, — убеждал я себя. — Которому уже четыре тысячи лет».
Не может ведь заплесневелое, высушенное тело царевича вернуться к жизни только из-за того, что я произнесу шесть слов какой-то тарабарщины!
Ни за что.
Внезапно мне вспомнились старые фильмы о египетских мумиях, которые я брал в прокате. В этих фильмах ученые никогда не слушали предупреждений о древних проклятьях, ожидающих любого, кто нарушит покой гробницы. После чего мумии всегда оживали для мести. Они бродили повсюду, хватали ученых за глотки и душили до смерти.
Глупые фильмы. Но я их обожал.
Теперь, глядя на Сари, я видел, что она и впрямь испугана.
Я глубоко вздохнул. Внезапно я понял, что мне тоже страшно.
Но отступать было поздно. Я должен закончить начатое. Не время праздновать труса.
— Теки Хару Теки Хара Теки Хари! — выкрикнул я. В пятый раз.
Я замер — и ждал. Сам не знаю, чего. Может быть, вспышки молнии.
Сари поднялась на ноги. Она теребила прядку темных волос.
— Признавайся. Тебе страшно, — сказал я, не в силах сдержать ухмылки.
— Вот еще! — уперлась она. — Валяй, Гейб. Прочти заклинание снова. Хоть сто раз прочти! Ты меня не напугаешь! Черта с два!
Но мы оба ахнули, увидев темную тень, скользящую по стене палатки.
А потом мое сердце оборвалось, когда хриплый голос прошептал:
— Ты здесь?
На дрожащих ногах я попятился поближе к Сари.
Я видел, как ее глаза вытаращились от изумления — и страха.
Тень быстро переместилась ко входу в палатке.
У нас не было времени закричать. Не было времени позвать на помощь.
Разинув рот, глядя в темноту, я увидел, как откинулся полог, и в палатку просунулась безволосая голова.
— Ой-й-й! — в ужасе застонал я, когда темная фигура двинулась к нам.
«Мумия ожила! — пронеслась в голове пугающая мысль, когда я отступал вглубь палатки. — Мумия ожила!»
— Доктор Филдинг! — вскричала Сари.
— Что? — Я пригляделся получше.
Да. Это был доктор Филдинг.
Я пытался сказать «здравствуйте». Но сердце так отчаянно стучало, что я не мог говорить. Я сделал долгий, глубокий вдох и задержал дыхание.
— Я ищу твоего отца, — обратился доктор Филдинг к Сари. — Мне необходимо его видеть. Дело срочное.
— Он… он пошел позвонить, — ответила Сари дрожащим голоском.
Доктор Филдинг тут же развернулся и стремглав выскочил из палатки. Полог снова взлетел и захлопнулся.
Я повернулся к Сари, мое сердце все еще колотилось.
— Он меня до смерти напугал! — признался я. — Я думал, он уехал в Каир. Когда он сунул в палатку свою лысую черепушку…
Сари засмеялась:
— Он и впрямь смахивает на мумию, не находишь? — Ее улыбка исчезла. — Интересно, зачем ему так срочно понадобился папа?
— Айда за ним! — предложил я. Эта идея как-то сама собой пришла мне в голову.
— Да! Идем! — Я не ожидал, что Сари так быстро согласится. Но она уже откинула полог.
Я вышел из палатки следом за ней. В ночи еще сильней разлилась прохлада. Ветер дул, не переставая, из-за чего казалось, что все палатки в лагере трепещут, будто от страха.
— В какую сторону он пошел? — прошептал я.
Сари показала рукой.
— Думаю, в ту палатку, где телефон. — Она трусцой припустила по песку.
Мы бежали, а ветер заметал наши ноги песком. Из палаток доносились музыка и веселые голоса. Рабочие вовсю отмечали день открытия.
Месяц устилал наш путь полосою света, словно ковровой дорожкой. Впереди я увидел долговязый силуэт доктора Филдинга: наклонившись вперед, он неуклюже шагал к самой последней палатке.
Он скрылся за нею. Мы с Сари остановились за несколько палаток от нее и шмыгнули в глубокую тень, где нас нельзя было увидеть.
Я слышал гулкий голос доктора Филдинга, доносящийся из палатки. Он говорил быстро, взволнованно.
— Что он говорит? — прошептала Сари.
Я не мог разобрать слов.
Несколько секунд спустя из палатки вышли две фигуры. Держа в руках мощные фонари, они пересекли желтую полосу лунного света и тут же исчезли в темноте.
Впечатление складывалось такое, что доктор Филдинг тащит дядю Бена, и не куда-нибудь, а к пирамиде.
— Что происходит? — прошептала Сари, ухватив меня за рукав. — Он что, ЗАСТАВИЛ папу пойти с ним?
Ветер кружил вокруг нас песок. Я дрожал.
Оба мужчины говорили одновременно, перекрикивая друг друга и жестикулируя фонарями. Я понял, что у них разгорелся спор.
Доктор Филдинг держал руку на плече дяди Бена. Неужели он толкает его к пирамиде? Или это дядя Бен его туда ведет?
Определить было невозможно.
— Идем, — шепнул я Сари.
Мы отошли от палатки и двинулись вслед за ними. Шли медленно, не упуская этих двоих из виду, но соблюдая при этом достаточное расстояние.
— Если они обернутся, то увидят нас, — прошептала Сари, держась поближе ко мне, когда мы крались по песку.
Она была права. Вокруг не было ни деревца, ни кустика, укрыться негде — сплошная пустыня.
— Может, не обернутся, — с надеждой ответил я.
Мы подкрались ближе. Впереди возник темный силуэт пирамиды.
Мы видели, как дядя Бен и доктор Филдинг остановились у отверстия в стене. Я слышал их взволнованные голоса, но ветер подхватывал слова и уносил прочь. Они, похоже, все еще спорили.
Дядя Бен первым исчез в пирамиде. Доктор Филдинг нырнул вслед за ним.
— Он что, втолкнул папу в пирамиду?! — спросила Сари, срываясь от испуга на визг. — По-моему, он втолкнул его внутрь!
— Я… я не знаю, — запинаясь, ответил я.
Мы приблизились ко входу. Затем остановились и вперились в темноту.
Я знал, что оба мы думаем об одном и том же. Я знал, что на губах у нас застыл один и тот же вопрос…
Должны ли мы последовать за ними?
Мы с Сари переглянулись.
Ночью пирамида казалась намного больше, и гораздо, гораздо темнее. Порывистый ветер с воем обдувал ее стены, словно предупреждал нас держаться от нее подальше.
