всё, что видела я.
Я со злостью плюхнулась на каменную ограду. Мориц подтолкнул меня:
– Ладно, Мерле, не дуйся. Конечно, я видел ту книгу, и кукол с мишками, и марионеток. Там был ещё лис Серебур. И все они двигались, только совсем недолго. Но я всё-таки это видел, честно, Мерле!
Мориц положил мне на ладонь ярко-жёлтый камешек с чёрной полоской:
– Дарю. Это тигровый глаз.
Я сжала ладонь, и, могу поклясться, камень в моей руке отчаянно пульсировал, словно сердце пойманной птицы.
Мировой театр фрау Волле
В доме было тихо и пусто. На кухне не звенели посудой, не скворчал соус для спагетти, не передавали музыку по радио.
Мамы на кухне не было. Только часы тикали на стене, да жирная муха жужжала у закрытого окна.
Мы с Морицем побежали в спальню. Шторы были ещё опущены, так что в комнате царила кромешная темнота. Мама лежала в постели и спала как убитая. Пока Мориц пытался её растолкать, я подняла шторы. Мама сонно прищурилась от света.
– Что? Как, вы уже вернулись? Почему так рано? Что стряслось?
Мы с Морицем молча указали на большой будильник на тумбочке. Это была настоящая будильная машина.
– Самая громкая будильная машина по эту сторону Альп! – говорил папа. – Может и мёртвого разбудить! В Судный день мы дадим его взаймы Господу Богу.
Стрелки показывали четверть второго.
– Ох, ложки-ёжки! – зевнула мама. – А я так хорошо спала! Какие мне сны снились!
– А что мы есть будем? – поинтересовался Мориц.
Мама посмотрела на него как на пришельца из какой-то другой Солнечной системы.
– Ты что, уже проголодался?
Мы с Морицем многозначительно переглянулись.
– Закажем пиццу? – спросил Мориц.
– Закажем пиццу! – кивнула я.
– Закажем пиццу, – зевнув, согласилась мама. – Отличная идея! Мне – «Четыре сезона».
– А ты знакома с фрау Волле, мама? – спросила я, отрезая кусок от своей пиццы.
Мама задумалась.
– Где-то я это имя слышала. А чем она занимается?
– Не знаю, но я думала, ты можешь нам о ней что-то рассказать.
– Фрау Волле, фрау Волле… – задумалась мама. Ну да, конечно – фрау Волле! Кажется, ваш папа о ней рассказывал! Это какая-то дальняя родственница. Нет, погодите, теперь я вспомнила! Фрау Волле – писательница. Она написала одну книгу. «Мировой театр фрау Волле» или что-то в этом роде.
– «Мировой театр фрау Волле»?
– Да, верно. Так называлась эта книга: «Мировой театр фрау Волле». Ваш папа её несколько недель читал.
– А книга ещё у нас? – спросил Мориц.
– Наверное, – ответила мама. – Должна стоять в папином шкафу рядом с письменным столом. Там, где он хранил важные книги.
Мне захотелось сразу же вскочить и побежать на поиски.
– Сиди! – велела мама. – Сначала доешь. Книга никуда не убежит! А почему она вас, собственно, заинтересовала?
Я пожала плечами.
– Ну, может, потому что имя такое смешное: фрау Волле.
– Что ж, имя и в самом деле необычное, – сказала мама жуя.
Следы в пыли
В кабинете всё ещё сохранялся папин запах: смесь табака, лосьона после бритья и типографской краски. С тех пор как он ушёл, никто из нас не заходил в эту комнату. На письменном столе лежал толстый слой пыли.
Книги «Мировой театр фрау Волле» больше там не было. Но мы сразу увидели, где она стояла. Похоже, кто-то совсем недавно снял её с полки – потому что в промежутке между книгами слой пыли был тоньше.
– Её украли! – сказала я. – Это Фрау Волькенштайн её взяла.
– С ума сошла? – сердито фыркнул Мориц. – Зачем ей? У неё своя есть.
– А может, это папина и была?
– Докажи!
– Сам подумай: она единственная, кроме нас с мамой, у кого есть ключ от дома, – сказала я тихо.
– Ну и что?
– Почему ты её вечно защищаешь!
– Потому что она мне нравится!
Мориц вскарабкался на папин стул и нарисовал пальцем сердце на пыльной поверхности стола.
Вдруг он замер.
– Смотри, Мерле! – прошептал он взволнованно и указал на стол. – Видишь?
Да, я тоже заметила.
На пыльной поверхности отпечатались малюсенькие следы, они вели от настольной лампы к батарее под подоконником, а от батареи шли по полу к книжному шкафу и там терялись в темноте.
– Следы клыкастых троллей! – прошептал Мориц. – Наверняка это они… Здесь были тролли.
