Евгений Некрасов
Блин и зеленая макака
Глава I
Седые подмышки инопланетянина
Учителя терпеть не могут, когда у кого-нибудь из учеников на уроке пищит мобильный телефон. Это сбивает их с полезных мыслей на печальные. Они вызывают в школу родителей трубовладельцев и проводят с ними беседы.
— Уважаемая Марь Иванна, — говорят учителя. — Дело ваше, можете дарить своему оболтусу хоть телефон, хоть телеграф, хоть почтовый ящик. Но, пожалуйста, не разрешайте ему ходить с телефоном в школу. А то звонки посреди урока ужасно мешают. Не говоря уже о том, что такие вещи возбуждают нездоровую зависть у других детей.
В ответ уважаемая Марь Иванна объясняет, что, если оболтус будет оставлять «трубу» дома, он может и в школу не пойти. А так она позвонит ему с работы, услышит, что сын на уроке, и успокоит свое материнское сердце.
Словом, жизнь берет свое. Когда лучший сыщик из всех восьмиклассников Москвы Дмитрий Олегович Блинков-младший был еще малявкой, на всю его школу имелась единственная «труба» — у одного десятиклассника. Первачки бегали на него смотреть. А сейчас только в Митькином восьмом «Б» три мобильных телефона: у князя Голенищева-Пупырко-младшего, у Орла и у Вальки Суворовой.
С Вальки-то все и началось.
Ее телефон запищал на уроке биологички Тонюшки, добрейшей из училок. Тонюшка стерпела и писк, и то, что Валька не отключила «трубу», а начала болтать. Но сколько можно? Суворова заливалась, как у себя дома, причем спрашивала о какой-то ерунде:
— Зеленая? Нин, вправду зеленая?.. Да ну-у?! А почему тогда называется «зеленая»?.. А она не кусается?.. Может, ей молока купить?
Тонюшка молча указала на дверь, но и это не проняло Суворову.
— Спасибо, Антонина Ивановна. Я как раз хотела отпроситься, — сказала она, засовывая в рюкзачок тетрадь и учебник. Болтать Валька не перестала. Трубку она прижимала плечом. — А ручки?.. Подмышки седые?! Врешь!
Ручки и седые подмышки потрясли всех. В классе воцарилась тишина. Еще долго было слышно, как Валька идет по коридору и под ногами у нее клацает разболтанный паркет.
— Вернемся на землю! — объявила Тонюшка. — Блинков, о чем я говорила?
Вопрос был на засыпку. До того, как отвлечься на Вальку, Блинков-младший учил физику к следующему уроку.
— Последние годы — об организмах, — нашелся он.
Тонюшка заметила у него на коленях учебник и вместо «убери книжку» вдруг сказала:
— Убери подмышку.
Никто даже не засмеялся. Все думали о существе, которое называется «зеленая», имеет ручки с седыми подмышками и, возможно, пьет молоко. Ни одно из обычных домашних животных не подходило под это описание. Блинкову-младшему приходил на ум инопланетянин из потерпевшей крушение «летающей тарелки». Конечно, в восьмом классе смешно верить в такие штучки. Но уж очень странно вела себя Валька…
И опять запела «труба», на этот раз у Князя. Он послушал и без обычных своих ужимок передал телефон суворовской подружке Надьке Ломакиной.
— Извините, Антонина Ивановна, это ОНА, — сказала Надька, и все поняли, о ком речь.
Первым делом Ломакина спросила про подмышки. Потом про спинку. Восьмой «Б» изнывал от любопытства. А Надька сложила трубку и с растерянным видом попросила:
— Антонина Ивановна, можно я домой пойду? Вале нужно помочь.
— Совсем разболтались! — возмутилась кроткая Тонюшка. — Да что случилось-то?!
— Нине подарили макаку, — ответила Надька таким тоном, как будто этим все объяснялось.
У Тонюшки округлились глаза:
— А в следующий раз вы уйдете с урока, когда у Нины заведется таракан?
— Тараканы не скачут по шкафам, не качаются на люстре и не обрывают занавески, — ответила Надька. — Простите, Антонина Ивановна. Суворова уже ревет, и я должна помочь.
Тонюшка то ли посочувствовала, то ли растерялась. Во всяком случае, Ломакина ушла, как и Суворова, без замечания в дневнике. А восьмой «Б» ждал еще долгих полтора урока.
Пора объяснить, кто такая Нина и почему ей дарят макак (и не только макак). В Митькиной школе всем известно, что Нина — старшая сестра Вальки Суворовой, фотомодель. Как и многие в шоу-бизнесе, она выступает под псевдонимом: Нина Су.
У фотомодели всегда полно незнакомых поклонников. Солдаты пишут ей любовные письма. Многие зовут Нину поселиться у них в Караганде, а самые влюбленные готовы даже переехать к фотомодели в Москву. Когда она идет по улице, с ней здороваются все подряд: и те, кто знает Нину Су, и те, кому только примелькалось ее лицо. Потом они долго смотрят вслед, соображая, откуда им знакома эта девушка. Всем кажется, что они только вчера с ней виделись, и еще — что она дура. Но спроси, где виделись, почему дура, и мало кто сумеет ответить.
Бывает, какого-нибудь прохожего осенит:
— Я вспомнил! Вы из рекламы «С чистой шеей кажешься умнее»!
Тогда-то становится понятно, из-за чего Нину принимают за дурочку. Ведь она снимается в рекламе, а рекламные люди ведут себя, как умственно отсталые. Их надо учить всему: чистить зубы, есть шоколад и мыть голову. А помните рекламу, где одна девушка не захотела сменять пластинку любимой жвачки на целый грузовик другой? Вот уж бестолковая! Взяла бы грузовик, продала и накупила жвачки, какой хочется.
На самом деле Нина совсем неглупая, а сила воли у нее и вовсе потрясающая. Даже в самую жару фотомодель отказывается от мороженого, чтобы не растолстеть!
Прозвенел последний звонок, и восьмиклассники побежали к Вальке, теряя по дороге осторожных и нелюбопытных.
— А может, у нее и нет никакой макаки? Подмышки седые… Ну, верняк, Суворова балду гонит!
— Отстань, Князь! Сейчас все сами увидим.
— Не, пацаны, обидно! Чё она, за лохов нас держит? Подмышки седые!
— А что такого? У моего дедушки подмышки седые.
— От горя.
— Почему?
— Так в книжках пишут: «В ту ночь он поседел от горя». Под мышками.
— Ой, девочки, от обезьян всякие тропические болезни бывают. СПИД тоже раньше был обезьяньей болезнью, а потом как-то на людей перешел.
— Да ну ее, эту макаку, мне в бассейн пора.
— А мне в музыкалку.
— Ага, забоялась!
— Не забоялась, а просто связываться не хочу. И потом, Суворова нас не звала.
— Ничего, не прогонит.
— Ой, а вдруг макака кого-нибудь укусит?
— А я ей — в рыло!
— Садюга ты, Князь, — обезьянку бить!
— Не бить, а воспитывать. Животные понимают только кнут и пряник.
— Да ты сам-то что-нибудь понимаешь, кроме «в рыло» и «баксов»?
— Как хотите, а мне эта макака без интереса. Маленький я, что ли?
Когда восьмой «Б» подошел к Валькиному подъезду, от класса осталось меньше десятка самых бесстрашных и любопытных. По пути к ним пристал гимназист-второклашка Ванечка со скрипкой. Его хотели прогнать, но Блинков-младший заступился. Ванечка был известный во дворе охотник за шпионами. Если он и не поймал ни одного, то исключительно потому, что шпионы в их дворе не водились. Зато Ванечка, занимаясь таким нелегким делом, выработал редкую для малявки наблюдательность. Он уже дважды помогал Блинкову-младшему в его расследованиях.
Не дожидаясь лифта, компания взлетела к Суворовым на третий этаж. Кто-то позвонил, и за дверью сразу же раздался звон бьющегося стекла.
— Тише! — крикнула Валька. — Бегу, не звоните!
Князь из вредности потянулся к звонку, но Орел и Дэ вцепились ему в руки.
Дверь открылась. У Вальки было зареванное лицо, на щеках краснели одинаковые царапины — по три на каждой, как будто она специально раскрасилась под индейца.
— Ни себе чего! — охнул Князь. — Ну вы хоть ее повязали?
— Не-а. Она в шкафу сидит. В посудном. Дзынь-тарарах! — Макака подтвердила Валькины слова звоном стекла.
