– Не, ну ты чё мне впарил, Жлоб? – сердито говорил одностворчатый. Он, правда, своим узким лицом был больше похож на хорька, чем на шкаф. И фамилия у него, как мы узнали позже, была подходящая – Хорьков. – Ты знаешь, чья это цацка? Мента. Полковника. Он вчера на территорию заезжал.
– Ну? – испугался Жлоб. – За ней, что ли?
– Да нет. У фрицев опять что-то сперли. Тебя еще не трясли?
– Не моя смена была.
– Все равно потрясут.
– А нам что? Наше дело – порядок на территории. А чего у них птички из окон воруют – нас не касается.
– Эх! – усмехнулся одностворчатый Хорек. – Поймать бы эту птаху, да?
– А ты Модесте посоветуй, – усмехнулся Жлоб, и они пошли за новым пивом.
А мы пошли домой, еще не догадываясь, что очень скоро некоторые загадочные события заставят нас вспомнить этот разговор.
Но эта встреча оказалась не последней. Уже подходя к нашим домам, мы увидели впереди другую знакомую парочку. Это были рекордсмен Акимов и бывший скрипач дядя Степа. Они очень бурно дружески беседовали.
Мы пристроились сзади и прислушались.
– Не, Вовик, – горячился дядя Степа, все время поправляя скрипку под мышкой. Потому что размахивал руками. – Не, ну ты как ребенок!
– Степан Фомич, у меня же не было достоверной информации, – словно оправдывался Акимов. – И потому вероятность ошибки превысила номинал.
– Превысила, превысила! Сам все так здорово придумал и сам все так испортил.
– Ну почему? Эксперимент, можно считать, удался…
– Удался! – язвительно передразнил его дядя Степа и снова подкинул сползающую по боку скрипку. – Здорово удался! Теперь на серванте ничего не заваляется. И окошки – на запор! Академик! – И он далеко плюнул в огорчении.
Они свернули на боковую пешеходную дорожку к универсаму, и мы не решились идти за ними.
Да и незачем. Все стало ясно. Почти. Академик и слесарь. Сообщники.
Глава VIII
А вот и карлсон!
– Какая прелесть! – сказала мама, принимая букет. – Неужели мне? Какие вы молодцы!
– Это не мы, – признался Алешка. – Это папа велел. Чтоб ты в рыбку не превратилась.
– Мог бы и соврать, – посоветовала мама.
– Я честным людям не вру, – серьезно ответил Алешка. И добавил: – Все равно б ты узнала.
Мог бы и не добавлять.
До вечера ничего особенного не произошло, даже как-то скучновато стало. И когда пришел папа, мы на него, конечно, насели. Прямо в прихожей.
– Как там у тебя с клетчатой совой? – поинтересовался Алешка. – На территории Германии.
– На территории Германии произошла еще одна кража. – Папа пошел в ванную мыть руки. А мы стояли в дверях и слушали. – У владельца фирмы «Континент». – Папа перебрался на кухню и сел ужинать.
– А чего у него украли?
– Вы дадите отцу спокойно поесть? – возмутилась мама.
– Как бы я хотел стать мишкой косолапым, – вздохнул папа.
– Зачем? – удивилась мама.
– Завалился бы в берлогу месяцев на пять. Сосал бы себе лапу и смотрел веселые сны. – И без всякого перехода добавил: – Украли у него немного денег, которые лежали в вазочке, и саму вазочку тоже.
– Это не сова, – сказала мама. – Это могучий орел.
– Я тоже так думаю. Вазочка довольно тяжелая. Как моя пепельница.
– Кстати, спасибо за цветы, – сказала мама.
Почему «кстати», подумал я. А потом догадался: по ассоциации. Вазочка – цветы.
– Мы консультировались у орнитологов, – продолжил папа. – Они утверждают: вполне возможно, что какая-то крупная птица, удравшая из зоопарка или из цирка, таскает блестящие вещи. Это случается в природе. Но почему эта птица повадилась воровать именно в немецких домах?
– А может, она удрала из немецкого зоопарка? – предположил Алешка.
– Здравая мысль, – кивнул папа. – Тоскует по родине. Мы посоветовали жильцам не держать окна открытыми. Но в такую жару… Кстати, – вспомнил он, – вы нашли владельца зажигалки?
Почему «кстати», опять подумал я, но ответа не нашел.
– Нашли, – сказал Алешка. – По объявлению приперся.
– Вознаградил? – папа отставил кофейную чашку и стал набивать трубку.
– Ага! – засмеялся Алешка. – Черствую шоколадку притащил.
– От нее даже Норд отвернулся, – добавил я. – Облаял и отвернулся.
– А при чем здесь Норд? – спросила мама, собирая посуду.
Мы пропустили вопрос мимо ушей. Мама собралась его повторить, но тут зазвонил телефон. Это Ленка звонила:
– Дим, еще один про зажигалку спрашивал.
– Тоже Акимов? – вздохнул я.
– Конечно. Вы объявления не содрали?
А мы про них совершенно забыли. Все-таки много нечестных людей в нашем районе водится.
Только я положил трубку, как телефон зазвонил снова. Теперь – папе.
– Да, – сказал он, – Оболенский. – Послушал. – Вот так, да? А где она находится? Что за документ? Контракт? Это уже серьезно. Хорошо, я завтра с утра подъеду. – Папа положил трубку.
– Сова? – спросил Алешка, который во все время разговора торчал рядом и внимательно прислушивался.
– Кто ее знает, – папа поскреб макушку. – Может, и сова. А может, и крокодил.
– А чего сперла?
– Вот это-то и странно. Пропали очень важные финансовые документы. Если их не найти, фирма потерпит большие убытки. Так, во всяком случае, заявил потерпевший.
– А зачем сове эти документы?
– Странно не это. Странно, что документы пропали в фирме «Континент».
– Да, – сказал Алешка. – Какая-то зловещая паутина по углам. Неужели мы с тобой ее не распутаем?
– Тебе это надо? – не выдержал я. – Сколько можно? Мне надоело!
– Спокойно, мадам, спокойно, – сказал Алешка. – Поезд все равно уже ушел.
Это точно. Не остановишь.
Как-то на даче, Алешка еще совсем маленький был, мама про него сказала: «Упрямый, как муравей». Верно подмечено: лезет и лезет на травинку. Его что-нибудь стряхнет, он придет в себя, усиками подвигает и опять лезет. Мамины глаза, папин характер. Все время видит непорядок и все время его устраняет. Справедливость любит. Впрочем, ее все любят. Да не больно любят за нее бороться. А уж этот… Он даже за столом в наши тарелки заглядывает – не положила ли мама ему повкусней и побольше? Попробовала бы она!
– Папе надо помочь? – спросил Алешка. – Согласен? Ты словами скажи, что ты головой мотаешь?
– Ну, согласен.
– Тогда иди к нему сейчас и задай два вопроса. Что это за контингент такой…
– «Континент», – машинально поправил я, на что Алешка не обратил никакого внимания.
– …И кто в этом контингенте самый главный? Все понял? Запомнил? Или повторить?
Мне захотелось от души щелкнуть его в лоб. Но он взглянул на меня такими ясными глазами, что я молча сунул ноги в тапочки и пошел к папе. Вот так я точно сейчас щелбан в лоб схлопочу.
– Ты чего не спишь? – спросил папа, отрываясь от своих бумаг.
– Думаю. Про этот «Континент». Он чем занимается?
– Скорей бы карантин кончился, – вздохнул папа. – Пончики выпускает. Горячие. Очень вкусные, кстати.
– Надо попробовать.
– Попробуйте… Кстати, хорошие цветы купили. Молодцы.
Далось им сегодня это «кстати».
– Мы еще и столик опрокинули. Собакой.
– Не говори загадками – поздно уже.
Я рассказал. Папа усмехнулся:
– Поторопились вы. Его скоро арестуют.
Я рассказал и про Санькиного папашу.
Папа сначала улыбнулся, а потом нахмурился.
– Санькин папаша – Степан Фомич – очень хороший специалист в очень редкой области. Только он теперь никому не нужен.
– А чем он занимался?
Я нарочно отвлекал папу этими расспросами, чтобы он не заметил главного вопроса. Алешкин, кстати, метод.
– Они выпускали какую-то тончайшую, но очень прочную пленку. И очень нужную. Особенно в космических исследованиях. Такой пленкой можно покрыть хоть весь космический корабль. И его не надо красить. Эта пленка намертво прилипает к любой поверхности. Она не ржавеет, не пропускает радиацию. А Степан Фомич занимался обслуживанием этой установки. Таких специалистов у нас раз-два и обчелся…
Да, с горечью подумалось мне, и такой человек в переходе на гармошке да на скрипке играет.
Папа еще много чего интересного рассказал, я даже забыл, зачем приходил. А потом вспомнил и, уходя, уже в дверях спросил:
– Пап, а кто этой фирмой командует? Этим «Континентом».
Папа машинально ответил, уже углубившись в свои бумаги:
– Отто Земан. Тот самый, у которого кража была в квартире. – И дал мне понять, что не так-то прост: – Ты затем и приходил?
Когда я вернулся, Алешка, вредина, уже крепко спал. Я разозлился и проворчал:
– Сейчас как разбужу его!
– Попробуй только, – проговорил Алешка ясным голосом. – Я и так все слышал.
Нам нужен был юный Хофман. Мы смело подошли к знакомому охраннику (который Хорек) и прямо сказали ему:
– Хофмана позови.
– Они шашлыки жарят, – с завистью сказал он. – Под деревьями.
И мы в самом деле увидели в дальнем конце колонии легкий дымок. И пошли туда.
У самой ограды, там, где она ближе всего подходила к парку, стояла высокая кирпичная печь. А рядом с ней – большая беседка, подставка для мангала и два худосочных дерева с десятком листьев.
