«Снежок выпал на улице. Декабрь… Хорошо! — Злая волшебница настроилась на лирический лад, но тут же поправила себя: — Плохо. Следы видны… Но лазутчики! Хороши, ничего не скажешь, — вспомнила она о провале Солёного и Жадины-Говядины. — В шею гнать таких надо! В три шеи! Надела я себе хомут на шею…»
Ябеда-Корябеда откинула одеяло, легко спрыгнула на пол. Гимнастику она начала с бега на месте.
«Мы ему такие вопросики откопаем, — злая волшебница перешла на приседания, — чёрт голову сломит. Вернее, ногу… — Она остановилась. — Или голову?.. И ногу и голову сломит! — Ябеда-Корябеда стала делать наклоны. — Уж против Барабана Мурзилке не устоять! — Руки в стороны, вместе. — Барабан ему покажет! — Прыжки. — Он-у-нас-по-пры-га-ет!..»
…Поединок должен был состояться после уроков. Мурзилка вышел из дому пораньше, чтобы побродить немного по улицам, успокоиться, сосредоточиться.
Перевыколпаковская была пуста. Всё вокруг было белым от снега и трогательно мохнатым. Даже дымок от машин был белым. Будто машины осторожно, чтобы не простудиться, дышали морозным воздухом.
Мурзилка кутался в шарф.
Как сложится его словесный поединок с Барабаном? Мурзилка не был большим мастером говорить. Что он выставит против неудержимой болтовни лазутчицы? Только, наверное, спокойные и ясные слова…
Когда прозвенел звонок с последнего урока, никто в четвёртом «А» не вскочил с места, не побежал к выходу. Тихо переговариваясь, ребята поглядывали на дверь.
Барабан сидела на последней парте. Она громко разговаривала, без повода смеялась.
В притихший класс вошёл Мурзилка.
Едва он переступил порог, как тишину нарушил громкий насмешливый голос:
— Кого мы видим! Мурзилка! Вот молодец, что пришёл! И правильно, что после уроков, — Барабан сразу перешла в атаку, — а то, не дай бог, попал бы на урок. Вдруг бы попытался чего-нибудь понять и ум за разум зашёл. Я ведь что-то не слышала, чтобы ты когда-нибудь учился. Прежде чем к нам на урок прийти, тебе ещё нужно первые три класса кончить. И ещё, наверное, в каждом по два года учиться…
— М-м-м… Знаниями я располагаю в объёме средней школы, — спокойно ответил Мурзилка. — Но дело сейчас не в этом…
— Ах! Дело в не в этом! — всплеснула руками Барабан. — Ну да. В школе он не учился, а знаний уже — «в объёме средней школы». Самообразованием занимался. Наверное, сообразительный очень, догадливый…
— Дело не в этом… — пытался вставить слово Мурзилка.
— Ах, опять не в этом? Значит, он сообразительный, но дело не в этом, — обращаясь к классу, язвительно сказала лазутчица. — Вот мы сейчас и проверим его сообразительность.
Лазутчица повернулась к Мурзилке и прищурила глаза, как будто опасаясь, что в них можно прочитать ответ. С ехидной улыбочкой задала она первый вопрос:
— В корзине лежат три яблока. Как разделить их между тремя ребятами так, чтобы каждому досталось по яблоку и одно яблоко осталось в корзине? — Барабан упёрла руки в бока. — Ну-ка, покажи, какой ты умник!
«Придётся держать этот экзамен, — подумал Мурзилка. — Деваться некуда». Он нахмурился. В классе стало тихо.
— М-да… Как разделить три яблока? М-м-м… хм… А вот как! — И Мурзилка сказал решение головоломной задачи.
42. Как она решается?
— Смотрите-ка, — с издёвкой сказала Барабан, — он и правда догадливый. Но думаю, что не очень. — Было видно, что она немного растеряна: не ожидала верного ответа. — Вот тебе ещё задачка. — Лазутчица на этот раз широко открыла глаза, коварно написав в них, наверное, неправильный ответ. — В семье трое детей. Саше вдвое больше лет, чем будет Антону тогда, когда Тимофею исполнится столько же лет, сколько Саше сейчас. Кто из них старший, кто младший, кто средний по возрасту?
Антон и Саша с Тимофеем устроили настоящий хоровод в голове у Мурзилки.
Они кружились, взявшись за руки, дурачились и показывали языки.
Но постепенно резвая троица успокоилась, заскучала, и Мурзилка стал не торопясь разбираться:
— М-м-м… Самый старший из них…
43. Как решается задача?
— Правильно… — Барабан стала нервно крутить пуговицу на груди. — А вот тогда ещё задачка…
— Теперь давайте я задам пару вопросов, — перебил Мурзилка.
— Чего это! — вскинулась лазутчица. — Я ещё не кончила!
— Пусть теперь Мурзилка спрашивает! — зашумели ребята. — Так по справедливости!..
— Скажите, пожалуйста, — начал Мурзилка, когда тишина установилась, — как правильно писать: «ПЕРЕпонная барабанка» или «ПИРИпонная барабанка»?[27]
44. Как правильно писать эти слова?
Барабан с облегчением вздохнула. Она ожидала чего-нибудь потруднее.
— Конечно, «ПЕРЕпонная барабанка», — ответила лазутчица.
— Неправильно.
— Неправильно? Ах, ну да. Я оговорилась. Конечно, «ПИРИпонная барабанка».
— Опять неправильно.
— Опять? — Барабан растерялась. — А как же тогда правильно?
— А правильно писать: «барабанная перепонка».
Взрыв смеха последовал за последними словами Мурзилки.
Лазутчица покраснела, прокашлялась и, стараясь сохранить достоинство, с умным видом пробормотала:
— Собственно… в общем…
— Теперь второй вопрос.
Мурзилка подошёл к доске и крупными буквами написал на ней:
— Как расшифровать это слово? — обратился он к лазутчице.
— Собственно… в общем… в некотором роде… — Та совсем раскисла.
— В общем, не знаете?
— Собственно… в некотором смысле… как бы не знаю.
— Это расшифровывается так. — Мурзилка стал поочерёдно показывать на буквы: — «Д» — дураков, «У» — у нас, «Н» — нет. ДУРАКОВ У НАС НЕТ.
— А «Я»?! — торжествующе воскликнула Барабан.
— Что — ты?! — улыбаясь, вроде бы удивился Мурзилка.
— Ты говоришь, что ДУРАКОВ У НАС НЕТ. А как же «Я»?
— Верно, про неё-то ты, Мурзилка, забыл! — вставил с места Сидоров.
Хохот грянул с такой силой, что удивительно, как не вылетели стёкла в окнах.
Ребята стонали от смеха, падали животами на парты, вытирали выступившие на. глазах слёзы. Не могли удержаться и бывшие лазутчики.
Оглушительно гоготал сзади Солёный, дружно хихикали Тыр и Пыр, рыдал от смеха Пётр Петрович, мелко трясся Жадина-Говядина. Не смеялся только Кулак. Он уткнулся лбом в край парты, как будто бодал её, и тихо стонал. Смеяться он уже не мог.
Барабан сначала с недоумением оглядывалась вокруг, потом вдруг вспыхнула, затем стала бледной. Будь на месте лазутчицы гранитный булыжник, он наверняка бы растрескался от такой смены температур.
«Жаль, рядом нет гранитного булыжника. Поувесистее…» — подумала Барабан.
Она прыгнула к двери и на пороге яростно обернулась:
— Вы ещё услышите о Барабане, лазутчице злой волшебницы Ябеды-Корябеды! — Она хлопнула дверью, скатилась по лестнице и вылетела на улицу.
— …Вообще-то грубовато получилось, — смущённо посмеиваясь, сказал Мурзилка. — Я так не хотел, честное слово. Думал, в споре…
— Она же первая начала над тобой насмехаться! — успокоили его ребята. — Правильно сделал! Но её нужно догнать…
Когда все выбежали во двор, лазутчицы там не было. Зато Мурзилка с удивлением увидел около школы Тонечку.
— Ты не видела здесь девчонку? Она выбежала из школы, — подскочил к ней Мышкин.
— Видела-видела. Выскочила как ошпаренная, толкнула меня и ка-а-ак бросится на улицу!
— Нашли! — Сидоров и Семёркин вытащили из-за бака для мусора лазутчицу. Барабан упиралась и не хотела идти навстречу своему школьному будущему…
«Выходит, Тонечка знала, что лазутчица спряталась здесь?» — недоуменно подумал Мурзилка.
И в его памяти стали всплывать разные картины. Некрасивые всё это были картины[28]. Хотя на первый взгляд и казались довольно симпатичными.
…Вот, например, живописная улочка. На ней растут тополя, которые так и просятся на полотно. Уютный двухэтажный домик. И идёт по этой улочке Мурзилка. Идёт прямо в засаду, куда его послала Тонечка…
Или ещё: красивое ночное небо. Лес тёмным силуэтом вырисовывается на нём. И кто-то толкает Мурзилку в спину, и он летит в яму. А пригласила его в ночной лес — Тонечка…
И много таких иногда довольно красивых, но все равно очень некрасивых картин припомнил Мурзилка. И впервые понял, что это не могло быть просто совпадением.
«Неужели?.. — Мурзилка даже вздрогнул. — Неужели это правда?»
А Тонечка между тем громко возмущалась:
— Вы только подумайте, какая эта Барабан коварная! Сделала вид, что выбежала на улицу, а сама спряталась во дворе.
«Может, я ошибаюсь? — подумал Мурзилка. — Нужно её проверить».
— Ну, а как твоя больная мамочка? — подошёл он к девочке. — Кстати, сколько ей лет?
— На днях исполнится сорок пять. Приходи на день рождения, — оживилась Тонечка. — Она будет очень рада.
