настолько, чтобы увидеть склонённого над ним Калле. Вид у друга был скорее весёлым, чем обеспокоенным. Джоэль попытался ответить, но с губ сорвался лишь стон. Впрочем, он и сам не знал, что собирался сказать.
– Совсем пьяный, да? – рассмеялся Калле (который был пьян не меньше его), и Джоэль не смог удержаться от улыбки, но тут его замутило, и ему пришлось закрыть глаза. Поэтому он не заметил, как по лицу Калле будто тучка пробежала – секунда, и всё исчезло.
Калле лёг на траву рядом с ним.
– Что ты делаешь? – спросил Джоэль, не открывая глаз. Так было легче разговаривать: из отдельных слов, вихрем кружащихся в голове, можно было выстраивать целые фразы и составлять из них вполне понятные предложения.
– Мне тоже грустно, – ответил Калле.
– Это на тебя не похоже.
– Нет, правда. Мне чертовски грустно. Посмотри на меня.
– Потом…
– Не-е-ет, сейчас! Посмотри! Посмотри-посмотри-посмотри-посмотри…
Джоэль посмотрел.
– Видишь, мне жутко тоскливо, – ухмыльнулся Калле.
Джоэль закрыл глаза.
– А ты знаешь, что на рвоте лежишь?
Калле подскочил и принялся осматривать свою одежду, но, увидав улыбку Джоэля, сразу понял, что тот его разыграл. Он снова улёгся.
– Эй, – позвал Калле и ткнул Джоэля в бок. – Эй!
Джоэль разлепил глаза.
– Что?
– А, ничего.
Джоэль зажмурился, но блаженный покой длился недолго. Палец Калле снова уткнулся ему в рёбра.
– Эй!
– ЧТО?!
Калле хихикнул.
– Ничего.
Джоэль посмотрел на звёзды и попытался придумать что-нибудь умное, что смогло бы отвлечь Калле от нового захода по кругу из «эй – что – ничего».
– Хочешь услышать кое о чём подозрительном? – спросил он.
– Всегда готов.
– Знаешь, дом напротив моего… Заброшенный Дом…
– А что с ним?
– Там сегодня кое-кто был.
– Да ну! Снаружи?
– Нет, этот кто-то вошёл внутрь. У него были ключи.
– И кто же это?
Джоэль пожал плечами.
– Этот он-она-оно всё ещё внутри? – спросил Калле.
– Я видел, как он вошёл внутрь, но пропустил момент, как он вышел оттуда.
– Он, – эхом откликнулся Калле. Значит, это был мужчина. – И как он выглядел?
Джоэль попробовал вспомнить, но, к своему собственному удивлению, понял, что у него ничего не выходит.
Калле выглядел разочарованным.
– Ты же сказал, что видел его.
– Да, но…
– Дружище, ты что, совсем пьяный?
Джоэль был пьян, но чувствовал, что не может вспомнить мужчину из «фиата» не по этой причине. Тут было замешано что-то ещё.
– Он был обычным.
– Молодой или старый?
Джоэль не знал.
– Высокий или низенький?
– Среднего роста, – с сомнением ответил Джоэль.
– Белый или чёрный?
Джоэль действительно попытался вспомнить, но безрезультатно, и Калле совсем загрустил.
– У него была деревянная нога?
– Почему это у него должна быть деревянная нога?
– Я не знаю. Дай мне хоть какие-нибудь зацепки. Может, у него была чёрная повязка на глазу, как у пирата?
Джоэль рассмеялся и покачал головой.
– Тогда полицейская униформа?
– Нет.
– Лассо через плечо? Сапоги из кожи змеи? Чурбан? Русская тюремная татуировка на руке?
Джоэль опять покачал головой. Его лицо расплылось в широченной улыбке.
– Никаких русских татуировок? Ты уверен? Чёрт возьми, скажи, что у него была русская тюремная татуировка.
– Не, он был такой… ничем не примечательный.
Калле размышлял несколько секунд, а потом выдал:
– Безликий человек.
Джоэль собрался было поспорить, но задумался. Точно. Вот каким был мужчина из «фиата». Безликим.
– Так, значит, это сюда народ блевать ходит? – раздался голос Молли Викторин. Калле повернулся и уставился на неё. Молли, с неестественно горящими из-под полуприкрытых век глазами, стояла рядом, покачиваясь из стороны в сторону.
– Давай, выбери себе земляничную полянку, – предложил ей Калле и рукой похлопал по траве рядом с собой.
– Пытаешься быть смешным?
