– Класс! – восхитился Алешка. – Я бы так хотел. Сел за штурвал, потерял сознание…
– Очнулся – гипс, – попробовал я его перебить. Но это бесполезно. Все равно что коня на скаку остановить.
– …Потерял сознание, все за тебя сделано, проснулся на аэродроме и ручкой всем из кабины помахал. Класс! – И почти без перехода: – А у нас в школе Васек есть. Он летчик знаменитый. Самолет разбил, ногу поранил. Ой! – Алешка сделал вид, что вспомнил: – Он же к вам скоро работать придет! Испытателем. Уши и ноги починит и придет. Он еще у нас в школе самолет строит и стихи сочиняет. Про синее небо и крылья над городом. – Затарахтел: – Очень литературу любит! Вот вам бы его на лекцию пригласить. Он с ума сойдет от радости!
– Ну, если сойдет с ума, тогда, конечно. Я попрошу, чтобы его включили в список. А ты откуда знаешь об этой лекции?
– Я все знаю, – скромно ответил Алешка. – Даже «Войну и мир».
Деньги у нас еще оставались, и мы еще раз маханули в Малаховку. И не зря.
Едва мы слезли с электрички и вышли в город, как сразу же увидели синий «Форд» с характерным запахом американских сигар.
– Здесь он, – сказал Алешка. – Небось, опять по мосту гуляет. Давай ему колеса проколем! Пусть в Москву пешком идет. Орел игольчатый!
– Хватит! – сказал я. – Мост мы уже взорвали.
– Мост жалко, он наш, отечественный. А машина – американская. – И Алешка достал из кармана свой любимый перочинный ножик.
Я без лишних слов взял его за шиворот и потащил к мостику.
Бабули с семечками там в этот раз не было – наверное, в Америку уехала торговать. Вместо нее был дедуля с ведром живых раков.
– Давай купим, – сказал Алешка. – Хоть одного, Дим!
– На фиг он тебе?
– За шиворот Славе засунем. Классно будет, а?!
Что-то он сегодня агрессивно настроен. Прямо крокодил какой-то. Голодный.
Но Алешка тут же забыл о раках, о Славином шивороте – по мосту прохаживался, попыхивая сигарой и помахивая тросточкой, наш тихий американец. Вид у него был озабоченный. Даже сердитый. Сигара зло дымила, вроде заводской трубы. Тросточка постукивала по столбикам перил.
Мы притормозили возле деда, стали одним глазом рассматривать лениво копошившихся и шуршавших в ведре раков, а другой глаз не спускали с мистера Игла.
А он нервничал все больше и больше. Потом прислонился попой к перилам, достал из кармана плитку шоколада и стал его с отвращением жевать. Не выпуская сигары изо рта.
Деду надоело, что мы только пялимся на его товар, а покупать не собираемся.
– И долго будем глядеть? – спросил он недовольно. – Не зоопарк, чай.
– Не зоопарк, – со вздохом согласился Алешка. – Они у вас глупые какие-то…
– Сам ты глупый! Гляди! – дед смело сунул руку в ведро.
Тут же самый умный рак вцепился клешней в его грязный палец. Но деда это не смутило, он высоко поднял рака и сказал гордо:
– Красавец!
Красавец меланхолично висел, вцепившись в палец, шевелил длинными усами и ворочал выпуклыми глазами.
– От них, знаешь, какая польза? С пивом. А еще они экологию блюдут. Утопленников кушают.
Тут уж я не выдержал:
– Вы так никогда их не продадите, с вашей рекламой. Кому такие людоеды нужны?
– А я бы взял, – сказал Алешка. – И за шиворот…
Он не договорил. Мистер Игл доел всю плитку, с трудом сглотнул, скомкал обертку и сунул ее в дырку четвертого столба. Бросил сигару в речку и пошел к своему синему «Форду».
Я было двинулся за ним, но Лешка спокойно сказал:
– Зачем спешить? И так все ясно. Давай купим какого-нибудь людоеда и поедем спокойно домой.
Людоеда мы покупать не стали, хоть дед и сильно обиделся. И ворчал нам вслед:
– Капризы. Креветок им подавай! Маленькие, а шустрые.
Кто маленькие и шустрые – мы или креветки – не было ясно. Да и не до деда нам было.
– Дим, – сказал Алешка по дороге на станцию. – Эта дырка у них вроде почтового ящика. Этот Слава должен что-то разнюхать в лаборатории и сообщить этому… орлу игольчатому. Он должен положить в дырку или записку, или какой-нибудь предмет. Понял? А куда положить, Слава не знает, календарик-то – тю-тю! Он только знает, что ихняя заначка в Малаховке – и все. Мы с тобой, Дим, прервали их шпионскую сеть. То есть эту… связь. Бедный Слава! Но ничего, Дим, мы ему поможем. И всей американской разведке. Нам не жалко!
Я никак не мог понять, почему мы должны помогать всей американской разведке? И я спросил об этом Алешку.
– А кто ж ей еще поможет? – И он улыбнулся. – Нужно только их не спугнуть. А для этого, Дим, ты должен кое-что сделать.
– Проникнуть в посольство и сказать: все у вас, дорогие наши шпионы, в порядке, не волнуйтесь, связь налажена.
– Ты умный, Дим! – Алешка этого даже не ожидал. – У тебя какая-нибудь бумажка есть?
– Десять рублей.
– Не годится. – Он тут же свернул к газетному киоску и высмотрел какую-то бесплатную рекламную «толстушку».
Аккуратно оторвал от странички край и протянул мне вместе с авторучкой:
– Пиши, Дим. У тебя почерк постарше моего.
– Что писать-то? Телеграмму в Америку?
– Пиши: «Настали сложности. Ждите ответа, как соловей лета».
Тут я кое-что сообразил. И внес свои поправки в текст шпионского сообщения: «Принимаю меры. Требуется время».
А дальше все было просто. Я скомкал бумажку с «телеграммой в Америку», и мы вернулись на мост. Алешка пошел заговаривать зубы деду, а я аккуратно вытащил из дырки «Аленку», сунул туда шпионское донесение и снова заткнул дырку шоколадной оберткой.
Алешка тем временем все-таки выпросил у деда рака – самого маленького и самого шустрого.
На ближайшую электричку мы опоздали. Пошли опять на рынок.
– Посмотрим, – сказал Алешка, – не продали случайно нашу богиню с корзинкой и лошадь с телегой?
И лошадь, и богиня Флора оставались на своих местах.
– До Восьмого марта, – рассуждал Алешка, – времени много. Вполне можно разбогатеть. Купим лошадь, погрузим в телегу голую богиню и поедем домой. Вот мама обрадуется! Дим, а давай этого рака кому-нибудь продадим? И что-нибудь на эти деньги купим.
Рака продать не удалось. Деньги на земле тоже не валялись. Но все равно было интересно походить по рынку и поглазеть на всякие товары. И опять мы чуть не опоздали на следующую электричку.
Когда мы вышли на площадь и помахали знакомой лошади, Алешка вдруг негромко вскрикнул. Я сначала подумал, что брата тяпнул рак, сидевший в его кармане.
Оказалось – произошло нечто совсем другое. И уже отчасти знакомое. В ту же самую иномарку теперь устанавливал ведро дед с моста – торговец умными раками-людоедами.
– У них одна машина на двоих, – предположил Алешка. – Но все равно круто! Давай, Дим, семечки разводить. Или раков в аквариуме. Машину купим, туфли маме.
– Портфель папе… – Но я не договорил, потому что Алешка вдруг шлепнул себя по лбу.
– Мы с тобой, Дим, дураки!
Час от часу не легче.
– Ты за меня не высказывайся, – попросил я.
– Ну ладно, – легко согласился Алешка, – я один дурак. А знаешь, почему? Вон потому, – и он показал вслед уехавшей иномарке, полной раков. С дедом.
– Надо было попроситься в машину, до Москвы? – догадался я.
– Совсем наоборот. Ты знаешь, кто это? Бабка с дедом? Они агенты этих шпионов. Понял? Они там на мосту дежурят, чтобы случайно кто-нибудь в эту дырку в столбе не залез. Сколько ж их получается! А нас с тобой – всего двое.
Я не слишком испугался, только напомнил, что нам надо спешить на электричку.
– Дим! А этот мужик с бородой? Который голых статуэток продает. Он что, тоже шпион?
Я кивнул и добавил:
– И лошадь с телегой тоже. Замаскированные.
– Я тебя умоляю! – хмыкнул Алешка, и мы побежали на станцию.
Дома Алешка прежде всего позаботился о раке. Сполоснул его под краном и опустил в аквариум.
Вы не беспокойтесь, никого он там не съест, никто там давно уже не живет. Этот аквариум мы выпросили у родителей давным-давно, еще на Новый год. Очень хотелось, чтобы в нашем доме были еще какие-нибудь живые существа, кроме нас.
– Да, – согласилась мама. – Очень хорошо, когда в доме что-нибудь гавкает или мяукает.
И купила рыбок. Но с условием, что ухаживать за ними будем мы. Чистить аквариум, покупать корм. И в первое время так и было. А в последующее время мы все чаще стали забывать о своих обязанностях и о маминых условиях. Мама чистила аквариум, покупала корм, кормила рыбок. И любовалась ими в свободное время. Ее стараниями рыбки стали неудержимо расти и превратились в рыб. Папа сказал, что мы купили что-то не то. Он как-то раз пригляделся к аквариуму и без сомнений заявил:
– Две штуки – караси, две штуки – бычки-ротаны. Их место – не в аквариуме.
– На сковородке? – обрадовалась мама.
