Но отказаться — значило признать себя жалкими обмочившимися щенятами. И Тим с Серегой вышли вместе с Мишей Кун-Фу и еще одним бандитом. А остальная компания поехала дальше.
— Считайте, что я пригласил вас в гости, — сказал Миша, когда они подошли к подъезду неприметной с виду трехэтажки, которой определенно требовался капитальный ремонт.
Миша набрал код на охранном устройстве, дверь щелкнула — и вдруг вместо обычной загаженной площадки они очутились в просторном белом холле с широкой мраморной лестницей. Тим посмотрел вверх и удивленно замер: вместо положенных по проекту шести лестничных маршей он увидел высоченный стеклянный потолок, за которым пылали освещенные солнцем перистые облака.
В стороне от лестницы находился громадный стол. Закинув ноги на столешницу, здесь сидел квадратный детина в светлом летнем костюме. «Вахтер», — подумали мальчишки. Из-под пиджака у него выглядывала короткая портупея с кобурой. Тим заметил отполированную до блеска деревянную рукоять пистолета (хотя, судя по размеру, это мог оказаться и ручной гранатомет).
— О, шеф!.. — воскликнул детина и с грохотом вскочил с места.
— Мечтаешь, — покачал головой Миша Кун-Фу и, не останавливаясь, проследовал к лестнице. — Меня никто не спрашивал?
— Факс из Багдада. Саддам опять чего-то удумал. Михаил Катаямович, если он опять будет по-арабски писать, я ему такое отвечу…
— Отфаксируй, что меня нет дома, — бросил Миша.
Его сопровождающий забежал вперед и отпер перед ним тяжелую дверь. За ней оказалась комната размером с теннисный корт. Вдоль стен стояло несколько книжных шкафов, в стену был вмонтирован настоящий закопченный дочерна камин, а ближе к окну застыли, словно голосуя «за», игральные автоматы — «однорукие бандиты». Но самое большое и, надо думать, самое почетное место здесь занимали всевозможные спортивные тренажеры.
— Присаживайтесь, — сказал Миша Кун-Фу, кивнув на высокие брезентовые маты, что валялись в центре комнаты.
Тим и Серега, немного помявшись, уселись. Миша о чем-то вполголоса переговорил со своим сопровождающим, и тот моментально испарился.
— Ну что? — словно продолжая прерванный разговор, поинтересовался Миша Кун-Фу и опустился на мат рядом с мальчишками.
— Ничего, — пожал плечами Серега.
— Ничего, — сказал Тим.
Миша внимательно посмотрел на них.
— Это хорошо, — значительно кивнул он после паузы.
Тут пришел громила-адъютант и прикатил на тележке поднос, уставленный низкими широкими чашками.
— Сакэ употребляете? — поинтересовался Миша.
— А что это?
— Японский шнапс. Для настоящих мужчин.
Миша Кун-Фу подмигнул Сереге.
— Нет, — сказал Серега. — Не хочу.
— И я не хочу, — эхом отозвался Тимофей.
— А «чанконале» когда-нибудь пробовали?
Тим открыл рот, чтобы спросить, что это такое, но Серега сразу ответил за обоих:
— Нет. И не хотим.
— Тогда обычного чаю, — Миша кивнул своему громиле-адъютанту.
Тот снял с тележки две чашки с чаем и подал их мальчишкам. Потом он укатил вместе со своей тележкой, а Миша Кун-Фу нашарил на полу небольшой пульт с кнопочным управлением и направил его на левую от входа стену. Стена разъехалась в стороны, словно ширма, открыв гигантский мерцающий телеэкран.
Послышалось шипение, на экране замелькали белые полосы, потом появилось изображение тигра, застывшего в прыжке. Вокруг тигра появилась круглая рамка, а под ней — иероглиф, похожий на человечка, танцующего на вершине дерева. Послышался монотонный сюсюкающий голос диктора, говорящего на каком-то из восточных языков.
— Вы знаете, кто я такой? — неожиданно спросил Миша Кун-Фу.
Тим и Серега оторвались от экрана, где уже вовсю носились, горланили и метелились между собой спортсмены в пестрых кимоно, и посмотрели на Мишу.
— Я последний московский ниндзя, — сказал он.
Все словно сговорились.
Колька Барбус позвонил как-то Тимофею и говорит:
— Куда это вы с Серегой пропали? Сема Дворский говорил: вы к Ахмету собирались на поклон. Вы что — совсем свихнулись?
— Ничего серьезного, — сказал Тим. — Поклонились и ушли.
— На Ахмета наезд был, — страшным шепотом сообщил Барбус. — Его чуть не прирезали. Он девятерых скрутил, насилу отбился. А потом череп себе выбрил.
Тим с трудом удержался, чтобы не засмеяться.
— А зачем он брился-то?
— Денег много увели. Чужих денег. Убивается Ахмет — вот и побрился. А может, повырывал себе все волосы… Мы с пацанами думали: может, и вас с Серегой там случайно зарезали. Или в заложники взяли.
— Делать нам больше нечего. Мы в спортивную секцию записались. По боксу.
— Спятили, — немедленно поставил диагноз Барбус. — Так что же — заправка теперь побоку?
— Не знаю, — сказал Тим.
И только он с Барбусом распрощался, как из гостиной выплыли мама с папой (у них выходной был) и решили устроить ему допрос.
— Ты целыми днями шляешься черт знает где, — сурово сказал папа. — В чем дело?
— Лето, — сказал Тим. — Каникулы.
— Раньше, когда ты на заправке пропадал, я хоть точный адрес знала, где тебя искать, — металлорежущим голосом заговорила мама. — А сейчас? Вчера вечером я вдруг спохватилась, всех твоих друзей обзвонила: где Тимоша? где Тимоша?.. И все как воды в рот набрали — все до одного! Что это значит?
Тим вспомнил, в котором часу он вчера вернулся домой (кажется, было около двенадцати; родители уже спали — или делали вид, что спят), и ему расхотелось продолжать разговор на эту тему. Все равно им ничего не докажешь.
— Я же говорил вам, что в спортивную секцию записался, — сказал он, отвернувшись в сторону.
«Есть ли на свете хоть парочка родителей, которым не нужно врать?» — подумал он с тоской,
— Я десять раз слышал о твоей секции, — рявкнул папа. — И десять раз просил тебя познакомить меня со своим тренером! Где он? Где?.. Я что-то не вижу его!.. — Папа сделал вид, будто ищет тренера. — У нормальных людей принято, чтобы родители знали, с кем их сын проводит время!
— Ты посмотри на свои руки! — воскликнула мама. — И на свое лицо!..
Она развернула Тимофея к зеркалу.
— Где ты заработал эти фонари? Кого, скажи на милость, ты дубасишь так, что руки твои уже который день не заживают?!
Тим глянул на свои опухшие ладони. Подумаешь… По сравнению с тем, как они выглядели неделю назад, — это еще ничего.
— Это все Сережка твой! — продолжала набирать обороты мама. — Этот баламут!.. Раньше он один ходил подбитый, улицу освещал, а теперь скучно ему стало, видишь ли!.. Мать болеет, а он, вместо того чтобы поддержать ее в трудную минуту…
Тут папа выразительно посмотрел на маму, и она, замолчав, вышла на кухню. Папино лицо стало чернее тучи,
«Сейчас скажет, что мама извелась совсем», — подумал Тим.
— Видишь, до чего мать довел? — сказал папа.
— Все будет хорошо, папа, ты же сам знаешь.
— Я ничего не знаю. И откуда мне знать?.. Ты начинаешь рассказывать нам о своих делах, только если на тебя хорошенько насесть.
— Это возраст такой, переходный.
Папа пропустил реплику мимо ушей.
— Если ты еще раз… — угрожающе начал он.
— Я буду приходить домой вовремя, — быстро сказал Тим. — Честно. Я… я очень постараюсь.
Он и вправду намеревался очень постараться.
* * *
Миша Кун-Фу сказал им тогда: «Деньги у меня есть. Много денег, гораздо больше, чем может себе представить семиклассник» — и добавил: «Только денег моих вы не увидите, потому что вы их не заработали, а я — заработал». Серега спокойно сказал: «А мы у вас их и не просили». Миша никак не отреагировал и продолжал: «Но зато я могу научить вас драться». Тим спросил: «А зачем?» А Миша удивился и ответил: «Разве вы не собираетесь еще раз наведаться в гости к Ростику Зельнову? По-моему, идея с „харли-дэвидсоном“ не так уж и плоха». На что Тим и Серега сказали, что могли бы попробовать еще разок, вот только синяки немного подживут. «А нечего ждать, — сказал Миша. — Надо тренироваться. И если через месяц регулярных тренировок вы не сможете разобрать по кирпичикам ваш „Дом Ашеров“ — то я не последний московский ниндзя, а последний дурак».
Он показал мальчишкам несколько фильмов, только это были не «Зеленый шершень» и не «Путь дракона», а любительские фильмы, снятые в одном из древних японских кланов. Седенький старичок в черном глухом костюме двигался, словно танцуя, по спортивному залу и 'что-то бормотал себе под нос.
— Это сэнсэй Такэнаучи, — сказал Миша. — Его далекие предки служили правителю Окинавы. До последней поры он был единственным хранителем фамильных секретов стиля Такэнаучи-рю.
— Он танцор? — спросил Серега.
Старичок описал еще один круг по залу и вдруг легко подпрыгнул вверх. Он сделал какое-то быстрое неуловимое движение — камера даже не успела проследить за ним. Крупный план: легкая щепка «вертолетиком» спускается к полу; рядом с ней еще одна и еще… Целый десант щепок. Потом камера поехала вверх. Баскетбольный щит был проломлен в центре, словно в него попало чугунное ядро.
