— Мы к Ахмету, — упорно повторил Серега.
— Понятно, — сказал мужчина, отступая и кивая в сторону Бердыева. — Вот вам Ахмет. Что дальше?
Тим и Серега промолчали. Они уже не сомневались, что снова влипли в историю.
Один из «конвоиров» наклонился к Сереге и прошептал ему на ухо:
— Отвечай, когда тебя спрашивают, щенок.
От него здорово несло спиртным (Серега так полагал, что это виски) и еще чем-то колючим, едким, — наверное, одеколоном.
Тут на помощь друзьям неожиданно пришел Ахмет. Он вдруг заскулил высоким бабьим голосом:
— Не нада-a-a-a-aL. Мужики-и-и-ы-ы-ы!!..
В ту же секунду лезвие бритвы оказалось у него под подбородком.
— Тебя побрить, Ахмет? — поинтересовался высокий.
Бердыев промычал в ответ что-то нечленораздельное: если бы он раздвинул челюсти, бритва проехалась бы по его горлу.
— Мальчишек — на кухню, — скомандовал мужчина в черном. — И поживее.
«Поживее»… Это слово (вернее, его буквальный смысл) прозвучало жестокой насмешкой. Серега захлопал глазами и скрутил ноги жгутом — жизнь и уборная сравнялись для него по своей значимости; он попытался было закричать, но огромная синяя, в наколках, ладонь мягко легла на его лицо. Другая ладонь обхватила тонкую шею Тимофея, словно ствол молодого деревца. Пальцы с холеными ногтями сомкнулись на его горле.
— Один звук — и вы оба трупы, — раздалось над его ухом.
Тим все понял.
На кухне их усадили на табуреты у противоположной от окна стены. Один из громил остался с ними и принялся чистить ногти миниатюрной пилкой, насвистывая под нос «Бесамо мучо». Серега бросил на Тима выразительный взгляд.
«Какие мы с тобой идиоты!..»
Тим кивнул в сторону гостиной и незаметно провел пальцем по горлу.
«Они хотят грохнуть Бердыева».
Серега зажмурил глаза и покачал головой.
«Тогда и нам крышка».
Тим отвернулся к окну.
«Все может быть».
— Разговорчики, — лениво протянул громила, не переставая любоваться своими ногтями.
Из гостиной доносилась торопливая сбивчивая речь Ахмета. Он что-то доказывал мужчине в черном, о чем-то умолял, что-то обещал. То и дело слышалось по-восточному темпераментное: «слюшай, дарагой!..», «мамой клянусь, слюшай!..» Суровый голос его собеседника звучал редко, но веско.
Наконец высокий мужчина появился на кухне.
— Воды, — коротко приказал он.
Громила резво вскочил на ноги и, схватив с полки полуторалитровую бутыль минералки, наполнил высокий стакан. Главарь отпил немного и поставил стакан на стол.
— Уходим, — сказал он. Мальчишек быстро подняли на ноги и повели к выходу. «Сейчас…» — подумал Тимофей, имея в виду, что самое время убирать свидетелей. Но один из бандитов широко распахнул перед ними дверь и сказал:
— Спокойно спускаетесь вниз. Не бежать, не дергаться, не визжать.
Тим оглянулся и увидел Ахмета. Тот сидел в прежней позе и остановившимся взглядом смотрел на стену перед собой. Его голову украшал единственный пучок курчавых волос надо лбом. Вся остальная площадь черепа была грубо обскоблена и представляла собой черную унылую зябь.
Заметив взгляд Тимофея, Ахмет оскалился и высунул длинный язык.
— Шевели поршнями, щенок, — последовал резкий толчок в спину.
Они спустились в сопровождении суровых дяденек. Едва мальчишки вышли из подъезда, как напротив затормозил серый «чероки».
— Полезай, — скомандовали сзади.
Тим и Серега, ни слова не говоря, погрузились в машину. Их усадили прямо на пол, а рядом, на сиденьях, расселись бандиты. Главарь в черном смокинге сел сзади. Он отодвинул носком туфли Серегину ладонь в сторону, чтобы поставить свою ногу.
— Позвольте, молодой человек.
Серега прижался к дверце автомобиля.
Водитель о чем-то негромко переговорил с главарем, потом чиркнула зажигалка, салон наполнился терпким дымом — и машина мягко тронулась с места.
— Вы куда нас повезете, дяденьки? — спросил Тим, с потерянным видом глядя на бандитов.
— В дремучий-дремучий лес, — сказал один из них. — И закопаем.
Серега побелел как ватман. Бандиты громко засмеялись. А потом они дружно, как по команде, закурили длинные вонючие сигары.
— Вы должны что-нибудь Ахметке? — неожиданно спросил главарь, наклонив к Тимофею широкое лицо с хищными раскосыми глазами.
Тот отчаянно замотал головой, в глубине души надеясь, что, может, хотя бы это как-то отсрочит их смерть.
— А зачем приходили?
— Мы… мы хотели одолжить у него… Только хотели… Мы даже не успели…
— Ахмет — нехороший человек, — назидательно произнес главный бандит.
Тим закивал.
— Никогда не одалживайте у него деньги. Ахмет обманывает.
Тимофей тут же мысленно поклялся никогда в жизни не одалживать деньги у нехорошего человека Ахмета Бердыева — даже если он будет давать их даром.
— Передайте всем, что Ахмет — банкрот, — продолжал главарь. Перед глазами Тима замаячил указательный палец с огромным перстнем. — Передайте, что так сказал сам Миша Кун-Фу.
Тим продолжал кивать, не сводя глаз с маячившего перед ним пальца. Потом замер.
Миша Кун-Фу… Об этом человеке ходили легенды. И не только на Газопроводе — по всей Москве.
— А как мы, собственно, будем передавать, если нас закопают? — послышался мрачный голос Сереги Светлова.
Бандиты снова заржали.
— С меня достаточно того, что вы напоминаете сейчас пару жалких обмочившихся щенят, — веско сказал Миша Кун-Фу.
— Ты сам… большая разъевшаяся гиена, — прошипел из своего угла Серега.
Бандиты неожиданно развеселились, и один из них схватил Серегу за нос, и Серега тут же укусил его за палец.
— Оставьте его, — сказал Миша Кун-Фу. — Этот волчонок мне определенно нравится. Я занесу его в свою Красную книгу… — Потом он перевел взгляд на Тимофея. — И этого, пожалуй, тоже.
Тим подумал, что Серега имеет шанс остаться в истории: шутка ли, принародно обозвать знаменитого бандита и остаться в живых.
Потом он вспомнил эпизод из учебника по русской истории, где каким-то мятежникам объявили смертный приговор и привели на место казни и даже накинули мешки на головы, а потом в самый последний момент объявили, что заменили смертную казнь на пожизненную каторгу, — и он понял, что чувствовали эти мятежники, и как им хотелось прыгать, петь и размахивать в воздухе своими мешками.
А потом Тим и Серега неожиданно оказались в гостях у знаменитого Миши Кун-Фу.
Случилось это после того, как Миша поинтересовался, зачем им нужны деньги, а Тим не выдержал и все рассказал: и про Серегину маму, и про операцию, и про то, какой Серега отважный человек и как он ради больной мамы пошел драться с Ростиком, Квашеным, Стиморолом и всей каюк-компанией. Тим даже заплакал. И Серега тоже заплакал и рассказал, какой Тимофей хороший друг, и как он пошел в «Дом Ашеров», и как они дрались там плечом к плечу.
А бандиты притихли и молча смолили свои длинные вонючие сигары, задумчиво стряхивая пепел на Серегины и Тимины джинсы.
— Стоп, — вдруг сказал Миша Кун-Фу. — Что это за «Дом Ашеров»? И что это за замечательный мальчик, который придумал такое замечательное развлечение?
Серега немножко рассказал про Ростика Зельнова и про то, как ему, «бедняге», скучно в отцовском дворце.
— Зельнов? — вдруг удивился Миша Кун-Фу, и его монголоидные глаза еще больше сузились.
— Зельнов, — кивнул Серега.
Миша Кун-Фу повернулся к бандиту, который сидел рядом с водителем, и о чем-то пошептался с ним.
— А какую сумму вы намеревались поиметь с Ростика Зельнова? — обернувшись, спросил он Серегу.
Серега, видимо, вспомнил, как отреагировал на эту цифру Сема Дворский, — и замялся.
— Не ломайся, — наставил на него длинный палец Миша.
— Восемнадцать тысяч, — выдавил мальчишка после минутной паузы.
О чудо! Бандиты не попадали со своих сидений и даже нисколько не изменились в лице. И Тим вдруг понял, что восемнадцать тысяч для них не деньги. Подумаешь: КАКИЕ-ТО ВОСЕМНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ!.. И он представил себе, как Миша Кун-Фу достает из кармана тугую пачку пятисотенных бумажек и протягивает ее Сереге… Тим вспотел от волнения.
— Отвези меня на Тверскую, — сказал Миша Кун-Фу водителю.
Тот молча кивнул. Тимофею и Сереге сказали, что теперь можно не прятаться и что они могут подняться и устроиться на сиденьях. Бандиты подвинулись, уступая им место. Когда Тим посмотрел в окно, то обнаружил, что они находятся где-то в районе Химок.
Может, их и в самом деле собирались везти в дремучий-дремучий лес?
А потом «чероки» мягко притормозил в запыленном чумазом дворике на Тверской, и Миша Кун-Фу вышел из машины и велел Тиме и Сереге идти за ним.
— Есть мужской разговор, — небрежно бросил он.
И добавил:
— Если вы, конечно, мужчины.
Некоторые мальчики из тех, чьи фотографии расклеены на столбах под заголовками: «Московским УВД разыскивается…», тоже, наверное, думали, что их приглашают на серьезный мужской разговор.
