…- «А не спеши ты нас не любить,
А не считай победы по дням.
А если нам сегодня с тобой не прожить...»[4]
… Закончился последний аккорд – тонким звоном разнёсся по тихой комнате. А потом захлопали Федя с Володей. Славка смущенно посмотрел на ребят и увидел удивлённые глаза Коли, потеплевшие и ласковые – Даши, серьёзные – брата. Не только серьёзные - когда брат радовался, они становились у него очень синими, когда грустил или уставал – почти серыми. Так вот сейчас они были синими-синими, как кусочек неба, который виднелся между листьями тополя. «Неужели понравилось? – робко подумал Славка, - да ладно…»
- Спой ещё, - выдохнула Даша.
- Да, спой! – попросил Володя.
Как отказываться, когда ребята просят? Славка коротко вздохнул и начал играть всеми любимого Цоя «Звезду по имени Солнце…». Потом Макаревича «Маленькие герои». Потом Денискину любимую «Ой-йо»… Потом…
Потом открылась дверь и в комнату заглянула сестра. И позвала их пить чай с сырниками.
***
Солнце перевалило за полдень: асфальт раскалился, и город дышал печным жаром. В тени можно было вздохнуть, но там ты сразу становился мокрым и липким. Пыхтели на трассе машины, и возле дороги стойко держался запах бензина. Киоск, ярко – жёлтый от слепящих лучей, так и манил купить квас или лимонад - прохладный, с щипящими пузырьками. Нимка полез в карман и решительно подошёл к киоску. Сколько можно мимо него ходить?
До электрички топать минут двадцать. В кедах ноги таяли, как кусочки мороженного в горячем кофе – жарко. Почему он не переодел сандалии? И вообще, зачем он вышел к этой дороге: не лучше ли было свернуть по тропинке на рельсы и через них дворами – к станции?
Всё из-за этих двоих. Только он, отведя, наконец, Соньку домой и уложив в себя макароны, вышел из дома, свернул за угол, как к нему прицепились эти два брата-акробата. Оба стриженные аккуратным тёмным ёжиком, оба сердитые и вообще - одинаковые, если б не разная одежда! Один почему-то был в штанах – он что, замёрз?
Неважно. Потому что они первым делом подошли к Нимке и загородили дорогу. Нимка посмотрел по очереди на обеих и спросил:
- Чего надо?
- Ничего! – звонко ответил тот, который был в штанах и синей футболке. Он сердито хмурился, смерил Нимку взглядом и сказал. – Ты штаб сломал?
«Чего?!» – этого Нимка не ожидал. Мало того, малявки пристали, так ещё и с таким наездом!
Второй тоже смотрел в упор и щурил зелёные глаза.
- Ну? – снова спросил первый и покосился на второго. – Федя, он молчит.
- Ну-ка, подвиньтесь, - сказал Нимка и сделал шаг вперёд, но мальчишки лишь ближе сдвинули плечи.
- Куда собрался? – спросил второй, Федя. Нимка сделал шаг, чтоб его обойти, и он сделал шаг. Хрустнула тонкая ветка под сандалем. Нимка остановился и посмотрел на него.
- Чего прицепились? Делать нечего?
- Нимка, - с какими-то железными нотками сказал первый, и Нимка заметил, что правая бровь у него чуть приподнята, а глаза светлее, чем у брата. Может, просто свет так падает? – Нимка, если ты ещё хоть раз близко туда подойдёшь или приведешь своих ребят, то…
- Что? – поинтересовался Нимка и наклонил голову.
- По шее получишь! – сказал второй. - Понял?
Нимка сделал решительный шаг, отодвинул его локоть:
- Отойди! – бросил он и ушёл.
И зачем-то вышел к дороге, сам не зная зачем. Мог бы идти в сторону рельсов, будто он испугался! Штаба всё равно уже не было... Или они будут новый строить?
… Нимка нащупал в кармане значок, вынул его. Кораблик блестел на солнце, паруса – гладкие, тёплые, загорались маленькими искорками. Кто ж его там оставил?.. «Какая разница… - хмуро подумал он. – Вряд ли я это узнаю…» Он повертел значок в руках, раздумывая: выбросить?
- Вот ваш лимонад, - позвали его из киоска. Смуглая молоденькая девушка-продавщица протягивала ему прозрачный стакан с пузырящейся газировкой.
- Спасибо, - сказал Нимка и, взяв лимонад, тут же, у киоска, выпил его. Бросил стаканчик в мусорку, полную таких же пластиковых стаканчиков, значок сунул в карман, оглянулся на продавщицу – та читала. «Она сидит тут целыми днями, не жарко ей?» С начала лета видел он её тут, возле дороги, и, проходя, сочувствовал…
Зачем идти на станцию, когда есть фонтаны? Белые, блестящие, высокие и прохладные! Долго барахтался там Нимка, заплывая к тонким струям и ныряя в прозрачную, чуть зеленоватую гладь. Чем не бассейн под открытым небом?
Немножко обсох на солнце и, переодевшись, пошёл в парк. Гулять так гулять, что только у мамы выходной сегодня?
Нет, он не катался там на аттракционах. Просто бродил по дорожкам и бросал шишки, которые попадались под ноги. Просто качался на двойных качелях, где два сиденья, и они перевешиваются и летят по косой, если качаться одному… Просто лежал на траве и смотрел в небо.
Парк находился в трёх остановках от центра. Идти – минут двадцать, мимо больницы с маленькой церковью, мимо магазинчиков и банка. Потом нужно свернуть с дороги и топать ещё вдоль ограды минут десять – будет большая площадь со множеством лавочек и рампами для скейтбордистов. Тени там нет и очень жарко: всюду плитка, серая, горячая, гладкая… Но вот наконец ты пересекаешь эту площадь и начинаются сосны. Высокие, они уходят в небо и на дорожках образовывают одну сплошную тень. Справа – стадион, слева – кусты, ресторан, кафе. А потом арка ещё со времён советов «Парк культуры и отдыха» - вроде как, парк начинается здесь…
За аркой тень уже не сплошная, а отрезками, сосны сменяют всякие другие деревья, на зелёном газоне стоят большие качели - аттракцион. Справа всё так же тянется стадион, а слева – ложбина. Весной стаявший снег превращается в озеро, и в ней плавают старые листья. А летом на пологих спусках – зелёная трава, клевер и одуванчики. Но одуванчиков мало. Гуляют между сосен голуби, склёвывая остатки семечек, лежат-загорают люди. Есть там ещё сцена под открытым небом, на которой в начале июня, на праздник дня защиты детей, устраивают концерты и игры… А в другое время - лазают дети, топая по деревянным доскам и спрыгивая с бетонного ограждения…
В этой ложбине, под одной из сосен и лежал Нимка. Земля была тёплой, трава – высушенной и желто-зелёной, небо… Небо было синим, с лиловым оттенком, высокое, бесконечное… А изогнутые ветки сосны с изумрудными иголками были очень чёткими на этом фоне, неподвижными и очень спокойными. Пахло сеном.
Сам по себе парк небольшой, пройти дальше – будут аттракционы: «Солнышко», «Лодочки», всякие крутилки, тир. Бегает по дорожкам маленький паровоз, распугивая мам с колясками, катает малышню. На детской площадке – множество песочниц, Сонька была здесь прошлым летом, и её отсюда было не вытащить… Стоят старые, непонятные бетонные фигуры и советские железные горки, с рейками вместо ступенек… Качели для двоих, шишки на мелком песке, лавочки…
На одной из лавочек возле песочницы устроилась весёлая компания и, выпуская в воздух клубы сизого дыма, хохотала и всячески отмечала выходной. В песке ковырялся ребёнок, кормя маму из ведёрка супом собственного приготовления. Мама, отставив на лавочку жестяную банку, говорила громким сюсюкательным голосом: «Ням, как вкусно!», - и отправляла ребёнка в песочницу «сделать ещё тортик…».
Нимка слез с качелей и пошёл к маленькому фонтанчику среди аттракционов – оттуда текла питьевая вода. А по пути обнаружил, о счастье, душ! На высоких часах укрепили брызгалку с прохладной водой, под ней резвились дети в трусиках и взрослые в мокрой одежде. Нимка снял майку и тоже подошёл под мелкие брызги…
«Как отдать деньги матери? – думал он, пересекая дорожки с редкими прохожими - в основном это были мамы с колясками. – Она ведь тогда обрадуется! Может, даже перестанет сердиться… И, может, передумает про тётку?»
На это он слабо надеялся. Но всё же, вдруг? Зачем им лишний человек в доме? Места много разве?
Как ему хотелось, чтобы они в квартире жили одни! И не в этой, а в другой, здесь всё, казалось, пахнет соседом, пылью и едой… Но это были мелкие мечты, гораздо ближе ему хотелось…
Нимка остановился. Что? Что ему хотелось?
Чтоб не орала Сонька, не капризничала по утрам, когда её собирали в садик? Или чтоб мать хоть иногда спрашивала, что у них там творится, в школе-то?.. Или чтоб починили компьютер и провели высокоскоростной интернет, и можно было бы, как и все, смотреть ролики и фильмы, скачивать новые игрушки и переписываться с ребятами?.. Или чтоб…
Нимка с силой пнул большую шишку. Да разве будет когда-нибудь, чтобы дома был отец?!
«Ладно, чё ты разнюнился, - сказал он себе, и пнул другую шишку, поменьше – та отлетела всего на полметра, куда-то в траву. – Больно он тебе нужен…» Да он и не знал - как это, когда рядом живёт отец… Не где-то там, в чужом доме, худой, с нудным таким голосом и незнакомой женой, а свой отец - какой он?
Может, он бы ругал его, да нет, точно ругал бы за двойки, за посиделки у компа, за какую-нибудь ерунду. Или приходил бы вечером, и за стенкой было бы слышно не соседа, а его голос и голос матери… А может, он бы брал Соньку на руки, и она хватала бы его за нос, как одна девчонка у них на площадке, а он бы смеялся и целовал её ладошку. Или просто забирал бы её из сада, а на выходных он и Нимка ходили бы в магазин: просто так гулять зачем?
