– Замечательные ребятишки! – воскликнула Коврова-Водкина. – Всю проводку на первом этаже поменяли.
Татьяна Филимоновна просияла: племянники были ее слабостью, и она обожала, когда их хвалят. Тем более что случалось это довольно редко.
– Вот только что-то с ними случилось, – покачала головой Наталья Владимировна. – Раньше они у вас, Татьяна Филимоновна, так конфеты любили. Особенно Боренька. А теперь предлагаю им – не хотят. Выросли, что ли?
Петька и Настя снова переглянулись и разом опустили головы. Очень уж не вязалась с Юркой и Борькой любовь к конфетам. Но Коврова-Водкина явно по-прежнему видела их десятилетними мальчиками.
– И когда же они заходили в последний раз? – заинтересовался капитан Шмельков.
– Тридцать первого декабря! – торжественно провозгласила Коврова-Водкина.
Протянув руку к журнальному столику, она продемонстрировала присутствующим открытку с розовощеким Дедом Морозом, который стоял в обнимку с огромной красной крысой. На обратной стороне открытки было старательно выведено неровными буквами: «Дорогая тетя Наташа! Поздравляем с Новым годом красной крысы! Желаем счастья и здоровья! Юра и Боря».
– Значит, тридцать первого, – ознакомившись с содержанием открытки, повторил капитан и что-то пометил в своем блокноте.
– Ты это там чего еще пишешь? – вдруг грозно двинулась на Шмелькова всей мощью своего тела домработница-снайпер. – Предупреждаю, – грозно сжала она кулаки. – Племяшей моих не замешивать! Они у меня ребята трудолюбивые, честные. Золото-серебро перед ними рассыпь – не возьмут!
Шмельков насчет золота-серебра усомнился, но блокнот поспешно закрыл.
– Да я ничего, Филимоновна, – принялся бормотать он. – Просто встретимся с Юрой и Борей. Может, они чего видели.
– Чего еще видели? – сжимала по-прежнему кулаки Филимоновна. Она всегда готова была отстаивать честь племянников до последней капли крови.
Алексей Борисович мигом вскочил со стула и попятился к противоположной стене гостиной. Впрочем, от Филимоновны это его вряд ли спасло бы. Но тут, на счастье Шмелькова, послышались трели дверного звонка. Татьяна Филимоновна пошла открывать.
– Больше Никаких посетителей не было? – воспользовался ее отсутствием Шмельков.
– Нет, – на сей раз с полной уверенностью отозвалась хозяйка. – Ах, забыла, – вдруг хлопнула она себя по лбу. – Еще был Даниил Георгиевич. Ученик Вадима Леонардовича.
– Кто такой? – вновь раскрыл блокнот капитан.
– Врач, – объяснила Коврова-Водкина. – Он тут на даче Волковых живет.
– Побеседуем, – пообещал Алексей Борисович.
Тут в комнату влетели Дима и Маша.
– Петька! Настя! Обедать пора! Вас по всему поселку разыскивают!
Командор взглянул на часы. Трех еще не было. Значит, у близнецов какое-то срочное сообщение.
– Извините, Наталья Владимировна, мы пойдем, – стали прощаться Петька и Настя.
Наконец четверо членов Тайного братства вышли на улицу.
– Ну, говорите! – с нетерпением поглядел Петька на близнецов.
– Нет, сперва вы, – возразил Дима. – Кто-нибудь у нее был?
– Был, – усмехнулся Петька. – И выяснили это не мы, а Шмельков. Он сегодня за нас работал. К Наталье Владимировне перед Новым годом заходили Юрка с Борькой и Даниил Французский.
– Кто? – округлились глаза у Маши.
– Юрка с Борькой, – ответила Настя, – и Даниил.
– Тогда держитесь за что-нибудь, – посоветовал Дима. – А то сейчас упадете.
Дима и Маша, добравшись до трехэтажной дачи, засели в кустах за огромным сугробом. Место им было знакомо: прошлым летом им уже тут пришлось однажды выслеживать ночью молодого бизнесмена, который попал у них в список подозреваемых. Тогда, правда, было удобней. Во-первых, тепло и сухо. Во-вторых, темно. И, в-третьих, кустарник был весь в листве, и укрыться за ним ничего не стоило. Теперь приходилось сидеть почти неподвижно: сделал шаг и уже виден со всех сторон.
Минут пятнадцать близнецы сидели спокойно. Затем Дима начал ерзать.
– Слушай, ты мне на нервы действуешь, – старалась не упускать из поля зрения трехэтажную дачу Маша.
– Сама ты мне действуешь, – огрызнулся Дима. – У меня нога левая затекла. И холодно.
– Мне тоже холодно, – была далека от сострадания Маша. – Не уходить же ни с чем из-за этого.
Димка на какое-то время усовестился и затих. Затем вновь принялся копошиться.
– Теперь с тобой что? – покосилась на него Маша.
– Платок надо вытащить, – пробубнил брат. – Из носа полило.
– Тогда скорее вытаскивай, пока нет никого, – поторопила девочка. Чтобы залезть в карман джинсов, Димка встал во весь рост. Левая нога у него и впрямь затекла, мальчик качнулся, сделал шаг влево и вдруг с тихим стоном ушел в снег по самую грудь.
– Петька прав. Ты действительно мастер, – хмыкнула Маша. – На ровном месте упасть умудряешься.
– Какое, к черту, ровное место, – выполз на четвереньках к воротам дачи брат. – Там же канава. Удивляюсь, как мы с тобой вдвоем в ней не оказались.
Маша внимательно поглядела по сторонам. Прохожих поблизости не было. Жилец трехэтажной дачи тоже признаков жизни пока не выказывал.
– Чем рассуждать, лучше в темпе отсюда перебирайся, – стала руководить братом девочка. – А то после твоих маневров тут все так разворочено, будто на тракторе ездили.
Место и правда для тайного наблюдения уже не подходило. На другой стороне улицы, почти напротив ворот трехэтажной дачи росли низкие елки.
– Давай быстро туда! – скомандовал Дима.
Едва они успели спрятаться, на трехэтажной даче хлопнула дверь.
– Тут колючки какие-то, – закопошился Дима.
– Тише ты. Замри, – прошептала Маша, – По-моему, Даниил идет.
Входной двери волковской дачи видно отсюда не было. Близнецы выжидали. Наконец перед воротами возникла фигура в длинном пальто синего цвета и в кепочке. Рядом с ним косолапо вышагивал широкоплечий детина в китайском пуховике.
Возле калитки оба остановились.
– Юрка? – узнал Дима в детине племянника Филимоновны.
– Ну, а уж это точно Даниил, – прошептала Маша. – Петька сказал ведь: у него кашемировое пальто.
– Ладно, хозяин, – пробасил Юрка. – Если уж так тебе надо… – он сделал паузу. Потом требовательно добавил: – Нужен аванс.
Даниил Французский покорно извлек из кармана бумажник.
– Вот, – протянул он Юрке пачку купюр.
– Мало, – пересчитал деньги племянник Филимоновны.
– Остальное по сдаче работы, – твердо ответил Даниил Георгиевич.
– Тогда ровно в два, – пробасил Юрка.
– Где? – отрывисто произнес Даниил Георгиевич.
– Возле склепа Барских, – с хриплым смешком отозвался племянник Филимоновны. – Самое подходящее место.
– Договорились, – двинулся обратно к даче Даниил Георгиевич. – Да, – вдруг окликнул он Юрку. – Чтобы там безо всяких…
– Само собой, – заверил тот и в мгновение ока скрылся за углом.
Близнецы кинулись к Ковровой-Водкиной…
– Ну вот, вроде и все, – закончил рассказ Дима.
– Ничего себе! – разом воскликнули Петька и Настя.
– Главное, теперь уже точно картина преступления вырисовывается, – добавил Командор.
– Может, пойдем к тебе? – предложил Дима. – Там и обсудим как следует.
– Уже некогда, – взглянул на часы Петька. – Обед через пять минут. Ты мне лучше скажи: сколько Даниил Французский дал Юрке денег?
– Я что, видел? – окрысился Дима. – Мы же с Машкой не совсем рядом стояли. Но пачка довольно толстой была.
– Я только не понимаю, – задумчиво посмотрела на друзей Настя. – Если Даниил с помощью Юрки уже завладел шкатулкой, зачем им на кладбище в два часа ночи встречаться? И почему Даниил ему заплатил не все деньги?
– Я тоже об этом думаю, – отвечал Командор. – Тут может быть сразу несколько причин… Ладно, пошли пообедаем, – двинулся он быстрым шагом вперед. – А потом у меня на даче уже все как следует обговорим.
– Вечно этот обед не вовремя, – проворчал Дима. – Хотя, в общем-то, есть тоже нужно, – после прогулки по морозу голод давал о себе знать.
После обеда Анна Константиновна хотела поиграть с ребятами в лото. Дима и Маша в панике переглянулись с Петькой.
– Я бы вообще с удовольствием, – первым сообразил Командор, что делать. – Но мне сегодня родители обещали позвонить в четыре часа. Боюсь, они беспокоиться будут, если меня не окажется дома.
– Могут перезвонить сюда, – недовольно проговорила Анна Константиновна. – Ну да ладно. Идите.
– Мы завтра сыграем с тобой обязательно, – пообещали внуки.
– Хорошо, хорошо, – уже улыбалась пожилая ученая дама.
Десять минут спустя члены Тайного братства переместились к Петьке в гостиную.
– Чем больше я об этом думаю, тем меньше понимаю, – честно призналась Маша.
– Как раз наоборот, – возразил Петька. – Наконец все начинает выстраиваться в какую-то схему.
