– Вот они! По Мичуринскому идут! – стал комментировать капитан. – Свернули на Балтийскую… На перехват пойдем, товарищ полковник.
Олег Иванович распорядился, чтобы еще одна машина с группой захвата пошла за микроавтобусом, и он, включив сирену, помчался наперерез «девятке».
Капитан все время следил за яркой точкой на экране и давал водителю указания:
– Сворачивай на Ивановскую, Федя! Теперь гони Большими переулками! Срезай Зеленоградской площадью!
Микроавтобус мчался по городу, разгоняя перед собой другие машины. Они все шарахались по сторонам, как зайцы от волка. И только один какой-то упрямый «мерс» никак не хотел уступить дорогу. Крутой там какой-то сидел за рулем.
Водитель выбрал момент, обогнал его и некоторое время шел рядом. Капитан пригрозил «крутому» пистолетом, а потом взял свой микрофон, и над городом прогремело:
– Водитель «четырнадцать-шестнадцать»! Явиться к восемнадцати часам в Главное управление по безопасности движения! Вы лишаетесь водительских прав!
«Мерс» вильнул и прижался к тротуару, сразу же снизив скорость.
Вскоре микроавтобус и машина с группой захвата въехали во двор какого-то дома, где стояла у дальнего подъезда серая «девятка» с номером, оканчивающимся на «недостижимые» четыре и пять.
– Все, – сказал капитан. – По лестницам мы не поедем. – И повернулся к Саньку: – Включай своего «Гришу».
Олег Иванович взял у него плейер, надел наушники и тут же их сбросил, схватившись за уши.
– Звук убавьте, – хихикнул Санек.
– Предупреждать надо, – проворчал полковник. – Пошли, ребята.
Это, конечно, он не нашим ребятам сказал, а своим.
Ну а дальше все было еще проще.
Следуя указаниям «Гриши», определили этаж и квартиру.
Один оперативник из группы осмотрел замки, достал из сумки инструменты и быстро и бесшумно отпер дверь.
Глава XXIV
Глотов и Драхма
– Так, – сказал нам Олег Иванович, когда операция завершилась. – Куда вас доставить, юные друзья милиции?
Мы переглянулись и заявили в один голос:
– К деду Кондрату. Чай пить!
И мы поехали к боевому ветерану. А по дороге купили торт – денег-то у нас навалом.
А Лешка сказал:
– Давайте еще на рынок заедем. Кроссовки Саньку купим.
– Зачем? – удивился Санек. – Мне и в этих хорошо.
Ему было действительно хорошо. И вовсе не из-за кроссовок. Он и в дедовых галошах не унывал бы. Просто Санек был страшно доволен и горд своим устройством под кодовым названием «Я – Гриша!». Ведь если бы не его изобретение, неизвестно, чем бы вся эта история закончилась. Во всяком случае – для меня.
И все поглядывали на Санька с уважением. А водитель сказал мечтательно:
– Ты бы мне схему нарисовал, а? Сделаю я такой прибор и буду своего Витюху отлавливать. В любую минуту он у меня под надзором будет.
Не завидую я Витюхе. И Санек тоже сразу врубился в ситуацию. Поэтому ответил очень расплывчато:
– Прибор еще не доработан. Доведу его до необходимых параметров, тогда – пожалуйста.
…Через полчаса мы сидели у деда Кондрата на кухне и весело обсуждали последние события.
Кондрат Тимофеич во всех лицах изобразил нам, как он разделался с грабителями.
– Руки вверх, говорю! – Он задорно, по-молодому хохотал, размахивая пистолетом. – Стоять смирно! А эти дураки и не догадывались, что у меня и патронов-то нет. И вообще – этот пистолет вроде игрушки, из него все механизмы вынуты!
Вот это дед! С пустым пистолетом на троих бандитов. И ни шагу назад!
– А вы молодцы, ребята! – начал он хвалить нас. – Здорово все придумали. И Антону Кузьмичу – какая радость!
Лена, конечно, тоже радовалась, но легкая тень все время пробегала по ее лицу. «Гречанка»-то исчезла. Окончательно и, похоже, навсегда.
– Ничего! – сказал Кондрат Тимофеич. – В милиции этих бандитов так раскрутят… Найдется «Гречанка».
– А все этот… Козел! Козлов то есть, – поправился Санек. – Из-за него так получилось. Ну… конечно, и я немного виноват.
– Ага, – согласился Алешка. – Руками надо поменьше размахивать. И бутылки с прилавков сшибать.
– Отставить! – командирским голосом приказал дед Кондрат. – Такие дружные ребята, а ссоритесь из-за пустяков. Давайте думать, как нам Антона Кузьмича выручать.
– Когда отец вернется, – сказал я, – мы его уговорим, чтобы коллекцию нам поскорее вернули. Потом подготовим Антона Кузьмича, вручим ему монеты…
– И тем самым, – опять красиво заговорил Санек, – смягчим в его душе горькую боль утраты от потери «Гречанки».
Коллекцию, конечно, забрали в милицию как вещественное доказательство. Ее теперь будут описывать, протоколировать, экспертизы ей назначать и только после всего этого вернут владельцу.
Но едва мы приняли решение, как позвонил Ленин дедушка и попросил ее к телефону.
– По-моему, – сказал дед Кондрат, передавая Лене трубку, – он чем-то озабочен.
Так и оказалось. Случилось то, чего мы больше всего боялись.
– Леночка, – сказал Антон Кузьмич расстроенным голосом, – ты не помнишь, куда я спрятал «Гречанку»? Никак не могу ее найти.
– Не волнуйся, деда, – спокойно ответила Лена. – Посмотри в копилке…
– Уже смотрел, – перебил ее дед. – Но там она, как мне помнится, была в прошлый раз. А потом я переложил ее в ящик с инструментами и старыми гвоздями… А вот сейчас ее там нет.
– Не волнуйся, – повторила Лена. – Я скоро приду и вместе поищем, хорошо?
Кое-как успокоив деда, она положила трубку. И сказала:
– Пара дней у нас еще есть.
– Успеем, – постарался я ее успокоить. – Папа возвращается послезавтра.
Оставшиеся до возвращения родителей дни прошли в тревоге. Лена вместе с дедом опять, как бывало и раньше, обыскала всю квартиру. И если дедушка старался как мог, то Лена только делала вид, что изо всех сил помогает ему искать монету. Она-то знала, что они ищут то, чего давно уже нет.
Дедушка даже Норда привлек к розыскам. Но тот на все призывы: «Ищи, Норд, ищи!» убегал на кухню и облаивал шкафчик с продуктами.
– Тебе бы лишь кусочничать! – сердился на него Антон Кузьмич. – У тебя одна проблема – брюхо набить.
Положение вновь, как уже не раз за это время, становилось угрожающим.
В день приезда родителей мы примчались из школы пораньше, перемыли всю посуду, немного прибрались и привели наш подарок в порядок. Почистили шляпку обувной щеткой и вымочили ленту и букетик в стиральном порошке. Ленточка от этого стала из голубой приятно белой, а букетик пришлось выбросить. Мы спрятали готовую шляпку под тахту и стали ждать родителей.
Папа из аэропорта сразу поехал на работу, а мама, конечно, домой.
И в первые часы ее пребывания в родной квартире только и слышалось:
– Париж – это чудо! Эйфелева башня! А как вы питались? Собор Парижской Богоматери! Денег хватило? Лувр! И даже посуду всю перемыли, молодцы! А Монмартр! Как дела в школе? Елисейские Поля! Чем вы без нас занимались?..
– Папину шляпу искали, – успел вставить Алешка.
– Нашли? Молодцы! Как я соскучилась без вас! Мы даже в Нормандию успели съездить! Там море! И чайки над морем! И мы почти разглядели туманную Англию на том берегу! Я столько фотографировалась! Вот получим снимки, и я все расскажу вам по порядку. Обомлеть можно!
(Когда мы получили снимки, ничего особенного к маминым рассказам не прибавилось. На каждой фотографии была на переднем плане мама, а позади нее какая-нибудь достопримечательность, мало заметная.)
Потом мама стала разбирать чемодан и показывать покупки. Всякие одежки и сувениры. Нам с Алешкой она привезла джинсы. Мне они оказались безнадежно малы, Алешке – почти так же безнадежно велики. Мы попытались обменяться – лучше не получилось. В общем, Алешке достались обе пары, правда, в далекой перспективе.
– Ничего, – сказала мама. – Останутся на вырост.
И еще ему перепала футболка с Эйфелевой башней. Вот она ему подошла. Правда, только по длине. А по ширине не очень, раза в два больше.
– Ничего, – сказала мама. – Я тебя подкормлю – и будет в самый раз.
Потом она вытащила «самые модные в этом сезоне» рубашки для папы. Вечером, когда он их примерил, они тоже ему оказались отчаянно маловаты.
– Ничего, – сказала мама. – Диме подойдут. Годика через два.
А потом она стала примерять свои парижские наряды. Тут-то она не ошиблась! Правда, потом выяснилось, что все эти дамские шмотки она могла купить здесь, не выезжая в Париж, и в три раза дешевле.
– Ничего, – сказала мама. – Зато прямо из столицы мира. Это будет меня согревать.
Ага, подумал я, особенно купальник.
Мама повертелась перед зеркалом, а потом убрала покупки в шкаф и пошла в магазин.
В общем, в этот день было много суеты до самого вечера. А потом все улеглось и вошло в свою колею. Мама навела порядок в доме, еще раз перемыла всю посуду, заставила нас вынести на помойку ведро, полное яичной скорлупы, и приготовила на ужин… яичницу.
