— Очень приятно, Лариса.
— Володя, — пробубнил Хрусталев, пораженный сходством реального Быкова с компьютерным Дегтяренко. Все было точно так, как говорил Петька, — даже рука у милиционера была чуть вывернута в сторону. Выходит, Петька вовсе не преувеличивал. «Нет, дело тут нечисто, — решил про себя Володька. Таких совпадений не бывает…»
— Ну, рассказывайте по порядку, — присел на табурет Быков.
— Что именно? — отставила чашку в сторону Лариса.
— Начните хотя бы с вашего… Как вы его называете?
— Колор-вирус, — подсказал Володька.
— С колор-вируса, — подтвердил Быков.
— Ну, все закрутилось с того момента, когда мы выменяли в школе новую игрушку компьютерную, — нахмурился Петька. — «Третья Мировая» называется…
— Как-как? — удивленно поднял брови Быков и достал из внутреннего кармана небольшой блокнот.
— «Третья Мировая», — повторил Петька. — Про то, как на Землю инопланетяне нападают, ну и их нужно замочить, естественно.
— Интересно, — что-то пометил у себя в блокноте Быков. — И у кого же вы ее выменяли?
— Да у пацана одного, он сейчас уже уехал из Москвы, — уклончиво ответил Петька. — Вот… Начали мы в нее шариться… То есть играть, и однажды экран у нас начал беситься. У меня тогда кровь из носа пошла, башка разболелась, в общем, худо стало. Вначале мы этому значения не придали, а потом, совершенно случайно, наткнулись на Ларисино объявление в сети, ну насчет колор-вируса. Она нам все и расска…
Тут Петька внезапно замолчал. — Ну так что дальше было? — поторопил его Быков.
Вместо ответа Петька знаком попросил у майора ручку и блокнот. Он черкнул в нем несколько слов и отдал его Быкову.
Сергей Васильевич вынул из внутреннего кармана пиджака очки, водрузил их на нос и прочитал:
«Лучше нам поговорить в другом месте — квартира, возможно, прослушивается».
— Что за ерунда? — возмутился Быков. — С чего ты взял?
— Это не исключено, — глядя прямо в глаза милиционеру, сказал Петька.
Сергей Васильевич несколько секунд внимательно смотрел на Петьку, потом покачал головой:
— Сейчас проверим.
Не одеваясь, он вышел на улицу к своей машине и вскоре вернулся с черным дипломатом. Он аккуратно положил его на кухонный стол и, отомкнув ключом замки, поднял крышку. В дипломате оказалась целая мини-лаборатория: на одной панели были смонтированы несколько приборов в черных корпусах.
Быков щелкнул тумблером: качнулись и замерцали стрелки приборов, и красные светодиоды сообщили о том, что аппаратура готова. Сергей Васильевич нажал еще несколько кнопок и вынул из дипломата какое-то приспособление, чем-то похожее на фонарик.
— Ну как, Петя, — подмигнул он Петьке, — что-нибудь по математике вам задали?
— У нас нет математики, — шепотом подсказал ему Петька. — У нас только алгебра и еще геометрия.
— То есть я хотел сказать, что у тебя там с геометрией? — переспросил Быков, водя своим прибором вдоль кухонных стен.
— Да недавно Биссектриса опять контрольную устроила.
— Биссектриса — это крыса, гм, то есть актриса, которая бегает по углам и делит угол пополам, — с этими словами Сергей Васильевич перешел в коридор. — А что у нас по истории?
— С Истеричкой все проще, — с интересом наблюдал Петька за манипуляциями майора. — У нее если утром дома все в порядке, то и у нас будет о'кей. А если нет, то пиши пропало. Тут хоть всех Навуходоносоров наперечет знай — все равно больше тройбана не поставит…
Переговариваясь таким образом, Петька и Сергей Васильевич обошли все комнаты, включая туалет и ванную. Закончилась экскурсия на кухне, где Быков внимательно посмотрел на показания приборов, выключил всю аппаратуру и решительно захлопнул дипломат.
— Я вам гарантирую, что никаких работающих передатчиков, видеокамер, диктофонов в радиусе двухсот метров тут нет, — развернулся он к Петьке. — Единственный способ, с помощью которого можно нас подслушивать, — это принимать акустическую вибрацию от нашего разговора с оконных стекол. Наша отечественная шпионская технология, между прочим. Но довольно дорогостоящая штука, к тому же доступная только разведке. А у меня лично от нашей разведки секретов нет. Так что, Лариса Павловна, — обернулся к Ларисе Быков, — значит, с колор-вирусом первой столкнулись вы?
— А откуда вы мое отчество знаете? — подняла брови Лариса. — Я вам его не сообщала…
Быков немного смутился.
— Да вы не обижайтесь, ребята. Пришлось навести некоторые справки по вашему поводу. Когда вы узнаете, насколько серьезно обстоит дело с автором колор-вируса, вы меня поймете. А пока давайте излагайте, что знаете по этому поводу вы, а потом — что смогу сообщу вам я. Договорились?
Лариса кивнула и очень подробно повторила историю про нападение на ее отца и про розыски потерпевших от колор-вируса.
Быков внимательно слушал, время от времени задавая уточняющие вопросы и записывая фамилии потерпевших и названия банков, замешанных в деле.
Потом настала очередь парней, и они, перебивая и дополняя друг друга, рассказали о том, как они отрабатывали версию причастности к колор-вирусу Орангутана и выяснили, что их гипотеза была ошибочной.
— Ладно, — захлопнул наконец записнуху Быков. — Вопросы еще, думаю, появятся и у вас, и у меня. Но сейчас их больше у вас. Итак, почему я здесь появился…
После разговора с Петром я встретился со своим приятелем, который работает в нашем, эмвэдэшном, компьютерном центре. Мы с ним иногда по работе контактируем, ну а иной раз в баню вместе сходим, пивка попьем. Ну вот, а тут, как раз за обедом, он мне жалуется, что бухгалтерия не пропустила его заявку на оборудование, позволяющее регистрировать какие-то сигналы в компьютерной сети. Слушал я все это вполуха, потому что голова своими проблемами была забита, только поддакивал: да, мол, с нашими финансистами пока договоришься, легче эту аппаратуру где-нибудь реквизировать или позаимствовать…
Пообедали мы, пошел я к себе. Вдруг, вечером, звонок — лети скорее в медпункт: Алексею Петровичу плохо. Алексей Петрович — это и есть мой приятель. Я бегом туда. Он лежит бледный, как после пулевого ранения. Спрашиваю: что? Сердце, говорит. Прямо за монитором схватило…
Я посидел там, пока «Скорая» не приехала. Потом Лешка, когда его уносили, мне в руку вцепился: мол, не отходи от меня. Договорился с санитарами, пустили они меня в машину.
Лешке укол сделали, вроде ему лучше стало. Смотрю, он мне знаком показывает:
«Наклонись ко мне. — А потом шепчет:
Предупреди ребят в компьютерном центре, что, если у них с монитором будет какая-то чертовщина твориться, пусть немедленно от сети отключаются. Кто-то посторонний у нас там лазит, а мы его никак засечь не можем». Пусть, мол, до его возвращения подождут — он насчет аппаратуры договорился…
Тут у меня в мозгу и щелкнуло — вспомнил я, как ты, Петр Павлович, ко мне днем приходил и что-то там насчет колор-вируса бубнил. И даже, что вы этого «вирусолога» чуть не сцапали, да он под нашим крылышком схоронился. Поэтому на утро и позвонил — очень мне хочется того гада сцапать. — Уж что ему пришить, я найду, если у нас за такие вещи еще уголовной ответственности нет.
А теперь я чувствую, что мне и по работе придется им заниматься — неспроста он по банкам рыскает. Тем более, что оперативные данные есть: одна финансовая группировка что-то готовит, темнит что-то… А за ней — до пятисот стволов стоит. Как бы нам потом не пришлось войну местного масштаба расхлебывать…
Ладно, все это гипотезы. Давайте пока отработаем имеющийся материал. Что у нас есть на этого типа?
— В компьютерах сечет, будь здоров, — с завистью сказал Петька.
— Лариса, у тебя какое о нем впечатление сложилось, — обратился Быков к девушке, — он — профессионал или махровый любитель?
— Безусловно, профи, — без тени сомнения ответила Лариса. — Чтобы написать программы такого уровня, какими пользуется он, — учебы по книжкам не хватит. А колор-вирус — это вообще нечто особенное, нечеловеческое даже…
— Непонятно только одно, — пожал плечами Быков. — Зачем крутому профессионалу резаться в компьютерные игрушки? Ему же наверняка не десять лет…
— Что вы! — засмеялась Лариса. — Игрушки — это такая зараза, против которой редко кто устоит. Я вообще никогда в жизни не видела ни одного компьютера, на котором бы не стояла хоть одна игрушка, хотя именно от них в основном программное обеспечение летит, и все эти «радости» с вирусами — тоже из-за «ходилок-гасилок». Я как-то с отцом ездила по вызовам, связанным с «потерей пульса» у машин. Пока он их реанимировал, я за его спиной стояла, смотрела. Игрушки стоят у врачей, летчиков, профессоров истории, музыкантов. Даже у одного министра «Тетрис» видела — куда ж без него, родимого…
