– Дим, что ты дергаешься? За Алешку боишься? Это зря. Щаз ворвемся туда, штурмом возьмем эту крепость. Положим их всех на пол. А Алешка по ним босиком пробежится.
– Почему босиком? – тупо спросил я.
– Ну… Он у вас добрый очень. Он их каблуками топтать не будет.
Ошибся дядя Федор. Лешка их такими каблуками растоптал!..
…Не доезжая поворота на ферму Петруши, мы остановились. Путь нам преградил гаишник. В руке – жезл, на груди автомат.
Он указал своим жезлом в сторону:
– Вот здесь стоять. Дальше проезда нет. Идет спецоперация.
– Мы участники! – заорал дядя Федор и включил сирену. – Ты что, капитан, номера не видишь?
А Сеня выставил в окно ствол автомата. И голову в каске.
Капитан отпрыгнул в сторону и заорал:
– Лежать! Оружие в окно! Стоять!
Дядя Федор повернулся ко мне:
– Лежать или стоять, Дим?
– Пробиваться, – сказал Сеня. – С боем!
– Подождите, – сказал я. – Мы привезли деньги. Этот террорист такое условие поставил. Мы тоже заложники.
Капитан выхватил рацию:
– Товарищ полковник! Тут деньги привезли! Братки какие-то. Вооруженные. Так, понял. Выполняю. – И нам: – Проезжайте. – И добавил вслед: – По-моему, вы опоздали.
Сердце у меня ухнуло и провалилось. А дядя Федор рассмеялся:
– Ну, значит, Алеха их повязал. И копытами потоптал.
Загон был окружен машинами. Милицейскими, «Скорыми», пожарными. Наши любимые страусы сбились в испуганную стаю и смотрели через сетку на всю эту спецтехнику. И милиции было много: спецназ, саперы, участковый. Полковник Оболенский.
Он стоял в центре целой группы бойцов. Они были все в бронежилетах, в касках, со щитами. А папа был с биноклем. Рядом с ним стоял Алешка и, что-то втолковывая ему, махал изо всех сил руками.
Папа смотрел на верхушку водонапорной башни. Я подбежал к нему. Какой-то офицер, смеясь, говорил:
– Не спешите, товарищ полковник. Без нас разберутся.
– А если он его сбросит? – спросил папа.
– Туда ему и дорога. Нам хлопот меньше.
Я изо всех сил пытался разглядеть – что там творится, на самом верху, возле гнезда. А там большая птица длинным клювом и сильными крыльями колотила кого-то. Этот кто-то присел на корточки, закрывал лицо руками и орал изо всех сил:
– Прекратите это безобразие!
– Дим, – сказал Алешка. – Это Грачев.
Здорово! Но малопонятно.
– А где Бир?
– Вон, у ограды сидит.
У сетки и впрямь сидел на песке бывший профессор. На нем была одна рубашка, и он конфузливо прикрывал ею свое голое, все в синяках и ссадинах тело. Возле него стоял боец с автоматом.
Увидев меня, Бир заискивающе проговорил:
– Приветствую вас, коллега.
Я посмотрел на него, поморщился, чтобы не рассмеяться, и ответил:
– Мы жуликам не коллеги. Тамбовский страус тебе коллега.
Что за бой произошел на ферме и как освобождали заложников, я узнал уже по дороге в Москву. Собственно, заложников освобождать не пришлось. Они сами освободились. А освобождать и спасать пришлось террористов Грачева и Бира.
Вот как это получилось.
Едва мы уехали, Петруша лег на бок, поудобнее, и спросил Алешку:
– Ты в футбол играешь?
– Зачем? – удивился Алешка. – Целой толпой за одним мячом бегать? Да я лучше какую-нибудь лишнюю задачку по арифметике решу, правильно? – Это он, конечно, соврал, потому что понял – вопрос задан неспроста.
– Эх ты, темный человек, – продолжил Петруша. – Что такое пенальти, знаешь?
– Корабль такой, да? Длинноногий.
– Ну! Вот если, к примеру, скажешь: «Гоша, пенальти!» – он тут же как по мячу ахнет – и гол! Гол как сокол. Понял?
Из этой ерундовины Грачев и Бир, конечно, ничего не поняли.
– Бредят, – презрительно сказал Грачев. – От страха. А ну молча лежать.
Петруша перевернулся на спину, уставился в потолок. Потом сказал Грачеву:
– Слышь, командир, может, договоримся, а? По-хорошему.
– Я не умею по-хорошему, – злорадно отозвался Грачев.
– А зря… – Петруша продолжал мечтательно смотреть в потолок. – Ну, тебе же хуже.
– Хуже будет вам, – пообещал Грачев. – С каждым часом все хуже и хуже. А потом совсем плохо.
– Нет, постой, – вмешался Бир. – Может, стоит его выслушать?
– Стоит, – твердо сказал Петруша. – Дело предлагаю. На большие бабки.
Вот тут бандиты заинтересовались. Бабки – это понятно, это интересно.
– Говори.
– Я это… позавчера большую партию яиц в ресторан сдал. И машину перьев отвез этому… Зайцеву. Модельер такой, знаешь?
– Ну?
– Деньги получил.
– Гони!
– Условие: пацана отпускаете.
Грачев задумался:
– Сколько баксов? Где они?
– Сколько – скажу: две штуки. А где – сначала пацана отпустите.
– А соврешь? Где мы его искать будем?
– А он с вами пойдет, бабки отдать.
Это им тоже понравилось.
– Значит, так, – продолжил Петруша. – Зайдете в загон, идете в дальний угол – там у меня для птичек домики построены. В крайнем, в уголке – миска такая стоит, вроде тазика. Под ней в землю кастрюля вкопана, вроде бака… Да вон Лешка знает, покажет.
– Понял, – сказал Грачев. – Пошли, пацан.
– И я с вами, – торопливо сказал Бир. – Пополам разделим.
– Обойдешься, – ответил Грачев.
Когда все трое, с Алешкой во главе, вошли в загон, страусы сбежались, окружили их и с интересом стали рассматривать. Один из них даже попытался залезть клювом в карман Бира. Тот испуганно отскочил, а Грачев выхватил пистолет. Да, неуютно им показалось среди двухметровых гигантов. Но это было только начало…
– Пошли, – неуверенно сказал Бир. – Веди нас, мальчик Леша.
– Вон туда, – Алешка махнул рукой в дальний угол загона.
– Э… далековато. Ну-ка, пацан, сбегай, мы здесь подождем.
– Ладно, – согласился Алешка. Осмотрелся и негромко сказал: – Гоша, пенальти.
Гоши поблизости не было. Склонив голову, он что-то озабоченно высматривал в песке между ног. Но тут же вскинулся, окинул пространство пытливым взором в поисках мяча. Уставился на Грачева, который стоял к нему спиной, и плавными, длинными неслышными шагами, набирая скорость, помчался к нему. Второй тайм начался.
Удар!
Грачев пролетел над землей метров десять и грохнулся пузом, подняв тучу песка и выронив пистолет. Будто снаряд взорвался.
Алешка подхватил пистолет, выскочил в калитку и задвинул щеколду:
– Ну ладно, вы тут сами разбирайтесь. Мне некогда. – И пошел освобождать Петрушу.
И начался футбол!
Чем он закончился, вы уже знаете.
– Надо кран вызывать, – сказал папа.
– Да пусть посидит, – предложил Петруша. – Ему о многом подумать надо.
Когда Грачева сняли с водокачки и повели через загон к калитке, он все порывался свернуть к дальнему углу. И бормотал:
– Там бабки… Две штуки баксов… Забрать надо…
– Бредит, – сказал Алешка.
Операция по освобождению заложников и задержанию террористов благополучно завершилась. Уехали «Скорые», пожарные, расселись по своим автобусам спецназовцы.
– Да, – вспомнил папа, садясь в машину, – а где этот, с автоматами и гранатами?
– В лесу, – сказал я. – Партизанит.
Дядя Сеня, не будь дурак, потихоньку смылся. Но ничего, мы теперь знаем, где его искать. И в случае чего – он нас поддержит огневой подготовкой.
Деньги мы сдали. Когда их пересчитали и оформили, один папин сотрудник сказал:
– Во, наработали!
– Наворовали, – поправил его Алешка. – Я думаю, эти деньги надо зоопарку отдать. И институту.
– Это будет справедливо, – сказал папа.
Лева жутко обрадовался, когда мы сказали ему об этом. Но еще больше обрадовался дядя Ваня, когда я протянул ему нож с костяной ручкой в меховом чехле.
– Ай! – воскликнул он. И заплакал от радости. – Ай! Какой хороший люди! Три раза хороший! Домой приеду – всем расскажу. Вся тундра знать будет, какой хороший люди Дима и Алеша.
– Три раза хороший, – засмеялся Алешка.
Мы проводили дядю Ваню в аэропорт. И он чуть не опоздал на свой самолет, потому что никак не мог с нами расстаться. Все жал нам руки и приглашал в свою тундру на нартах кататься.
А мы потом еще долго навещали в «Зверинце» Умку. Ему там было хорошо. Дядя Лева даже купил ему небольшой бассейн. Умка все время в нем плавал, даже кушать забывал. Но когда к сетке его вольеры подходил Алешка, он бросал все свои купанья, выскакивал на «берег», отряхивался и мчался к нему. И совал в дырки сетки свой черный нос. И даже поскуливал от радости. Наверное, у Норда научился.
Я тоже кое-чему за это время научился. Я долго не мог догадаться, почему у Бира не стрелял пистолет? Потому что я – не очень наблюдательный.
Несколько дней спустя мама забрала Алешкины джинсы в стирку:
– Стыдоба, – сказала она. – Тотоша и то тебя аккуратнее. – Она встряхнула его брюки. – Что у тебя в карманах? Камней набрал? – На пол посыпались и разбежались… пистолетные патроны.
Мама ахнула и закричала:
– Отец! Где твои подтяжки?
