Из единственного мотора выбивались языки пламени. Внутри что-то взрывалось и грохотало, словно стреляли из мощного орудия.
— Бедолаги! — пробормотал капитан. — Похоже, им конец-Мишель и Даниель обменялись тревожными
взглядами. Только первый помощник выглядел на удивление равнодушным.
Вы считаете, ничего нельзя сделать, капитан? — спросил Мишель.
Он упадет? — вторил ему Даниель.
Да, ребята, боюсь, что так, — ответил моряк. — А то с чего бы он стал летать так низко, да еще в такую погоду… У них авария. Наверное, ищут землю, да разве в таком тумане найдешь! И радиостанции у них, видно, нет — иначе Тревье давно бы поймал их "SOS"!
Шум стал стихать и вскоре совсем исчез. Самолет пропал в облаках.
Хорошо бы пилот нас заметил, — пробормотал Порьон. — Упади они неподалеку от нас, у них был бы шанс спастись!
Шанс невелик, мсье Порьон, — возразил капитан. — Будьте добры, передайте лейтенанту Тревье, чтобы он немедленно послал сообщение о терпящем аварию самолете… который движется… * в направлении зюйд-зюйд-вест, так я думаю; и пусть даст наши координаты и время появления самолета. Честно говоря, я не верю, что это поможет, но, может быть, даст хоть слабую надежду на спасение несчастных, и…
Капитан Памье осекся. Порьон уже шел к радиорубке, но далеко уйти не успел: снова раздался шум мотора. Он становился все громче и громче.
Погодите! — крикнул Памье.
Он побежал к рулевой рубке, включил внутреннюю связь и, наклонившись к переговорному устройству, приказал:
Снарядить шлюпку!
Набросив на ходу дождевик, он снова поспешил на палубу. Лейтенант Порьон, тоже успевший надеть плащ, был уже там. Сквозь тонкую пелену дождя снова показался самолет: хрупкая горизонтальная черточка внезапно резко накренилась вперед… По воде расплылась большая серебристая клякса.
Сейчас утонет! — простонал Даниель, поднеся сжатые кулаки к губам.
Но лейтенант Порьон уже спешил к высыпавшим на палубу матросам. Они суетились вокруг лебедок, к которым была прикреплена шлюпка.
Четверо моряков попрыгали в лодку; первый помощник сел у руля.
Мишель и Даниель, конечно, видели подобные сцены в кино и по телевизору, но они и представить себе не могли, как тяжело в шторм спустить лодку на воду. Двое матросов, упершись спинами в борт лодки, держали весла наперевес, как копья, и отталкивались ими от обшивки корабля.
Наконец шлюпка коснулась воды. Тросы отцепили, и моряки тут же налегли на весла. Братья, едва дыша от волнения, переводили взгляд со спасателей на самолет: огромная сине-белая чайка, опустившаяся на волны, то пропадала, то возникала снова.
Матросы гребли уверенно, красиво и спокойно — они хорошо знали свое ремесло — и шлюпка с "Бура" быстро удалялась от корабля. Один матрос, стоя на полубаке, подавал им сигналы, указывая направление: из шлюпки самолет не было видно из-за высоких волн.
Только бы эта скорлупка продержалась полчаса, — шептал капитан. — Только бы продержалась!..
Лодка плясала на волнах; когда она взлетала на гребень, весла рассекали воздух. Мишелю казалось, что барка совсем не движется, но расстояние между нею и кораблем все увеличивалось.
Между тем судно качало все сильнее.
Больше оставаться на месте нельзя, — сказал капитан. — Надо двигаться вперед!
Он отдал приказ, и "Бур" пошел короткими галсами[2], чтобы не терять из виду ни шлюпку, ни самолет. Влага проникала в каждую клеточку тела мальчиков; несмотря на плащ — а может, как раз из-за него, — Мишелю казалось, что он вымок с ног до головы. Он вздрогнул.
Думаешь, успеют? — спросил Даниель.
Только бы самолет продержался на воде. Все зависит от этого.
Тревога судорогой сводила им желудок. Капитан Памье покусывал усы. Он старался сохранять хладнокровие, но руки его ни на миг не оставались неподвижны. Капитан то хватался за планшир, то скрещивал руки на груди, то снова опускал их, то закладывал за спину.
Мальчики слышали, как он шептал:
Гребите! Да гребите же…
Внезапно, прямо на глазах у изумленных братьев, картина изменилась. Прямо из воды вырвался столб оранжевого дыма и полотном растекся над морем. На волнах закачалось золотисто-желтое пятно.
Динги! — воскликнул капитан. — Это динги — надувная спасательная шлюпка с дымовой шашкой! Теперь мы их точно найдем, они спасены!..
Он поспешил в рулевую рубку, чтобы отдать новые приказы команде и радисту.
Гляди-ка… самолета больше нет! — сказал Мишель.
Теперь точно утонул, — отозвался Даниель.
Судно медленно приближалось к месту крушения. Золотисто-желтое пятно, все еще окутанное оранжевым дымом, теперь виднелось отчетливее.
Их четверо! — воскликнул Мишель. — Это в таком-то маленьком самолете?
Даниель вгляделся.
Точно, — согласился он.
Корабельная шлюпка вскоре закрыла от них резиновую лодку. Дымовая шашка догорела. Ребята увидели, как пассажиры самолета перебрались к спасателям и барка двинулась в обратный путь, ведя на буксире опустевшую динги.
Все матросы собрались на палубе, ожидая подхода шлюпки.
Перегруженное суденышко двигалось теперь очень медленно. Наконец оно подошло достаточно близко к кораблю. Подъем лодки на борт требовал еще большей осторожности, чем спуск: высокая волна в любой момент могла подхватить ее и разбить об обшивку судна. Матросы мощными короткими гребками удерживали барку в нескольких метрах от "Бура".
Наконец тросы были спущены и закреплены на носу и на корме шлюпки. Спасатели и спасенные, за исключением одного матроса, оставшегося в шлюпке, по веревочной лестнице перебрались на корабль, где их тут же подхватили дружеские руки.
Оказавшись на палубе, четверо спасенных, отряхиваясь и пожимая протянутые руки, отвечали на многочисленные вопросы.
Подошел капитан Памье, за ним Мишель и Даниель, укутанные в штормовки. Они с любопытством разглядывали мужчин, которые устало улыбались, радуясь своему везению.
Трое из них, очень смуглые, были в пиджачных парах, выглядевших сейчас довольно плачевно; четвертый, самый высокий, — в синем комбинезоне и в кожаном шлеме. На загорелом докрасна лице резко выделялись светлые брови. На вид ему было около сорока лет. Без сомнения, это был пилот.
Он представился капитану и назвал своих спутников. Говорил он по-английски. Мишель, знавший этот язык, с интересом следил за беседой.
Первым делом пилот поблагодарил капитана за то, что тот пришел на помощь ему и его товарищам и спас их от верной смерти.
Этот блондин — англичанин, а его самолет — что-то типа воздушного такси, — объяснил Мишель брату, — Эти трое — испанцы, они возвращались домой в Севилью, последнюю посадку делали в Марселе.
В Севилью? — переспросил Даниель. — Не скоро же они туда попадут!
Да, уж это точно. Тем более что наш капитан отказался изменить курс, чтобы доставить их в испанский порт. Им, по-моему, это совсем не нравится!..
И действительно, разговор теперь скорее походил на ссору. Испанцы то уговаривали капитана, то угрожали ему, бурно жестикулируя.
После очередного отказа — капитан, надо сказать, вел себя достойно и выдержанно — они как будто бы смирились и пошли вслед за матросами, которым боцман приказал выдать новым пассажирам сухую одежду и накормить горячим ужином.
Капитан Памье, а следом за ним оба брата медленно шагали по мостику.
У меня очень строгий график, и я не могу от него отступать. В конце концов, для них и так все закончилось очень удачно! — говорил капитан. — Парням здорово повезло, что они нас заметили. Подумать только, от чего может зависеть человеческая жизнь! Лети они на несколько десятков метров выше — и все, им бы не спастись…
Мишель почувствовал, что в этих банальных фразах звучат истинное человеческое тепло и доброта, и проникся еще большей симпатией к капитану. За угрюмым и властным выражением его лица с суровой щеткой усов скрывались мягкость поистине сильного человека, настоящее милосердие, любовь к ближнему.
Словно стараясь скрыть волнение, капитан сменил тему.
Ну что, ребята, вот вам и полное приключений путешествие! Будет о чем рассказать товарищам по возвращении!
Что правда, то правда, — признал Мишель.
Да уж… Приключение… что надо, — промямлил Даниель.
Мишеля встревожил прерывающийся, слабый голос кузена. Он взглянул на него повнимательней: Даниель был очень бледен, на лбу у него сверкали крохотные капельки пота.
— Тебе что, нехорошо? — спросил Мишель, чувствуя, как у него самого судорожно сжимается желудок.
Ну… честно говоря, довольно паршиво. Капитан улыбнулся.
Это вполне естественно, молодые люди! Вы и так хорошо держались весь день. Для салаг — просто отлично, скажу я вам. Если позволите дать вам совет — я бы на вашем месте не стал ужинать, а принял бы таблетку и улегся спать.
