— Живое — это как?
— Да хотя бы походы! Друзья вон в горы летом звали. Я не хотел поначалу, хорошо, уговорили. Так я потом сидел на вершине — потный весь, усталый — и реально западал. Потому что такая красотища! И простор офигенный. Только и крутишь головой. Дышишь и надышаться не можешь. Никакие компьютеры рядом не пляшут! Даже близко не стоят. Следующим летом вот снова куда-нибудь ломанусь. Уже без уговоров…
Они замолчали, и Серега опять подумал о том, что подобной беседы со Стасом он никак не ожидал. То есть вообще про Стаса никто не предполагал, что он такой. Обычный бычара, стриженный под ноль качок, а такие особо не думают. Не должны думать. А он, как выяснилось, и книги читает, и горы любит, и вообще…
— А я вот в горах только раз и бывал, — признался Серега. — На Карадаге с отчимом. А по Уралу как-то и не получалось.
— Так в чем же дело! — Стас встрепенулся. Взгромоздившись рядом на подоконник, качнул своими толстенными ножищами. — Осень еще теплая, брусника с костяникой не отошли, грибов хватает. Можно куда подальше сгонять, а можно и здесь рядышком пошастать. Хоть на ту же Волчиху сходить или на Соколиный камень. А есть еще скалы Петра Гронского, Чертово Городище.
— А где лучше?
— Да сейчас везде красиво. Возьмем рюкзаки и сбегаем на выходные.
— Ты шутишь?
— А чего… У меня с напарниками как раз туго. Как-то народ в походы не очень рвется. Все больше в вузы готовятся или бабло припахивают. Правда, есть знакомый инструктор, — на дельтапланах летать учит. Тоже зовет, но там с моим весом непросто. Слишком тяжелых, как и слишком легких, не любят. Вот тебе, пожалуй, в самый раз будет, так что могу попросить… — Стас снова болтнул своими ножищами, неожиданно смутился. — То есть ты не думай, я не агитирую. Просто, если интересно…
— Конечно, интересно! — Серега энергично кивнул. — Только мне еще дней десять валяться с этими тампонами.
Стас покосился на его «бивни», чуть подувял.
— Да уж… — он опустил голову. — Меня, если честно, извиняться, к тебе погнали.
— Это я понял.
— Только я не подкатываю, ты не думай. Просто на самом деле, все по-дурацки получилось.
— Зато поговорили, — утешил его Серега.
— Поговорили, это верно…
Серега скосил глаза вниз? Стас покачивал своими кроссовками, он — больничными тапками. Но маятниковое движение почти совпадало. Точно у солдат, шагающих в ногу.
— Ты не переживай, — вздохнул он, — я поговорю с родителями. Попрошу, чтоб забрали свое заявление.
Стас поднял на него глаза, снова опустил, и в который раз за эту встречу, щеки его опалило румянцем.
— Я ведь не за этим приходил… — тихо сказал он. — То есть и за этим тоже, но это не главное.
— Потому и попрошу, — Серега с неожиданной отвагой хлопнул Стаса по могучей спине. — А приемчикам каким-нибудь научишь?
— Да хоть сальто-мортале! — Стас тут же выпрямил спину, улыбнулся от уха до уха. — Ты главное, поправляйся, а я маршрут подберу. Что-нибудь поинтереснее.
— И на дельтапланы можно?
— А чего нет-то? Поговорю с инструктором, он свой парень.
— Круто! А можно кого-нибудь из наших взять?
— Ну… Если надежные, если не будут охать да ахать, почему нет-то.
— Да нет, охать не будут, — Серега подумал об Антоше и добавил: — А будут, так мы их со скал сбросим. Как в древней Спарте.
— Чего так сурово-то?
— Сам же говорил, что прогресса никакого. Вот и будем жить по-честному, как в старые добрые времена.
Стас улыбнулся.
— По-честному — оно, может, и хорошо, а вот добрые старые времена — это миф и легенда.
— Ты уверен?
Стас сожалеющее кивнул.
— Добрых времен, Сергунь, боюсь, вообще никогда не было…
Будь у Сереги глаза на затылке, он сидел бы к Лидочке спиной и делал вид, что листает книжку. Но затылком он глядеть не умел, и это доставляло мальчугану массу хлопот. Приходилось бродить по коридору туда-сюда, выдумывать предлоги один другого глупее, попеременно изображать лицом то скуку, то деловую озабоченность.
А в общем…
Как люди знакомятся? Да никак. Не умеют они этого делать, и все тут! Потому и ходят по кабакам, расслабляются с бокалами в лапках, набираются отваги. А набравшись по самые ноздри, выбирают не тех, к кому тянет грудным магнитом, а тех, кто поближе и побезопаснее — то бишь, пострашнее и поглупее. И с этим потом живут — иногда до первого поворота-развода, а иногда целую жизнь.
Но если серьезно, ситуация и впрямь непростая. И спрашивается: что делать, если реальный пацан хочет познакомиться с реальной телкой?
Вариантов не так много, как кажется. Пацан-то, напомним, — реальный, не какой-нибудь там герой с обаятельным носом «ментовского» Казановы или со смотрящим набок великолепным шнобелем Бельмондо.
А потому вариант первый — застрелиться. Чтобы не терзать себя и не мучиться. Стреляться лучше из какого-нибудь фирменного пугача, желательно на симпатичном фоне, само собой, у нее на глазах. Она, конечно, ничего не поймет, но хоть погибнешь с иллюзией исполненного долга.
Вариант попроще — подгрести с независимым видом и что-нибудь эдакое спросить. Не про погоду, конечно, а скажем, про фенечку на руке или серьгу в ухе. Или, закосив под эстета, тонко похвалить новенькое тату, «так идущее к цвету ее волос». Кстати, про волосы тоже можно спросить, — свои ли, какого цвета и почем вообще обходится сегодняшняя покраска и завивка? Неохота интересоваться прической, — можно просто стрельнуть курева. Тупо и в лоб. Тут, правда, имеется риск лажануться, — не все ведь девчонки еще дымят. Да и стремно выпрашивать девчоночьи сигареты. Они, если курят, то сплошной «лайт», а мужику смолить «лайт» — все равно что шотландцу ходить в шортах.
Так что, если взвешивать да гадать, то лучше нет способа, чем подвалить на тачке, ногой распахнуть дверцу и предложить куда-нибудь прокатиться. Способ эффектный, практически безотказный. Правда, работает лишь при одном немаловажном условии. Тачка должна быть шикарной. Это во-первых. А во-вторых, она просто должна быть. В мало-мальском наличии.
А еще…
Еще можно зарегистрироваться на каком-нибудь дурном сайте вроде «Одноклассников» или «Одновузников-узников» и тупо ждать, когда в него заглянет она. А уж тогда не терять времени и, обстреляв десятком вопросов, скорее забивать стрелочку.
Словом, трудно знакомиться с незнакомыми. А уж знакомиться, когда вы знакомы, и вовсе полная труба. Повода-то нет! Ты ее знаешь, она тебя знает, — и ходите, как бурундуки, параллельными курсами, косите глазом и не знаете, что сказать, кроме «здрасьте» и «до свидания».
Кроме того, Лидочке было девятнадцать лет, Сереге недавно исполнилось четырнадцать. Арифметика простейшая: девятнадцать отнять четырнадцать — получаем пять, и эта разница его прямо убивала. Сестре Леночке было всего на год больше!
Конечно, можно было набраться терпения и подождать лет десять-пятнадцать, когда разница в возрасте будет не столь заметной, но ждать так долго (практически еще одну Серегину жизнь!) не хотелось. Лидочка была тут рядом, и что-то надо было срочно предпринимать.
Короче, Серега мучился. Бродил по больнице, осторожно поглаживал свои турундочки-бивни и, глядя в зеркало, с удивлением убеждался, что даже к такому жутковатому виду можно привыкнуть. Он, во всяком случае, начинал привыкать. Могла привыкнуть и она. Может, даже уже привыкла.
Нельзя сказать, чтобы Лидочка совсем не уделяла ему внимания, но все это входило в круг ее повседневных обязанностей. Раз в сутки она выдавала Сереге таблетки, утром ставила укол, вечером предлагала померить температуру. Температура у Сергея была, разумеется, повышенной, но градусник этого почему-то не показывал. Как не фиксировал и жара, раскаляющего щеки и лоб при одном только приближении Лидочки.
При этом Серега с философской отстраненностью понимал, что все происходящее — не что иное, как блажь, и свято место пусто не бывает. То есть другие, может, как-то обходятся без этого, а он не любить уже не мог. Слишком долго западал на Анжелку. Любовь стала чем-то привычным — вроде старой майки или затертых до дыр кроссовок. Не надел разок — и уже чувствуешь себя неуютно. Также получалось и здесь. Стоило образу школьной королевы затуманиться и размыться, как сознание потребовало немедленной замены. Незаменимых-то у нас нет! Вот и появилась Лидочка. С замечательной своей косой и легкими руками. А не было бы Лидочки, Серега нашел бы кого-нибудь другого. То есть, может быть, и нет, а может быть, и да. Но скорее всего — нашел бы. Или просто навоображал бы.
Короче, попахивало явной шизой и разбросанностью. Получалось, что Сереге подходила, в общем-то, любая симпатичная девчонка!
И сразу вспоминался школьный жуир и красавчик Женька — с его безвкусием и полным непониманием красоты. Стройный, кучерявый, он и телосложением напоминал Аполлона. Тоже ведь не искал, не копался! Да и зачем такому копаться? Девчонки сами прибегали и набрасывались со всех сторон. За что и почему валили иным пентюхам такие подарки, было неясно. Должно быть, еще одна ошибка природы, поскольку Женька своей внешности, конечно, не заслуживал. Потому что прогибался перед Сэмом, потому что не ввязывался в серьезные потасовки, потому что был, наконец, полным дебилом. Принцип — не иметь принципов — это было как раз про него. Соответственно, и дружил мосье Евгений с макаками вроде Гоши и Кокера. Но все равно был при этом симпатягой, чего уж там! Серега уже сейчас знал, что красавчик Женька без хлопот поступит, куда захочет. ЕГЭ там или не ЕГЭ, а сработает нормальный человеческий фактор. Придет в первый же вуз, выберет экзаменаторшу помоложе, улыбнется, и дело сделано. То есть симпатичных парней Серега перевидал за свою жизнь немало (он и себя временами считал симпатичным), но в случае с Женькой гротеск получался полным. Злые продавщицы, стоило Женьке войти в магазин, начинали приплясывать за прилавками, норовя подсунуть что получше да посвежее, старушки уступали красавчику место в транспорте, девки — те вовсе борзели, приставая прямо на улице и в метро. Даже злобная Аврора Георгиевна питала к Женечке слабость, не распекала, как прочих и, кажется, ни разу еще не ударила указкой. Великая сила — красота! Серега был уверен, что будущие Женькины супруги тоже никогда не поднимут на мужа руку. Хотя причины и поводы, наверняка, будут…
