— Нет, — печальным голоском ответила Гипця. — Умираю от скуки, вышиваю салфетку в подарок тете на именины.
Хорошенькое дело! Кандидатка в детективы прозябает за таким занятием!
— Ленивца не было?
— Нет.
— Может, звонил?
— От него ни слуху ни духу. Спит, наверно, где-нибудь в кустах.
Бессовестная! Нет чтобы приободрить, так она еще сыплет соль на раны. Впрочем, по правде сказать, чего еще можно ожидать от Ленивца? Он либо лопает малину, либо отсыпается в кустах.
— Слушай! — нетерпеливо крикнул в трубку Кубусь. — Если будут новости, позвони. Я сижу дома.
Гипця хихикнула.
— Уж и не знаю, удастся ли. Мама запретила тебе звонить. Знаешь, что она говорит? Что ты — из породы таких тихих хулиганов.
Это было уже чересчур, и Кубусь положил трубку. Он, Кубусь, гроза воров, жуликов и аферистов — хулиган? Это же просто оскорбление! Ну ладно, он всем еще покажет, на что способен! Попадись только ему в руки эти гангстеры! Тайна черного зонта будет раскрыта!
Легко сказать «будет»! А тем временем на долю Кубуся выпали еще более тяжкие испытания. После обеда мать вспомнила, что до отъезда надо побывать у зубного врача и проверить зубы. Верх невезения! Это пришло ей в голову как раз тогда, когда вся эта шайка скорее всего уже делит добычу!
При словах «зубной врач» Кубуся уже заранее пробивала дрожь. Ему казалось, что кто-то тоненьким как волос буравчиком сверлит его мозг. Он сопротивлялся как мог, протестовал, но пойти в зубной кабинет все же пришлось. При осмотре, правда, выяснилось, что зубы у него в полном порядке. Но это было слабое утешение, если учесть, что он потерял целый день.
Кубусь пребывал в таком отчаянии, испытывал столь сильное разочарование, что решил бесповоротно покончить с карьерой детектива и даже сжечь свой красный блокнот — блокнот, в котором находился ключ к разгадке тайны черного зонта.
«Назло маме! — рассуждал он с обидой. — Пусть не думает, что я так себе, просто маменькин сынок! Пусть знает, что перечеркнула карьеру наследника Шерлока Холмса…»
Возвращаясь от зубного врача, он увидел Ленивца, развалившегося на лавочке под ивой. Сердце Кубуся забилось сильнее, в нем ожила пропавшая было надежда. Самый юный из детективов сидел, благодушно улыбаясь, будто только что слопал пару килограммов великолепных слив.
— Чао! — с довольным видом пробурчал Ленивец. В несколько прыжков Кубусь оказался возле него.
— Говори, что видел! — крикнул он, сгорая от нетерпения.
По лицу Ленивца скользнула недовольная гримаса.
— Сколько раз просил тебя не кричать, а то все забуду.
— Что случилось?
Ленивец невозмутимо сплюнул.
— Не было никакой отбивной.
— А что было?
— Толусь просчитался.
— Как просчитался?
— Кажется, отбивную сделают из самого Толуся и из того, другого.
— Кто сделает?
— Те.
— Какие еще те?
Сплюнув еще раз, Ленивец скривился, как от зубной боли.
— Ой, Кубусь, хватит тебе! Не говори так быстро, а то я запутаюсь.
Кубусь, сдержавшись, умолк, хотя ему хотелось кричать изо всех сил.
— Ну хороню… — помолчав, процедил он сквозь зубы. — Говори по порядку, а то я ничего понять не могу.
Ленивец громко высморкался.
— Ох, братец, страшное дело! Мне кажется, что два трупа.
— Что?! — взревел Кубусь и, ухватив Ленивца за плечи, стал трясти его, словно решето.
Ленивец отстранил его полным огорчения жестом.
— Подожди, дай я все тебе расскажу. — Вынув из кармана маленькое румяное яблочко, он вытер его о брюки и, надкусив, пояснил: — Первый сорт. В палатке на Черняковской купил.
Кубусь застонал и, покорившись судьбе, отступился.
— Не мучай меня. Видишь — я еле жив.
— Это было так, — заговорил Ленивец. — Я наблюдал за «Кленом». Толусь Поэт пришел с другим типом, который с усиками. Они зашли в тот самый кирпичный барак и оттуда, братец, уже не вышли…
— Не вышли? — изумился Кубусь.
— Не вышли, их оттуда вынесли.
— Вынесли? Как вынесли?
— Нормально, в ящике.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, сам в ящике ехал. Да, наконец, я видел, как у Толуся ноги чуть-чуть выступали из ящика. Я узнал его черные башмаки.
— В ящике? — Кубусь не мог сдержать дрожи в голосе. — И что дальше?
— Погрузили на машину и увезли.
— Куда?
Ленивец провел пятерней по коротко остриженным волосам.
— Я так думаю, что туда же, куда и меня тогда… я тебе рассказывал раньше.
— Фантастика! А где это?
— Что?
— Тот гараж, о котором ты рассказывал и где они прячут рулоны.
— Не сердись, — виновато улыбнулся Ленивец, — но я на самом деле забыл.
— Подожди, может, у меня в блокноте записано. — Юный детектив стал нервно перелистывать страницы красного блокнота. — Есть! — обрадованно вскрикнул он. — Это было в субботу… Ты заснул в ящике… Потом проснулся, а крышка ящика прибита… Потом получил деньги на автобус… Потом вернулся… — Кубусь внезапно умолк и, вздохнув, закончил: — А потом забыл, каким автобусом возвращался. Ну, может, сейчас вспомнишь?
— Кубусь, — ласково произнес Ленивец, — не сердись, но я действительно не могу вспомнить…
Глава XLIX
ЛЕНИВЕЦ НЕ МОЖЕТ ВСПОМНИТЬ
Кубусь, огорченный неуместной забывчивостью своего помощника, отвернулся от Ленивца и вздрогнул от неожиданности, увидев торопливо шагавшую по направлению к лавочке Гипцю. Вскоре девочка была около них.
— Что случилось? — в один голос спросили мальчики.
— Страшный скандал! — возбужденно заговорила Гипця. — У нас была полиция! Спрашивали о том Спортсмене!
— А как они на тебя вышли?
— Были у пани Баумановой насчет зонта, и она дала им мой адрес. Хорошо, что мамы не было дома, а то мне опять досталось бы на орехи.
— Минутку, — пробормотал Ленивец. — Был среди них такой парень в очках, с оттопыренными ушами?
— Был. А ты откуда его знаешь?
Ленивец загадочно усмехнулся.
— Все точно. Он уже с субботы за ним следил. Это детектив из полиции.
— Он представился офицером уголовного розыска.
— Что ты ему рассказала?
— Я… я не знала, что сказать, и потому сказала, что ничего не знаю.
— Как ты могла сказать, что ничего не знаешь, если знаешь!
Гипця улыбнулась своей насмешливой и немного лукавой улыбкой.
— Да ведь мы, собственно, до сих пор ничего не знаем.
Но тут Ленивец схватился за голову.
— Не ругайтесь вы. Надо спасать Толуся Поэта и того, другого.
— А что случилось? — полюбопытствовала Гипця.
Кубусь вкратце пересказал ей самую последнюю сенсационную новость, которую принес Ленивец.
— Все дело в том, — обеспокоенно закончил он, — что Ленивец не может вспомнить, каким автобусом он возвращался.
— Сейчас, сейчас… — Ленивец озабоченно потирал лоб. — Вот если бы я съел большую порцию сливочного мороженого, то, как вы думаете, может, и вспомнил бы?
Ситуация была весьма напряженной, и они, как ни старались, не смогли найти иного выхода.
— Э, семь бед — один ответ, — решил Кубусь. — Валим в «Августинку».
— Семь бед — один ответ! — повторила Гипця.
Они отправились в «Августинку», заказали там самую большую порцию сливочного мороженого, поставили мороженое перед Ленивцем и, дрожа от нетерпения, ждали, когда он с ним расправится. Покончив с мороженым, Ленивец аппетитно облизнулся, провел по губам рукавом рубашки и лучезарно улыбнулся.
— Первый сорт, но вы не сердитесь. Я все думал, думал, но так и не вспомнил.
Кубусь схватился за голову.
— Что теперь будем делать?
Ленивец причмокнул.
— А если бы я съел еще кусочек орехового торта, так, может, что-нибудь и пришло бы мне в голову.
— Он нас разорит! — вздохнула Гипця.
— В такой ситуации нельзя считаться с расходами, — решительно заявил Кубусь и заказал официантке ореховый торт.
Кубусь с Гипцей с напряженным вниманием смотрели, как методично, неторопливо, кусочек за кусочком, ложечку за ложечкой Ленивец уплетает большой кусок торта. В душе они призывали все естественные и сверхъестественные силы помочь Ленивцу думать. Тем временем торт почти исчез с тарелки. Ленивец облизнул губы, причмокнул.
— Фантастический торт, сколько живу, такого еще не ел. Но вы не обижайтесь…
— Как, все еще не вспомнил?! — вскричал разволновавшийся Кубусь.
— Нет.
— Может, съешь еще какое-нибудь печенье? На торт уже денег не хватает.
— Нет, меня уже тошнит, — буркнул Ленивец. — Не сердитесь, голова сегодня не работает.
Он встал и, потянувшись, задел рукой опустевшую тарелку, которая, со стуком упав на пол, разлетелась на мелкие кусочки. Ленивец вздрогнул, выпрямился и неожиданно объявил:
