Шрама. И я обещаю, Мэри, у меня в рукаве припрятано несколько сюрпризов, которыми ты будешь очень довольна. Люди, которые стремятся уничтожить Шрам, понятия не имеют, что их ждёт. Даже не догадываются. Ах, – говорит он, глядя мне за спину, его тон мгновенно меняется. – Ты вернулся.
– Да, я купил ещё солёных огурчиков, как вы и сказали, – гремит низкий голос. – Ой! Мисс Харт! Я так рад вас видеть!
Антон, верный гигант Джека Сента, который до недавнего времени был также его охранником, маячит в дверях, занимая весь проход.
Он улыбается мне, держа бумажный пакет за две верёвочные ручки, которые утопают в его руке.
– Ты себе купил? – говорит Джек.
– Да, купил. Одну банку.
– Очень полезно для пищеварения. – Джек встаёт, и я, пошатываясь, тоже поднимаюсь на ноги, сбитая с толку предметом разговора и новой информацией. – Но каждому своё.
– Я пойду, – говорю я.
– Хорошо, – отвечает Джек. – Антон может тебя проводить. – Он обходит стол и ещё раз коротко обнимает меня. – Я буду присматривать за тобой, – говорит он и забирает пакет у Антона.
Уходя, я осознаю две вещи: во-первых, сейчас я растеряна ещё больше, чем когда вошла. И, во-вторых, слова Джека Сента о присмотре могут означать многое, и варианты проносятся в моём воображении, пока я не убеждаюсь.
Джек Сент следит за мной.
Следующим утром я отправляюсь к Белле. Мы собираемся встретиться с мужчиной с татуировкой кинжала, и я делаю именно то, что она просила, – стараюсь взять себя в руки и действовать настолько профессионально, насколько могу. Я даже начищаю ботинки. Но когда я добираюсь до дома Беллы, он оказывается окружённым людьми. Может, это пресса? Или Дозор? Но здесь нет камер, серых костюмов или белых машин, выстроившихся вдоль улицы. Больше похоже на... мам. Мам из Шрама и нескольких пап. Или, по крайней мере, просто людей среднего возраста, страдающих от стресса, что обычно отличает родителей.
Дверь приоткрыта, и мать Беллы, Фантазия, что-то говорит. Я слышу только часть предложения:
– Я не могу этого сделать. Я бы хотела тебя благословить, но сейчас всё не так, как было раньше.
Её голос звучит расстроенно. Когда Фантазия видит меня, она открывает дверь и впускает меня внутрь.
– Мне очень жаль, – говорит она собравшимся людям и захлопывает дверь.
Стелла заламывает руки, стоя неподалёку.
– Я не знаю, что делать. Должны ли мы пригласить их войти?
Фантазия качает головой.
– И дать им ложную надежду? У нас больше нет магии.
Тут они обе, кажется, одновременно вспоминают, что я стою здесь, и бросаются меня обнимать в вихре кружев и атласа.
– Привет! – говорю я, уткнувшись лицом в ключицу Стеллы. – Мы с Беллой как раз собирались прогуляться...
– В парк Стрекозы. – Белла спускается по лестнице, застёгивая серебряную серёжку-гвоздик. Она извиняющимся тоном произносит: – Ты видела людей снаружи? Они все приехали сюда, потому что это место когда-то воплощало мечты в реальность, а они хотят вернуть своих детей. Кто-то пустил слух, что Дом Фантазии снова начал работать и может исполнить их желания. Душераздирающе, правда?
Я выглядываю в окно. Люди встали в круг и взялись за руки, их губы шевелятся – кажется, в молитве. Должно быть, это очень страшно – не знать, где твои дети.
Стелла скрещивает руки на груди и прислоняется к двери.
– Нет ничего плохого в том, чтобы позволить им остаться там, но я не готова их впустить.
– Мы уже научились с этим жить, – говорит Фантазия, – но нелегко напоминать людям, что мы больше ничего не можем. К тому же они забывают, что за исполнение желаний приходится платить.
– Плачущие люди у моей двери – это последнее, что мне нужно видеть с утра, когда я пытаюсь съесть свой тост, – ворчит Стелла. – И я хочу, чтобы эта ерунда полностью исчезла с моей стены. – Она указывает на ментальную карту, до сих пор висящую в зале. – Мне хватает того бреда, который я вижу в новостях.
– Я же сказала, что уберу всё к вечеру, – говорит Белла.
– Ты просто перенесёшь её в свою комнату. А я хочу, чтобы этой плохой энергии в доме не было.
– Мама!
– Я хочу, чтобы ты была счастлива, вот и всё. – Фантазия обращает внимание на меня и обхватывает мои щёки руками. – А ты приходи в любое время, когда захочешь, хорошо? Но тебе, наверное, лучше пользоваться задней дверью, пока всё не уляжется.
– Идём, – говорит Белла. – Давай сбежим, пока ещё можем.
Оказывается, Белла сказала, что собирается в парк Стрекозы, чтобы Стелла и Фантазия не задавали вопросов. На самом деле мы направляемся в «Чаепитие», где находим Жасмин за чтением газеты с заголовком «Где Калеб Ротко?» и подзаголовком «Мы все в опасности». Я пытаюсь незаметно прочесть пару строк статьи о Красной Королеве, но не могу достаточно хорошо рассмотреть слова.
На Жасмин бейсболка и солнцезащитные очки. Её легко не заметить среди небольшого собрания Общества Исчезнувшей Крёстной Феи (я могу узнать их по футболкам ОИКФ) и кучки Подростков-Наследников, потягивающих капучино, пытаясь оправиться после весёлой ночи.
Как только Жасмин видит нас, она сворачивает газету и суёт её в сумку.
– Врага надо знать в лицо, – говорит она, а затем целует нас в обе щеки. – Вы в порядке?
– Ага, – говорит Белла. – У тебя всё хорошо?
Думаю, мы все согласны, что это маловероятно.
– Я видела, как он заходил сюда около часа назад, – говорит Жасмин. – Купил кофе и понёс его обратно в дом.
– Откуда ты знаешь, что это он?
Жасмин достаёт телефон и показывает мне фотографию мужчины и татуировки с кинжалом крупным планом, Я видела его всего минуту или две в тату-салоне Калеба Ротко, а затем один раз на улице, но я его узнаю. Белла тоже кивает.
– О да, это он, – говорит она.
– Хорошо. – Жасмин убирает телефон в карман. – Они с Калебом Ротко давно знакомы. Вместе ходили в детский сад. Оба помешаны на Шраме, типичные Наследники.
– Как ты всё это узнала? – Я изо всех сил стараюсь скрыть восхищение в голосе, но это непросто.
– Журналист хорош
