— «И звуки музыки чудесной, — распевал Робби Бэррон, летая по сцене, — наполнят горы и поля».
Вокруг толпились хихикающие монахини в ожидании репетиции сцены в аббатстве. Не было только Симоны. Она еще ни разу не пришла вовремя. Поэтому-то, чтобы не терять времени, Робби сам заменил Симону. В черно-белом монашеском покрове героини он вальсировал по сцене, смахивая на чокнутого. Это была просто умора, особенно если учесть, что на носу у него красовались очки с толстыми стеклами в роговой оправе.
Закончив номер, Робби пригрозил:
— Я ей покажу, как опаздывать! — Он взглянул на часы и нахмурил брови. — Интересно, неужели наша крошка Мария не понимает, что репетировать без главной героини довольно сложно?
— Ну, и что вы с ней сделаете? — прощебетали «монахини».
Робби засмеялся.
— А вот что: просто сверну ей шею.
Я отвечала в театре за декорации. На сцену меня ни за какие коврижки не затащишь. Если б мне пришлось выступать перед публикой, клянусь, я умерла бы со страху. До смерти боюсь сцены!
В момент, когда Робби извергал угрозы в адрес Симоны, я стояла за кулисами, раскрашивая задник, изображающий дом настоятельницы монастыря. После двух убийств мои сверхбдительные родители отпускали меня вечером только на репетиции.
— Эй, Лиззи, — окликнул меня Робби, — у тебя есть хоть малейшее представление, где может быть твоя подруга Симона?
— Ну конечно, — ответила я ехидно, — Симона шляется неизвестно где, а я за нее отвечай!
— Не морочь голову! — Робби явно терял терпение. — Ты знаешь, где она? Или нет?
— Не знаю.
— Так. Черт знает что, — снова взглянул на часы Робби. — Это даже для Симоны уже чересчур.
Симона имела привычку по важным причинам или без таковых появляться на репетиции, по крайней мере, на полчаса позже.
Прошло два дня, как объявили кандидаток на звание королевы бала. С тех пор мы с девчонками практически не виделись. После этого дурацкого вечера в пиццерии наши отношения несколько охладели.
— Может, она просто забыла про репетицию? — предположила одна из «монахинь».
— Я трижды напоминал ей, — возразил Робби. — И заклинал не опаздывать! — Он поправил съехавшие очки, ткнув указательным пальцем в переносицу. — Хотя, зная Симону, я не удивлюсь, если она забыла.
Глубоко вздохнув, Робби выудил из джинсов мелочь.
— Эва, сбегай, позвони Симоне! Телефон-автомат был за кабинетом директора.
Эва вернулась через несколько минут.
— Никто не отвечает.
Я сунула кисточку в кофейную банку, наполненную водой, и выглянула в зал. Джастин любил приходить на репетиции, когда в них участвовала Симона. Обычно он устраивался на последнем ряду.
Но сегодня его не было.
— Пойду поищу ее, — предложила я. — Может, она где-то в школе.
Я спрыгнула со сцены и побрела по пустым коридорам. Народу — никого. Было темно, лишь кое-где горели одинокие лампочки. Я не из пугливых, но ходить по пустым коридорам в темноте — не самое любимое для меня занятие.
«Если бы я была Симоной и если бы я забыла про репетицию, куда бы я пошла?» — пыталась представить себе я.
Сначала я свернула в библиотеку, но она была закрыта. Потом решила спуститься вниз, в гимнастический зал. Иногда Симона заскакивала туда за Джастином.
Я открыла дверь на лестничную клетку. Внизу, где был зал, стояла непроглядная тьма. Хоть бы какое-нибудь освещение оставили, пока в школе еще есть живые люди!
Чуть поколебавшись, я вышла на лестничную клетку.
Тяжелая дверь с грохотом захлопнулась за моей спиной. Заподозрив неладное, я повернулась и подергала за ручку.
Дверь была заперта.
У меня заныло под ложечкой. Перспектива проторчать всю ночь запертой на лестнице меня совсем не устраивала. Я молила Бога, чтобы хоть зал оказался открытым.
Я стала спускаться по лестнице. Тьма стояла — хоть выколи глаза. Я вытянула вперед руки и медленно водила ими перед собой.
Когда мои глаза немного привыкли к темноте, я разглядела дверь в спортзал и повернула ручку. Дверь оказалась закрытой.
«Я попала в ловушку», — пронеслось в голове.
Я не могу выбраться отсюда. Я... я не могу дышать! Да нет же, я прекрасно дышу. Просто у страха глаза велики.
Спокойно, Лиззи, спокойно!
Сердце стучало так, будто кто-то бил в литавры. Я принялась лупить по двери кулаками.
— Эй, кто-нибудь! Откройте же!
Я колотила в дверь несколько минут.
Все было без толку.
Кроме меня, тут не было ни души.
Симона уже наверняка благополучно распевает на сцене. Может быть, хоть кто-нибудь заметит исчезновение художника?
Вряд ли.
Я уговаривала себя не психовать, но страх проникал все глубже и глубже. Наконец меня охватил какой-то дикий ужас.
Я должна выбраться отсюда. Должна!
Я снова начала изо всех сил стучать в дверь. А поняв, что все напрасно, стала кричать.
Крикнула раз, крикнула два и услышала чьи-то шаги. Там, за дверью, в спортзале.
Я замолчала и прислушалась.
И поймала себя на том, что не почувствовала никакого облегчения. Наоборот, мне стало еще страшнее.
Я затаила дыхание. В голосе стучало.
«Убийца», — подумала я.
Он прячется в спортзале.
Он слышал мои крики. Он знает, что я здесь одна, как в ловушке.
Сейчас он доберется до меня.
Шаги приблизились.
Я знала, что надо бежать.
Но прежде чем я смогла сдвинуться с места, дверь распахнулась.
— Это что еще такое? Ты что тут раскричалась?
На пороге стоял мистер Сантуччи, наш школьный сторож. Он смотрел на меня в изумлении и казался еще более испуганным, чем я.
— Как ты сюда попала? — спросил он, вглядываясь в мое лицо при свете тусклой лампочки.
— Я... я... извините! — замямлила я. — Я тут кое-кого искала.
— Здесь, внизу, никого нет, — покачал он головой. — Все закрыто. Ты меня страшно напугала.
Я уж извинялась и так, и сяк, чувствуя себя полной идиоткой. И зачем я так вопила? Зачем дала страху завладеть собой?
Сердце продолжало гулко стучать. Я поплелась за мистером Сантуччи по пустому залу. Все еще ворча и причитая, он выпустил меня через черный ход.
Проходя мимо стоянки, я услышала глухой стук теннисных мячей и посмотрела в сторону освещенных кортов в дальнем углу парковки.
У теннисистов проходили тренировки. Дона скорее всего там, подумала я. Может, она видела Симону?
Только я направилась к кортам, как калитка распахнулась и с корта выскочила высокая девушка с ракеткой в руке.
Я поспешила ей навстречу и еще издали по длинным светлым волосам узнала Дону. Она уже открывала дверцу материнского красного «камаро».
— Дона! — позвала я.
Вздрогнув, она подняла голову и вяло махнула мне рукой.
Я бегом бросилась к ней. Она что, собирается вот так уехать, не сказав мне ни здрасьте, ни до свиданья?
— Дона! — крикнула я еще раз. — Ты не видела Симону?
Она стояла, держась за дверцу машины.
— После уроков — нет, — крикнула она в ответ, закинула ракетку в машину и плюхнулась на переднее сиденье.
— Эй, подожди секунду! — пыталась я задержать ее. Но она стала выруливать. Мне даже пришлось отскочить в сторону, когда машина резко дала задний ход. Я замахала руками и бросилась к ней.
— Куда ты так летишь? — спросила я, когда Дона соизволила опустить стекло.
— Извини, — ответила она. — А что-нибудь случилось?
— Я ищу Симону.
— Послушай, я же тебе сказала, что я не...
— Ой, Дона!!!
Теперь я была в нескольких шагах от нее. Достаточно близко, чтобы разглядеть ее лицо. Оно все было расцарапано до крови, будто его разодрала дикая кошка.
— А-а, ерунда! — махнула рукой Дона, заметив, что у меня от удивления даже рот открылся.
— Что значит — ерунда? Да у тебя же... — Я подошла еще ближе. — И вся твоя белоснежная форма в крови.
— Черт с ней, это отстирывается.
— Но что случилось?
— Мы играли с Марси. У нее дико низкий удар. Она била все резче и ближе к краю. Вот я и влетела в эту идиотскую ограду. Ничего особенного. Вид, конечно, жуткий, но на самом деле ничего страшного... Ты извини, потому что... мне надо домой. — Она замялась. — В общем, я опаздываю!
Машина рванула с места, а я осталась стоять в полном недоумении. Такое впечатление, что она что-то скрывает, но что?
— Лиззи!
Я обернулась. Это была Эва. Она махала мне с другого края парковки. Рядом стояло еще несколько ребят из нашей труппы. Робби сел в машину и захлопнул дверцу.
