Джоэль пересчитал сувениры на полке, и у него получилось тридцать шесть штук. Некоторые оказались из одной и той же страны, но даже с учётом этого здесь стояли вещицы по меньшей мере из тридцати стран.
– И в каких ты была?
Молли ответила на одном дыхании.
– Япония, Исландия, Куба… – и, уткнувшись в подушку, продолжила неразборчиво бубнить названия остальных. Джоэль поискал сувениры из тех стран, названия которых расслышал. Первой обнаружилась фарфоровая кошка с лапой, поднятой в знак приветствия. Когда он её тронул, она закачала лапкой вперёд-назад; Джоэль догадался, что это из Японии. Тролль, одетый в вязаную кофту сине-бело-красных цветов, конечно же, был из Исландии. Но…
– А который с Кубы?
– Вон там стоит.
– Где?
– Там.
Джоэль всё равно не понял. Молли вздохнула, попробовала встать и свалилась обратно на кровать.
– Да ладно, лежи, – сказал он.
Она поманила его рукой, и Джоэль, решив, что ей нужна помощь, чтобы подняться, протянул ей руку, но она, резко дёрнув его за рукав, свалила Джоэля рядом с собой на кровать.
Молли смотрела на него каким-то вязким взглядом. Потом пролепетала:
– Можно я спрошу у тебя одну штуку?
– Смотрю, тебе нравится спрашивать, когда тебе самой задали вопрос.
– Что?
– Да нет, ничего. Спрашивай.
Молли положила свою голову ему на плечо и закрыла глаза.
– Ты разве не собиралась что-то спросить? – заметил Джоэль, но Молли молчала, и он заподозрил, что она таки уснула.
Он как раз размышлял, как бы поаккуратнее переложить её голову на подушку, чтобы не разбудить, когда Молли вдруг открыла глаза и прошептала:
– Почему ты такой хороший?
– Я не хороший.
– Нет, хороший.
– Хороший значит скучный.
– Не, ты не скучный, ты – хороший. Ты очень хороший. Я хочу быть такой же хорошей, как ты.
– Ты и есть хорошая.
– Нет, я жутко отвратительная. А ты – хороший. Хороший, хороший, хороший, хороший, хороший… Я тоже хочу быть хорошей.
– Ты не хочешь быть хорошей. Хорошие люди только и делают, что попадают в беду.
– Не-е-ет! Никто не попадёт в беду! Ведь все будут хорошими. Хорошими, как ты.
Она захихикала, уткнувшись носом в его футболку.
– Что же тут весёлого? – поинтересовался Джоэль.
Молли не ответила, но хихикать перестала. Хотя лица от его плеча не отняла. Это было неудобно, и Джоэлю захотелось, чтобы она поскорее села.
Тут Молли и вправду внезапно села, и ему стало ещё неудобнее. Её губы были рядом с его. Она положила свою ладонь ему на щёку и поцеловала его.
Джоэль засмеялся и отстранился.
– Что? – спросила она.
– Да нет, ничего.
– А почему тогда смеёшься, если ничего?
– Да нет, просто… такое ощущение, будто ты меня в лицо лизнула.
– А?
– Нет, ничего.
– От меня рвотой пахнет?
– Что?
– Если хочешь, я пойду почищу зубы.
Джоэль замотал головой.
– Не нужно.
– Тогда открой рот, – скомандовала Молли и опять склонилась над ним.
По какой-то непонятной причине Джоэль вдруг подумал о Джонатане и девчонке на рисунках. О том, что сделал бы Джонатан, окажись он рядом с ней наедине. Это позволило его губам разомкнуться, и дело пошло куда лучше. По крайней мере, не было так противно. И даже, скорее, приятно.
Едва доносившаяся с нижнего этажа музыка сменилась взволнованным гулом голосов, но Джоэль ничего не слышал. В дверях стоял Калле и смотрел на своего лучшего друга, лежащего на кровати с девчонкой, в которую он был влюблён, но Джоэль ничего не видел.
Зато увидела Молли.
– На что вылупился?! – рявкнула она. – ЧЁРТОВ ИЗВРАЩЕНЕЦ!
* * *
Если у Джоэля была только одна причина пойти на вечеринку, то у Калле их было целых две. Первая – та же, что и у Джоэля: показать своему «другу», что плевать он хотел на него. Калле мог смириться с тем, что Ева хочет отправить его в идиотский класс для идиотов, но смириться с тем, что Джоэль ведёт себя с ним как настоящая задница, он никак не мог. Не говоря уж о Заброшенном Доме. Это полностью вина Джоэля, что Калле попёрся туда посреди ночи. И увидел там эту жуткую комнату. Почти сразу же погас свет, и он перепугался до смерти. Даже в темноте нарисованные лица визжали и издевались над ним, и Калле, сорвав рисунки со стены, пулей унёсся из проклятого дома.
