Я натянула на себя одеяло и лежала, глядя в потолок. Мои мысли крутились вокруг того, что произошло.
Дядя Джекилл лгал мне. Он не падал с холма. И очень хорошо знал, что случилось в поселке.
Но для чего он лгал? Чтобы защитить меня? Или себя?
Я заснула поздно. А когда проснулась и подошла к окну, солнце уже успело высоко подняться над голыми зимними деревьями. Снег у подножия холма ярко сверкал. На какую-то долю секунды я увидела оленя, который пробежал сквозь лесную чащу.
Я потянулась и довольно улыбнулась, когда свежий утренний воздух влетел в открытое окно. Но мое хорошее настроение быстро улетучилось, как только я вспомнила те ночные ужасы.
Я должна узнать правду, сказала я себе. Я не смогу успокоиться, пока не узнаю всю правду о дяде Джекилле.
Я натянула леггинсы и ярко-желтый шерстяной свитер и поспешила вниз, к завтраку.
Подходя к кухне, я услышала злой голос Марианны:
— Я не хочу здесь оставаться! Не хочу больше так жить!
— Конечно, конечно, — саркастически заметил дядя Джекилл. — И куда же ты собираешься уйти?
— Куда угодно! — закричала она. — Куда угодно, только без тебя!
— Говори потише. — Судя по голосу, дядя Джекилл был очень расстроен. — Не обязательно весь дом должен это слышать!
— А мне все равно! Абсолютно все равно! — вопила Марианна. — Я так устала жить среди этой лжи, устала от всех этих секретов! Я… я не могу больше этого вынести. Папа, ты требуешь от меня слишком многого!
Я стояла, прислонившись к стене, закрывая рот рукой, чтобы не выдать себя невольным вздохом.
О чем это говорит Марианна? Она знает правду об отце?
Мое сердце было готово выпрыгнуть из груди.
— Я не могу иметь друзей, — продолжала Марианна дрожащим, взволнованным голосом. — Никого не могу пригласить. У меня нет жизни, папа. Совсем никакой. И это твоя вина!
— Ты должна быть терпеливой, — мягко увещевал ее дядя Джекилл. — Дай мне время, Марианна. Ты знаешь, это не моя вина.
— Мне все равно! — кричала Марианна. — Все равно!
Дядя Джекилл начал было говорить что-то еще, но тут я кашлянула — запершило в горле.
Спор немедленно прекратился. И на кухне воцарилось молчание.
Я глубоко вздохнула. Придала лицу безразличное выражение и вошла.
Оба пожелали мне доброго утра. Дядя Джекилл улыбнулся. Но Марианна сжала зубы и отвернулась.
Ее тарелка с овсянкой так и осталась нетронутой. Темные кудри свисали с головы влажными прядями. Сжатые в кулак руки лежали на столе.
— Не хочешь ли яиц? — с улыбкой спросил меня дядя Джекилл. — Сильвия может приготовить их так, как ты любишь.
— Спасибо, мне хватит и овсянки, — ответила я. — Я не очень-то много ем за завтраком.
— У нас с Марианной был небольшой семейный спор, — заметил дядя Джекилл, улыбаясь ей через стол.
Марианна отвернулась, не поднимая глаз.
— О, в самом деле? Я пропустила его.
Завтрак продолжался в полном молчании. Я не могла дождаться того момента, когда смогу отвести Марианну в сторонку и выведать у нее, что она знает. И я не отпущу ее, пока она не откроет мне всей правды, дала я себе слово.
После завтрака дядя Джекилл скрылся в своей лаборатории. Я услышала, как он закрыл за собой дверь, а потом запер ее на ключ.
Я отправилась в комнату Марианны. Она стояла, наклоняясь над стеклянным ящичком, и держала в руках маленького светло-коричневого хомячка.
— Кто это? — спросила я как можно дружелюбнее и приветливее.
— Эрни, — ответила она, не оборачиваясь. Хомячок бегал по ее рукам.
— Это мой лучший друг во всем мире.
— Какой хорошенький, — сказала я, подходя к ней. — Мне нравится его розовый носик.
Марианна молча кивнула. Нет, не буду я больше ходить вокруг да около. Я должна узнать о ней все.
— Я солгала сегодня утром, — призналась я. — Перед завтраком я слышала твой разговор с папой.
Она взяла Эрни в руку. Ее темные глаза сверкнули.
— Слышала? Я кивнула:
— Вы оба были очень взволнованы. Марианна нахмурилась:
— Мы просто разговаривали, вот и все.
— Нет, не все, — возразила я. — Я слышала, о чем вы говорили. О лжи и секретах.
Она не ответила. Только внимательно посмотрела на меня, прищурив глаза.
— Все это пустяки, — пробормотала Марианна.
— Послушай, скажи мне правду, — умоляюще проговорила я. — Прошлой ночью я слышала крики в поселке. Из окна моей спальни все видно. Слышала вой сирен. Видела, как бегали люди.
— Я… я ничего не знаю про это, — пробормотала она.
— Нет, ты знаешь! — настаивала я. — Мне нужно знать правду, Марианна. Правду о твоем отце. Ты должна мне сказать! Должна!
Марианна подалась назад. Ее лицо исказила злобная гримаса.
— Оставь меня! — закричала она, тяжело дыша. — Не суй нос в чужие дела, Хейди. И не пытайся узнать что-либо о моем отце. Ты пожалеешь об этом! Я предупреждаю тебя!
Мы обе с испугом посмотрели на ее руку.
— О нееет! — простонала Марианна. Она задушила хомячка до смерти.
Надо бежать из этого дома, решила я.
Я оставила Марианну рыдающей в своей комнате. Она отказалась принять мои извинения. И захлопнула дверь своей комнаты перед самым моим носом, когда я, пятясь, выходила от нее.
Она так сжала хомячка, что задушила его! Подумать только!
Теперь она возненавидит меня, решила я. Она наверняка обвиняет в этом меня. Обвиняет меня…
Я и раньше ей не нравилась. А теперь она меня просто ненавидит.
И никогда не скажет правды об отце.
Никогда не расскажет, о чем они спорили этим утром.
Я чувствовала себя отвратительно. Мое сердце учащенно билось. В желудке ощущалась тяжесть, будто там лежал камень.
— Надо уходить… надо уходить… — повторяла я, возвращаясь в свою комнату.
Я надела куртку и стала искать перчатки. Открыла шкаф и присела на корточки, чтобы посмотреть, что там внизу. Перчаток нигде не было.
— Потерялись, — пробормотала я. — Так можно отморозить руки. И все равно: уходи, Хейди. Прочь из этого дома.
Я поспешно вышла на улицу. Скорее, скорее из этого большого противного дома. Подальше от его секретов.
Холодный свежий воздух набросился на мои щеки. Но яркое солнце, высоко поднявшееся в ясном небе, согрело меня.
Я откинула капюшон и встряхнула своими длинными волосами. Под моими сапогами приятно поскрипывал снег. Я свернула за угол дома.
Отсюда была видна узкая дорога, которая, петляя, спускалась вниз с холма, к поселку. Никого и ничего. Пустынная снежная гладь.
В гараже я нашла старый велосипед для девочек. Наверное, он принадлежал Марианне.
Я проверила шины. Надуты достаточно, меня выдержат.
— Да! — радостно прокричала я. — Бегу отсюда!
И уже через насколько секунд, налегая на педали, я мчалась вниз. Шины постукивали по замерзшей дороге, а мои волосы развевались за мной, словно флаг.
Мне стало так хорошо, что хотелось петь и кричать. Высоко в небе громко перекликались дикие канадские гуси. По мере того как я спускалась с холма, сосны приобретали светло-зеленый цвет. Я нажимала на педали, радуясь свежему воздуху и свободе.
Однако когда я добралась до окраины поселка…
Я снова почувствовала себя, словно в фильме ужасов.
Как только показались первые дома, я притормозила. За одним из домов я увидела поваленный металлический забор.
— Ну и ну! — пробормотала я.
Деревянный забор вокруг другого дома был проломан. Казалось, кто-то вырвал из него несколько брусьев и бросил их тут же, на снег, сломанными и исковерканными.
Окна нижнего этажа другого дома были разбиты вдребезги. Осколки стекла блестели под лучами утреннего солнца. Боковая дверь, сорванная с петель, еле держалась в дверном проеме.
Казалось, здесь прошел ураган.
Я снова нажала на педали. Около углового дома стояла группа людей. Они разглядывали автомобиль, оживленно разговаривая и покачивая головами.
Когда я подъехала ближе, то увидела, что ветровое стекло машины разбито. Миллионы трещин, словно паутина, покрывали его. Дверца, сорванная со стороны водительского места, валялась на дороге, погнутая и разбитая. Руль вырван, из-под машины торчат пучки спутанных проводов.
— Что тут случилось? — крикнула я с дороги.
Люди повернулись ко мне.
— А ты разве не знаешь? — крикнула женщина.
— А может, ты выползла из-под скалы?
— Ты что, здесь впервые? — спросил мужчина. — И ничего не слышала?
Люди были так расстроены, раздражены и озлоблены, что мне не захотелось останавливаться, и я поехала дальше.
— Будь осторожна, не езди на этой штуке по вечерам! — крикнул мне вслед мужчина.
Под шинами потрескивали обломки стекла. Еще у двух автомобилей были разбиты ветровые стекла.
