— Ее нигде не видно.
— Задержите дыхание! — замогильным голосом потребовал Руди, с шумом втягивая воздух.
— Ты что, с ума сошел? — повернулась к нему Маура.
— Если не задержать дыхание при въезде на кладбище, жди беды.
Маура разозлилась.
— Умолкни наконец! Ты разве не беспокоишься о Шендел?
Талия посмотрела на надгробные плиты, выстроившиеся ровными рядами по ту сторону ограды, и тело ее невольно напряглось.
— Эй! Стоп! — Маура, вытаращив глаза, указывала куда-то в темноту. — Сефф, останови. Подай чуть назад…
Сефф ударил по тормозам.
— Что? Что там?
— Смотрите! — Маура распахнула дверь и выскочила из машины.
Талия испуганно смотрела, как она бежит по дорожке и сворачивает на газон, потом сама выбралась из машины и бросилась ее догонять. И вот уже они все, тяжело дыша, бегут вдоль ограды кладбища следом за Маурой.
— Не-е-е-ет! — разорвал тяжелую тишину крик Мауры, и все застыли, словно натолкнувшись на невидимую стену.
— Нет! Нет! Пожалуйста — не-е-е-ет! — разносился в ночи стон ужаса и отчаяния.
— Не-е-е-ет! — Крик Нессы походил на вой раненого зверя.
— Несса! Что?.. — Сефф рванулся к ней.
Талия застыла рядом, ее сердце бешено колотилось. Она не хотела знать, почему так пронзительно кричит Несса. Она не хотела смотреть, что она там увидела…
Несса рыдала в объятиях Руди, но Талия ничего не воспринимала, отрешенно замерев на месте. Наконец она заставила себя ступить на газон и посмотреть на то, что распростерлось у ее ног на траве.
«О, нет! — взмолилась она. — Пожалуйста, нет!
Только не Шендел.
Только не моя подруга Шендел…»
— Вызовите «скорую»! — дико взвизгнула Маура. — Найдите телефон-автомат! Ну кто-нибудь, вызовите же «скорую»!
Шендел лежала на животе, уткнувшись лицом в траву и широко раскинув руки, будто искала у земли последнюю защиту. На спине ее спортивной куртки было написано белыми буквами слово «Тигры».
Сефф склонился над Шендел и поднял ее безжизненную руку, пытаясь нащупать пульс. Пульса не было. С глухим стоном он выпустил руку и обвел растерянным взглядом стоявших вокруг него друзей.
— Она мертва, — прошептал он.
Маура пронзительно вскрикнула. Несса зарыдала в голос. Руди часто задышал. Его грудь тяжело вздымалась.
— По-посмотрите на ее шею. — Маура заикалась от ужаса. — Горло перерезано! Кто-то перерезал ей горло!
Талия отпрянула от тела, будто ее ударили в грудь. Ее захлестнула тошнота. Рот открылся, но оттуда не вылетело ни звука. Туфли странно хлюпали, словно девушка промочила ноги. Талия посмотрела вниз и закричала: ее новые белые теннисные туфли были красными от крови.
Приехали полиция и «скорая помощь». Их синие и красные сигнальные огни мерцали, разгоняя темноту. Вой сирен эхом отдавался в голове.
Талия все время плакала. Шендел стояла перед ее мысленным взором как живая. Вот она засмеялась, вот смешно скривила рот, улыбаясь. Новый приступ рыданий сотряс Талию, слезы хлынули ручьем. Как это могло случиться? Каким зверем надо быть, чтобы сделать такое с ее горлом?
Уехала «скорая помощь», которая уже ничем не могла помочь.
Талия почувствовала на своем плече руку Сеффа. Обернувшись, она встретила его печальный, полный сочувствия взгляд.
— Нам велели ехать в полицейский участок, — сказал он. — Они собирают информацию. О Шендел.
Талия кивнула, стараясь собраться с мыслями и немного прийти в себя.
— Полицейские вызвали наших родителей, — продолжал Сефф. — Они будут ждать нас в участке.
«В полиции? Я же несовершеннолетняя! Зачем мне в полицейский участок? — Талия все еще плохо осознавала случившееся. — Убили мою подругу! — Эта мысль пронзила ее как кинжал. — Я должна ехать в полицию, потому что убили мою подругу!»
Талия покорно пошла за Сеффом к его машине. Маура, Руди и Несса уже сидели на заднем сиденье. На их бледных застывших лицах были видны следы слез.
Сефф завел мотор и пристроился за полицейской колонной. Никто не произнес ни слова до самого полицейского участка. Дрожащий голос Нессы первым нарушил тишину.
— Это так странно. Шендел. Кладбище. Все как в последнем триллере Талии.
— Я тоже заметила. — Маура поежилась. — Кошмар какой-то.
Руди печально покачал головой.
— Какое роковое совпадение, — пробормотал он.
Талия скорчилась на переднем сиденье — этот разговор причинял ей боль. Ей страстно хотелось признаться, что это Сефф придумал за нее злополучный рассказ, но она остановила себя. «Шендел умерла, — подумала девушка, — это единственное, что теперь имеет значение».
Ребята вылезли из остановившейся у полицейского участка машины. Талия еле держалась на ослабевших, подгибающихся ногах.
Высокий светловолосый полицейский с маленькими усиками пригласил их войти. Приемная в участке была светлая, обставленная современной мебелью. Талия зажмурилась, пытаясь привыкнуть к яркому свету флюоресцентных ламп.
Открыв наконец глаза, она увидела своих родителей, сидевших на стульях. Мать Сеффа и отец Мауры тоже уже приехали. Талия снова разрыдалась.
Через два часа допрос был окончен, и Сефф подвез Талию до дома. Ее родители ехали за ними. Они уже видели родителей Шендел и были потрясены.
Сефф настоял на том, чтобы проводить Талию. Он хотел о чем-то поговорить с ней без свидетелей, но Талия была не в состоянии разговаривать.
Сефф остановил машину возле ее дома. Они молча наблюдали, как родители девушки вошли в дом. Тогда Сефф выключил двигатель, повернулся к Талии и взял ее за руку.
— Как ты?
— Уже лучше, — ответила Талия едва слышно. Она чувствовала себя виноватой. Ведь в последнее время она была холодна с Сеффом, а сегодня он так заботился о ней, был таким спокойным и надежным… — Спасибо тебе за поддержку. Это была ужасная ночь!
Он кивнул.
— Да, ужасная. — Его голос тоже дрожал.
— Как неприятно, когда тебя допрашивают. Мне все время казалось, что полицейские меня в чем-то подозревают.
— Мне тоже, — признался Сефф. — Просто невыносимо по сто раз отвечать на одни и те же вопросы.
Талия опять вспомнила допрос, и ее прошиб холодный пот. Офицер полиции все время пытался выяснить, были ли у Шендел враги и не угрожал ли ей кто-нибудь. Если бы не поддержка родителей, Талия вряд ли смогла бы это выдержать. Но мать Талии была судьей, и полицейский старался быть осторожным и не очень наседать на девочку.
— Зря Маура упомянула в полиции о том рассказе, который ты мне написал. Я думаю, именно поэтому меня так долго допрашивали.
— Ты сказала им, что это я написал триллер? — Сефф отвернулся от девушки и уставился в окно.
— Я хотела, но потом решила, что все это придется слишком долго объяснять. А ты думаешь, я должна была сказать?
— Не имеет значения, кто его написал. Ведь не рассказ же убил Шендел. Это сделал реальный человек, настоящим ножом. И в полиции это понимают.
Кто убил Шендел?
Знает ли она убийцу?
Или это сделал сумасшедший?
А вдруг кто-то из их «Клуба любителей ужасов»?
Талия снова и снова мысленно возвращалась к этим вопросам, на которые пока не было ответов. Она опять заплакала, и Сефф обнял ее.
— Забудь об этом дурацком рассказе, — прошептал он. — И никогда не вспоминай. Это просто совпадение.
Талия вытерла глаза и кивнула. Сефф был сегодня так добр к ней. Она нежно погладила его по волнистым волосам и поцеловала.
— Я лучше пойду. Родители ждут.
— О'кей.
Но прежде чем она успела выйти из машины, Сефф обнял ее и поцеловал. Сначала это был просто нежный, почти братский поцелуй, но постепенно он становился все более пылким и страстным. Жаркие объятия Сеффа согрели девушку. Наконец он разжал руки, перегнулся через сиденье и открыл дверь.
— Позвони мне завтра, — попросил он.
Смущенная и слегка дрожащая, Талия вышла из машины, захлопнула дверь и медленно побрела по дорожке к крыльцу. Обернувшись, она увидела, как Сефф отъезжает от дома.
Родители ждали ее в гостиной. Мама сидела на диване и плакала. Ей было ужасно жаль Шендел. Увидев дочь, отец подошел к ней.
— Ты в порядке?
— Да, вполне… — Но уверенности в ее голосе не было.
Миссис Блантон оглядела дочь. Заметив кровь на рукаве ее куртки, она не смогла сдержать испуганный вскрик.
— Я думаю, тебе надо пойти наверх и переодеться, — взяв себя в руки, предложила она. — А я пока приготовлю горячий шоколад, и мы сможем поговорить.
— Хорошо, мама.
Талия поднялась к себе в комнату и поспешила сбросить куртку, стараясь не дотрагиваться до рукава. Потом выдвинула ящик комода и потянулась за пижамой. Ее рука наткнулась на что-то холодное, острое и мокрое.
— Что это?
