добровольно вернуться обратно, а если и сможет, то уж точно не в дом, где умер собственный ребёнок. Потом Джоэль подумал: невозможно, чтобы Элизабет действительно этого хотела. Должно быть, Хенрик заставил её. Потому что ему надоело заботиться о ней. Он только пытался избавиться от неё.
Хелена молча изучала лицо Джоэля и, кажется, поняла, о чём сейчас думает её сын.
– Не суди других, – посоветовала она.
– Я не сужу, – ответил Джоэль, но она его раскусила.
– Ты не знаешь, как кто-то ещё справлялся бы на его месте. Хенрик тоже жил в этом доме. И он тоже был там, когда всё случилось.
– Да, но ведь Джонатан был сыном Элизабет, а потерять сына – в тысячу раз хуже, чем брата или сестру.
– Вот как?
– Да.
Хелена легонько качнула головой.
– Что? – спросил он. – Что может быть хуже?
– Быть виновным в случившемся.
Джоэль внимательно посмотрел на маму, чтобы убедиться, что она говорит серьёзно.
– Ты же не думаешь, что они специально оставили его на чердаке? – спросил он.
И следом подумал: «Ты же не думаешь, что Элизабет убила его?»
Внезапно Джоэль почувствовал, что он уже по горло сыт этими историями. Ему даже думать о них больше не хочется. Ни о Джонатане. Ни об Элизабет с Хенриком. Он вообще больше ни о чём не хочет думать. Джоэль лёг на жёсткую каменную ступеньку лестницы и положил голову маме на колени. Всё, чего ему хотелось сейчас, – просто лежать вот так и ни о чём не думать.
Хелена мягко провела его по волосам.
– Теперь моя очередь спрашивать?
После того как она ответила на все его вопросы, ему волей-неволей придётся отвечать на её, но он чувствовал себя смертельно усталым.
– А вопросов будет много? – тоном капризного малыша протянул Джоэль.
– Нет, – ответила мама. – Всего один.
– Ладно.
Она уже не гладила его волосы.
– Должна ли я сейчас волноваться за тебя?
Джоэль был удивлён. Неужели это всё, что она хочет у него спросить?
Но когда он взглянул на мамино лицо, то прочёл на нём решимость.
Он отрицательно мотнул головой.
Мама продолжала смотреть на него.
– Что? – недоумённо спросил он.
Хелена вздохнула.
– Всё, чего я хочу теперь, – чтобы ты больше не устраивал такое со своими волосами.
Она принялась лохматить ему причёску, и Джоэль попытался оттолкнуть её руку.
– Прекрати!
– И это сделал ты, у которого такие красивые волосы!
– Ты всё испортишь!
Она перестала ерошить ему голову, но руки не убрала. Движения опять стали мягкими. Он зажмурился.
Уже засыпая, Джоэль вспомнил свой последний вопрос.
– Ты и папа… Я правда не похож ни на кого из вас?
Её взгляд потеплел.
– Знаешь, на кого ты действительно похож? Ты – точная копия моего папы. Твоего дедушки. Та же внешность и те же манеры. И он тоже ходил ссутулившись, как будто целый мир нёс на своих плечах, – мама мягко засмеялась. – Заканчивай ты с этим.
Джоэль улыбнулся себе под нос.
– Хорошо, – пообещал он. – Я заканчиваю.
И тут же уснул.
Осенняя уборка
Никто не видел, как Элизабет въехала в Заброшенный Дом, зато все видели, как она оттуда выехала. Была суббота. Первый настоящий осенний день в этом году. Все соседи высыпали наружу, чтобы приготовить свои садовые участки к зиме. Кто-то развёл огонь, чтобы сжечь сухие ветки кустарников и высохшую траву, и вскоре один за другим на всех остальных участках тоже заполыхали костры. Единственными домами, где не разжигали костров, были дом Джоэля и Заброшенный Дом.
Хелена старалась ни в чём не отличаться от соседей, но в этом вопросе она была непреклонна. «Со спиртом и огнём шутки плохи», – говорила она.
Джоэль вместе с Калле добровольно вызвались помочь в саду, чтобы смотреть на костры. Они собрали аккуратную кучу хвороста и положили её перед домом у всех на виду. Оставалось только поджечь. Приманка была готова, нужно лишь подождать, пока кто-нибудь на неё клюнет.
– Вы и правда собираетесь там это поджигать? – спросил ребят сосед Ульф, живший через два дома, – оптик, любивший по выходным одеваться как чернорабочий.
Джоэль и Калле с хорошо разыгранным сожалением объяснили ему, что мама Джоэля не разрешает им разжечь свой собственный костёр. Так что придётся тащить всю кучу в лес и
