Потом логофет ввел человека, которого вчера решено было назначить друнгарием — командиром крупного военного отряда.
Введенный упал перед царем на колени, поклонился, дотронувшись лбом до пола, поцеловал пурпурный царский сапожок.
Царь по-прежнему смотрел куда-то в сторону. Сейчас ему полагалось сказать привычную фразу:
«Во имя отца и сына и святого духа производит тебя моя от бога царственность в друнгарии».
Но вместо этого царь кивнул папию, стоящему у стены:
— Ступай, сделай отпуск.
Папий немедленно взял связку ключей и отправился по залам, громыхая ими, чтобы все чины знали и слышали, что прием окончен и царь приказал сделать отпуск.
После этого сигнала обычно выходил специальный служитель со списком и перечислял людей, приглашенных к царю на обед.
В тот день служитель со списком не вышел. Догадливый папий остановил его.
Лицо человека, так и не назначенного на должность, было растерянным. Он все еще стоял на коленях.
Да и сам логофет Феоктист слегка растерялся. Еще ни разу за годы правления царь не прерывал утреннего приема. Возможно, царь от горя просто забыл произнести положенные слова, и тогда надо было ему незаметно напомнить. А может быть, царь передумал, и тогда напоминание пошло бы во вред логофету.
Наконец царь взглянул на кандидата в друнгарии.
— Ступай, ты же слышал: отпуск.
Человек, пятясь, вышел из зала. Логофет тоже хотел выйти, но царь подозвал его и сказал совсем уже тихо:
— Позови врача и будь все время при мне…
С того дня здоровье царя постепенно ухудшалось.
Почувствовав близость смерти, он приказал тайно умертвить своего военачальника Феофова.
Феофов командовал наемными персидскими войсками, одержал немало побед. Пока царь был здоров и крепок, он считал Феофова другом, отдал ему в жены свою сестру Елену.
Теперь многое менялось.
В стране не было прочной династии. Чаще власть передавалась не по наследству. Престол захватывали самые ловкие, самые честолюбивые. И уже они становились богами на земле, уже им поклонялись граждане страны.
Сейчас положение было особенно опасным. Единственному сыну царя — Михаилу не исполнилось и четырех лет.
И царь Феофил боялся, что бывший друг, доблестный полководец, самолюбивый Феофов, едва узнав о смерти его, сам захочет завладеть троном. Он ведь и так происходил из древней персидской царской династии Сасанидов, а его войско уже сейчас воздавало ему царские почести.
Повеление Феофила выполнил брат царицы Варда. Его люди тайно умертвили полководца.
Для Варды Феофов был опаснее, чем для царя. Царь покидал этот мир, а Варда собирался жить еще долго.
За день до смерти царь Феофил собрал у своего ложа четверых.
В головах сидела царица — верная жена Феодора. Несколько ночей подряд она не отходила от больного мужа.
Поблизости от царицы сидел ее брат Варда, с другой стороны — Мануил, их дядя.
В ногах стоял логофет Феоктист.
Царь говорил с трудом, слова вырывались с тяжелым хрипом:
— Пока я был здоров, я не боялся ни сильных врагов, ни хитрых друзей. Сейчас вы единственные, которым я могу доверить управление страной. — Царь замолк. Он отдыхал и одновременно внимательно изучал лица троих мужчин. Лица их были бесстрастны, лишь печаль выражали они сейчас. — Поклянитесь на кресте, что вы исполните мою волю: не оставите в беде моего сына.
Варда, брат царицы, сделал было протестующее движение, как бы говоря: «О повелитель, мы и без клятв рады выполнить все, что ты прикажешь!»
Но царь, покачав головой, вновь произнес:
— Поклянитесь, так мне будет спокойнее.
Тяжелый золотой крест лежал на столике около постели.
— И найдите сына, надо, чтобы он тоже слышал ваши слова.
Царица встала, пошла за наследником.
Несколько минут все сидели молча. Потом послышался капризный голос царевича Михаила:
— Не хочу идти! Не мешай мне, когда я играю!
Наконец царица ввела в покои упирающегося мальчика.
— Чего она меня тащит! — закричал наследник отцу, стараясь выдернуть руку.
— Успокойся, сейчас мы тебя отпустим, — проговорил царь со своего ложа.
Каждый, положив руку на крест, произнес слова клятвы.
— И ты поклянись, Феодора, — сказал царь жене.
Царица следом за мужчинами возложила на крест руку.
Наследник тут же вырвался и побежал назад к своим играм. Пока ему не было никакого дела до умирающего отца, до власти, которую взрослые поклялись сохранить для него.
— Ты, Феодора, станешь управлять страной до совершеннолетия нашего сына. Ты, Варда, станешь готовить его к царствованию. Вы, Мануил и Феоктист, будете помогать царице в управлении страной так же, как помогали мне.
Феоктист и родственники царицы подождали, не добавит ли царь иных повелений.
Царь сделал жест рукой, отпустил их.
Они тихо удалились из покоев, оставив его наедине с женой.
На следующий день, 20 января 842 года, царь Феофил умер.
Феофила недаром считали человеком предусмотрительным.
Если бы он назначил в помощники царице одного лишь Варду, возможно, уже через месяц малолетний наследник погиб бы нечаяной смертью, а саму царицу отправили бы в монастырь.
О том, что тщеславный пьяница, брат Феодоры давно мечтает о троне, Феофил догадывался.
«И когда он при своей беспорядочной жизни успевает читать ученые книги, так что многие образованные люди ведут с удовольствием с ним беседы?!» — удивлялся царь.
Дядя царицы Мануил о троне не помышлял. Он был хитер, но труслив. Несколько лет назад в собственной вилле он перепугал всех истошным воплем. На дорожке лежала гнутая ветка, а он принял ее за змею.
Своего племянника он боялся не меньше, чем змей.
Теперь шпионы Мануила следили за каждым шагом Варды.
Лишь логофет Феоктист был человеком верным и дельным. Мелкой монеты — обола не присвоил он за время правления.
Но как знать, не воспользуется ли его верностью царица, чтобы держать вдалеке от престола растущего сына?
«Все они станут присматривать друг за другом, пока подрастает мой сын. А там он разберется, кого взять себе в советчики», — думал умирающий царь.
Через несколько месяцев, возвращаясь после доклада от царицы, логофет Феоктист увидел отвратительную сцену.
Два диэтария — дворцовых служителя — вели по дворцу пьяного, распевающего во все горло Варду. Следом за ним шел, волоча игрушку по полу, наследник.
Феоктист быстрей подозвал Михаила к себе, но своих детей у него не было и он не знал, как забавлять маленьких. Они стояли несколько минут молча.
— А я убил жука! — сказал наконец Михаил.
— Зачем жуков убивать, они тоже хотят жить, — начал было наставлять Феоктист.
Но наследник сразу топнул ножкой.
— А мне дядя Варда разрешил! — закричал он. — Он говорит, ты царь, ты можешь делать все, что хочешь.
— Царям дозволено делать все, но они сами должны направлять свои желания лишь на доброе и разумное, — произнес было Феоктист, но тут же понял, что четырехлетнему ребенку слушать такое скучно и непонятно.
«Годы пройдут быстро, ему придется править государством, будет ли он готов к этому? — думал Феоктист. — Надо найти ему воспитателя. Не старого, но уже образованного и рассудительного».
В тот же день Феоктист разговорился со знаменитым ученым Львом Математиком.
Лев Математик недавно вернулся из Солуни — второго города Византии, где жил последние годы.
— Сегодня я получил из Солуни печальное известие, — сказал логофет. — Скончался мой родственник, вот думаю, чем бы помочь его детям.
— Старший сын вашего родственника, Мефодий, уже служит, а младшего, Константина, можно вызвать сюда, — посоветовал Лев. — Он только и мечтает, как бы продолжить учение в столице. У него удивительно светлая голова.
«Пожалуй, Математик подсказал мне дельную мысль, — подумал логофет вечером перед сном. — Я вызову этого Константина, здесь он поучится несколько лет и одновременно станет другом и учителем наследника. Юный, но образованный и рассудительный учитель — это как раз то, что надо будущему царю».
На другой день Варда был трезв, и логофет поговорил с ним.
Варда сам любил беседы с учеными людьми. Сейчас он даже подумывал создать университет. Во главе университета он хотел поставить Льва Математика.
— Если Лев советует, к нему можно прислушаться, — сразу согласился Варда.
Мануил порадовался, что учителем станет человек юный и в столице неизвестный.
Царица тоже не возражала.
В Солунь за Константином поспешили четверо слуг Феоктиста.
ОН ВЫБРАЛ ПРЕМУДРОСТЬ
Когда Константину исполнилось восемь лет, он начал учиться в школе.
В школе учили писать и читать по-гречески, считать. Еще учили верховой езде, воинским приемам, соколиной охоте. Пожалуй, эти предметы считались главными. Здесь занимались дети знатных родителей, им необходимо было хорошо ездить верхом и знать толк в соколиной охоте.
