— Да…
— А я Александр Семенович Круглов. Вот и познакомились.
Они прошли на кухню.
— Я на минутку, вы не беспокойтесь, — замахал руками Александр Семенович, когда мать стала приглашать гостя к столу. — Я, собственно, к вашему сыну… Понимаете, после его посещения в Светлане началась какая-то работа. Она ведь очень устала. Бороться устала! Устала от бесконечных обещаний и оптимистических прогнозов, от врачей, если хотите, и от меня. Хотя и храбрилась… А сегодня мне показалось, что глаза ее чуть-чуть потеплели. Утопающий, конечно, за соломинку хватается… Если бы вы знали, сколько уже рухнуло надежд, сколько нам пришлось пережить разочарований! Я позвонил врачу, он говорит, что нельзя пренебрегать никакими возможностями.
Александр Семенович снял очки, протер их краем своего свитера, снова надел и обратился к Юране.
— Вы не могли бы, молодой человек, зайти к нам сегодня? Света все мне рассказала, ей не терпится поговорить о марках, а я, к сожалению, в филателии полный профан… У вас вечер не занят?
«Молодой человек» ответил, что вечер у него свободен, проглотил сырник и вместе с Александром Семеновичем отправился к Свете.
Она лежала в той же позе, что и днем. И так же перед ней стоял кляссер с марками.
— Ты что, все время так? — удивился Юраня.
— Точ! Скажи спасибо, я тут порядок навела! — Света указала глазами на кляссер.
— Какой порядок? — насторожился Юрасов. — У меня хронология… По годам… Система!
— Разве же это система?! — возмутилась она. — Фигуристы на одной странице со служебными собаками, спринтеры рядом с Обществом Красного Креста, гимнаст — с запорожцами… Ну, теми, которые письмо турецкому султану пишут! Тут работы непочатый край. Я пока «Спорт» из всех альбомов в один собрала. И то не весь, а только женский.
Дрожащими руками Юраня перелистал альбом.
— Ну, как? Правда, здорово? — спросила Света. — Теперь все спортсменки в одном доме. Гимнастки — с гимнастками, пловчихи — с пловчихами.
— Здорово, — без всякого энтузиазма протянул Юраня, думая о том, сколько потребуется времени для наведения порядка.
— А что у тебя на последней странице? Тут вообще не разберешь: болгарские, монгольские, наши… Даже греческая, видишь, «Эллада» написано.
— Это для обмена. То, что мне не нужно… Например, кто-то Грецию собирает, вот я ему и предложу.
— Только попробуй! — решительно сказала Света. — Это же спортивная марка!
— Так я же спорт не собираю! Да и не спортивная она вовсе! Старика какого-то на плечах несут. Ничего себе — спортсмен! Это, наверное, театр.
— Но тут же написано про олимпиаду!
— Про какую олимпиаду? На олимпийских марках обязательно кольца!
Юраня говорил с чувством своего полного превосходства, хотя эту марку он никогда не изучал, даже словом с ней не перебросился. Вот если бы она была для коллекции, тогда другое дело!
— Да ты прочитай, прочитай! — настаивала Света. — Возьми лупу и прочитай!
Пришлось подчиниться.
Он вынул марку из кляссера, поднес к ней лупу и, к стыду своему, обнаружил в надписи что-то похожее на слово «олимпиада».
— Мало ли какие бывают олимпиады, — продолжал сопротивляться Юраня, хотя спеси в его голосе явно поубавилось. — У нас вон по истории проводили. Я тоже участвовал.
И пустил в ход самый веский, с его точки зрения, аргумент:
— Ты и сама толком не знаешь!
— Конечно, не знаю, — созналась Света и позвала: — Папа! Иди сюда!
— Да откуда ему знать! — попытался удержать ее Юраня. — Александр Семенович в марках не разбирается!
Но он и на этот раз ошибся.
— Ого! — радостно воскликнул Круглов, взглянув на марку. — Диагор из Родоса! Как интересно! Ну и молодцы!
— Кто — молодцы? — в один голос спросили Света и Юраня.
— Авторы марки, кто ж еще! Дай бог память, когда это произошло?
Он на некоторое время задумался, смешно вытянув вперед губы и подергивая себя за мочку уха.
— Во всяком случае, после 464 года до нашей эры! Я за это ручаюсь! В 464 году Диагор еще был молод и полон сил. Тогда он стал олимпиоником, у нас бы сейчас сказали — олимпийским чемпионом в кулачном бою. А на одной из последующих олимпиад, семьдесят восьмой или семьдесят девятой, когда Диагор уже был стариком, лавры победителей завоевали двое его сыновей. Кажется, они победили в панкратионе — нечто среднее между борьбой и кулачным боем… Представляете радость отца? А теперь взгляните на марку! Видите, дети-олимпионики увенчали седую голову Диагора пальмовыми ветвями, подняли его на плечи и понесли вокруг арены. Это был его самый великий триумф! И последний! Сердце старика не выдержало, разорвалось от переполнившего его счастья! Вот оно как!
— А когда ее выпустили? Я про марку… Она одиночка или из серии? Почему на ней колец нет, если она олимпийская? — накинулся на Александра Семеновича Юраня.
Тот засмеялся и поднял руки вверх:
— Сдаюсь! Сдаюсь! Я вообще эту марку первый раз вижу, раньше и не знал о ее существовании, а ты меня про серии и кольца!
— А откуда же вы?..
— Откуда про олимпиады древних знаю? Из книг. Ты про Гомера слыхал?
— Гомер? — Юраня нахмурил лоб. — А-а! Вспомнил! Мне папа книжку приносил. Про Одиссея интересно, а вот другая, не помню, как называется, мура, все про богов. Там еще этот, герой, как его, с пяткой… Ахилл… Какой же он герой, если своих в беде бросил? «Я, — говорит, — не буду сражаться!» И только после того, как его друга убили, все-таки пошел… Одолжение вроде бы сделал!
Александр Семенович улыбнулся:
— А ты, оказывается, критически мыслящая личность! Как ты сказал? «Одолжение сделал»? Разреши мне, Юраня Юрасов, использовать твое суждение в лекции о Гомере. Нет, я совершенно серьезно.
— Да ну тебя, папка! — засмеялась Света.
Когда Александр Семенович вышел, она пригрозила Юране:
— Ты не вздумай «Диагора» менять, понял? Если обменяешь, я… я… просто не знаю, что с тобой сделаю!
— А дарить можно?
— Это смотря кому!
— Тебе!
— Мне можно!
Она залилась тихим смехом.
В прихожей зазвонил телефон.
— Да! — донеслось до ребят. — Соблюдаем… Одну минутку…
— Сейчас он дверь закроет, чтобы я не слышала, — помрачнела Света. — Врач звонит.
Дверь закрылась.
— Разводят конспирацию! Я же все понимаю: никто не знает, какая у меня болезнь. И как ее лечить, они не знают. Один говорит: только операция! Другой: ни в коем случае! Устала я, Юраня!
Она тяжело вздохнула.
— Болит?
— Нет. Да лучше б уж болело! Раз болит, значит, оно еще живо! А так…
Глаза ее наполнились слезами, она часто заморгала, но не заплакала, а улыбнулась.
— Давай про марки говорить!
— Давай! — обрадовался Юраня.
— Много у тебя! — восхитилась Света. — Ты мне собирать поможешь?
— Да… Конечно… А что ты хочешь собирать?
— Все марки о спорте! Все, все! Или — нет, все — это не интересно, все, наверно, многие собирают. Мы с тобой будем только про Олимпийские игры.
Юраня мог, конечно, сказать, что «олимпийские» пользуются еще большей популярностью, но посмотрел в возбужденное лицо девочки и промолчал.
— Представляешь, как будет здорово! — продолжала она. — Все олимпиады! Открываешь страницу — первая олимпиада! Переворачиваешь — вторая! И все, все марки, им посвященные! Нет! Так, я думаю, тоже кто-то додумался. А мы с тобой должны такую коллекцию сделать, чтобы ни у кого не было! Придумала! Мы будем по видам спорта! Так никто не собирает. Возьмем только олимпийские, точ? Точ! Внимание, внимание, демонстрируется коллекция товарищей Ю. и С. Авторы не пожелали открыть свои имена! Раздел первый — «Гимнастика на Олимпийских играх». Нет, на первой будет не гимнастика, у древних гимнастики, наверное, не было… Послушай, товарищ Ю., узнай, пожалуйста, по каким видам древние соревновались. Я папу попрошу, он скажет, где об этом можно прочитать. А что, если какого-то вида на марках совсем нет? Мы тогда в альбоме пустое место оставим и подпишем: «Здесь будет марка с «Колесницами»!» И покажем работникам почты. Они как увидят, сразу же напечатают все недостающие марки! И нам с тобой еще спасибо скажут!
В комнату заглянул Александр Семенович, радостно улыбнулся, кивнул Юране и прикрыл дверь.
Юраня, конечно, мог прервать ее, спустить на землю, объяснить, что собрать такую коллекцию, о которой она мечтает, им не под силу, что многие марки, даже гашеные, стоят очень дорого, что ничего нового она не выдумала… И — не мог! Испугался. Испугался вновь увидеть Свету такой, какой увидел днем: восковое лицо, тусклые, печальные глаза. Ему даже представилось, что, если он примется доказывать несбыточность ее мечты, она умрет. Вот прямо сейчас, не дав ему договорить!
— Ну что ты молчишь? Согласен?
— Конечно! — как можно бодрее откликнулся он. — Какой может быть разговор!
