— Только бы Свеа-Голубка вернулась поскорее, — захныкал Сё, когда Мешок ушел. — Все это действует мне на нервы.
Наконец-то!
В дверь снова постучали, и вошел Шустрик. С каким-то пакетом в лапах.
— Вот вам самый лучший из всех рождественских подарков, — удовлетворенно взвыл он. — Дайте его Филиппу Ворчуну, и все ваши беды будут позади!
— Но как мы посмеем подойти к нему? — полюбопытствовал То. — Он взбесится, увидев нас.
— Если он взбесится, охотно пойду я, — вызвался Шустрик. — Я встречал настоящих волков в Большом Дремучем лесу, так что не стану бояться обыкновенного старого бульдога!
— Волки, ясное дело, добрые звери, — сказал То. — Но мы предупреждаем тебя: Филипп ужасно злой.
— Я справлюсь с ним, — засмеялся лис. — Завтра Филипп явится на праздник.
Разумеется, Филипп грозно зарычал, когда лис явился со своим подарком. Но Шустрик только расхохотался, оставил пакет и исчез. Бульдог разозлился не на шутку, но вместе с тем его разбирало любопытство, и он вскрыл пакет.
То и Сё тихонько подкрались поближе к собачьей будке и первыми услыхали, как Филипп Ворчун смеется. Они едва поверили своим ушам. Неужели этот угрюмый пес может смеяться?!
Но вот снова послышался смех.
— Хе-хе-хе, — смеялся бульдог, а вслед за этим послышалось более звонкое: «хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи».
— Что такое? — спросил То. — Кто это хихикает?
Сё только покачал головой.
— Случилось чудо, — сказал он. — Надо сейчас же найти Шустрика.
Встретив лиса, они рассказали ему о своем открытии.
— Точь-в-точь как я говорил, — улыбнулся Шустрик. — Филипп Ворчун обрадовался и явится на праздник.
— Но что же ты принес ему? — спросил То. — Или это содержимое пакета умеет так весело смеяться?
— Вот именно, — ответил лис — Ты почти угадал. А вот и то, что подарили Филиппу Ворчуну.
Какая-то птичка прилетела и уселась между ними.
— Разрешите представить вам рождественский подарок Филиппу Ворчуну, — серьезно сказал Шустрик. — Чайка-хохотунья с острова Флен.
— Хи-хи-хи-хи, — смеялась Хохотунья. — Какой милый старый дядюшка этот пес. Чем больше я его щекочу, тем веселее и веселее он становится.
— Ты сказала ему, чтоб он пришел ни праздник? — спросил Шустрик.
— Не сомневайся, отметили Хохотунья. — Хи-хи-хи, но он хотел, чтоб я стала его настольной птицей. Потом он сказал, чтоб я стала домоправительницей и его собачьей будке. Хи-хи-хи-хи-хи-хи. Я обещала, если он как следует приберет в своей будке,… Хи-хи-хи!
— А он согласился? — удивленно спросили То да Сё.
— Ясное дело, — ответила смеющаяся чайка. — Филипп хотел лишь, чтоб я, малютка Хохотунья, стала его компаньонкой и всегда поднимала ему настроение. Бедняга, он чувствует себя таким одиноким, — сказала она. — Нет, мне надо снова слетать туда и пощекотать его. Привет, хи-хи-хи-хи-хи!
— Она никогда не унывает, — рассмеялся Шустрик. — Как видите, я не ошибся в ней. Скажите мне спасибо за то, что вас не наказали.
— Ты просто молодец, — признался То. — У тебя многому можно научиться.
— Еще бы! — ответил лис — Но ваша проделка с календарем… даже я не мог бы лучше придумать.
Тот июльский вечер запомнился всем обитателям города.
Явились толпы гостей. На площади был накрыт составленный из многих столов один-единственный длинный-предлинный стол, ломившийся от яств.
На рождественском столе у людей поросенок встречается во многих видах. Там бывает и ветчина, и колбаса, и даже поросячья голова с яблоком во рту.
В Городе Авось да Небось, где все были добры, нельзя было съесть кого-нибудь из его жителей. Поэтому на долю поросят выпало немало почестей. На каждом столе лежало по одному живехонькому поросенку, и все они чувствовали себя очень уютно. А их папаша Свен-Свиненок в пасти держал самое большое яблоко, и растянулся он на самом красивом столе. Его жена и все поросята лежали на других столах и были окружены всеобщим вниманием. Им доставались самые лакомые кусочки!
Вяленой трески не было в Городе Авось да Небось, зато все ели ягоды и фрукты. Подавать к столу рисовую кашу тоже было в обычае Города Авось да Небось. Ее вносили на больших-пребольших блюдах лошади и быки. Дойные коровы Роса, Раса, Ре-са, Риса и Руса подавали самое свежее молоко.
И все ели, опустошая одно блюдо со сладкой кашей за другим. В конце концов не осталось ни единой рисинки. Животные пыхтели и ощупывали свои животы. Ух, до чего ж они отяжелели.
Теперь хорошо было бы немножечко поспать.
Но разве праздник состоит из одних только удовольствий? Сначала пришлось вымыть посуду, хотя с этим быстро управились.
Животные просто-напросто вылизали блюда и свои тарелки. Особенно тщательно были очищены блюда с кашей. За это отвечали котята с их маленькими розовыми язычками.
— А теперь — танцы! — скомандовал Кукарека-Петрус, когда с мытьем посуды было покончено.
— Но не можем же мы петь обычные рождественские песни посреди лета! — заметил баран Альрик. — Придется написать новый текст.
— Ну и напишем! — ответил петух. — А теперь давайте водить хоровод вокруг нашей чудесной рождественской елки. Все подпевают!
— И ныне снова июль, Рождество,
И ныне снова июль, Рождество,
Июль продлится до сентября… —
распевали во все горло детеныши.
Разумеется, старшие животные на это согласиться не могли и отвечали хором:
— Но это неправда,
Но это неправда,
Потому что между июлем и сентябрем
Будет август, мы не врем…
— Какая еще Августа? — прокудахтала старая курица Фасолинка. — Может, это моя старая тетушка Августа, которая явится сюда из Эстерсунда?
— Раз уж среди нас, в виде исключения, затесался настоящий лис, давайте споем песню «Лис торопится перепрыгнуть через льдину…» — предложил Билл-Козел.
— Глупые, нет тут никакой льдины, — засмеялся лис —.Но я знаю… Тут есть Свен-Свиненок. Иди-ка сюда, Свен-Свине-нок, давай поиграем. Ложись сюда!
После чего лис запел:
— Лис Шустрик перепрыгивает через поросенка…
И он перепрыгнул через Свена.
Лис Шустрик перепрыгивает через поросенка…
И зазвучала песня про всех животных, точь-в-точь такая, какую люди поют о всех мальчиках и о всех девочках и обо всем на свете. Получилась очень длинная песня, поскольку животных было очень много. Не удивительно, что, когда песня кончилась, все охрипли и захотели пить.
Но тут появились коровы Кока, Кола и Лимонада. Они предложили гостям лимонад и прохладительные напитки. Пир шел горой.
— А теперь раздадим рождественские подарки! — предложил То.
— Кто будет Юльтомте — рождественским домовым? — спросила корова Куливия. — Я предлагаю Филиппа.
— Спасибо за такое лестное предложение, — поблагодарил Филипп Ворчун, отойдя впервые за все время праздника на один шаг от Хохотуньи. — У господина Нильссона день рождения, и поэтому я начну с его пакета из Шотландии.
«Сердечные поздравления от твоего кузена», — прочитал он.
Стихоплет-кузнец принес большой пакет. Сорвав оберточную бумагу, он обнаружил маленькую шкатулку с замочком. Быку было страшно любопытно узнать, что там внутри, но он не осмеливался поднять крышку.
— От моего дорогого, но очень скупого кузена
Эндрю Мак-Клейна из Абердена
Я получил эту шкатулку…
— объяснил остальным животным господин Нильссон. А потом начал гадать, что это за шкатулка и что в ней лежит…
— Быть может, свинья?
Или копченая рыбина?
Или чудесная пастила?
Или красная калина?
Или большая швейная машина?
Или клетчатая гардина?
А может, три бутылки вина?
Или несколько ломтиков апельсина?
Или канистра бензина?
Или новая шина?
Или разбитая мандолина?
Или золота пластина?
Или два горящих камина?
Или таблетка В-витамина?
Или пакетик ванилина?
Или долька мандарина?…
Наконец бык осторожно открыл крышку и даже вздрогнул от удивления.
— Подарок — слаще сахарина,
Потому что в шкатулку
Бросила свои четыре ягодки рябина.
Бык кивнул головой. Пожалуй, он был чуточку разочарован.
Но ничего не поделаешь. Кузен Мак-Клейн был скуп, и четыре ягодки рябины лучше, чем ничего.
