Володька метнул на нее уничтожающий взгляд:
— Ты молчи, когда говорят старшие.
Потом он сжал кулак и протянул его к самому Симкиному носу.
— Ну, разожми!
— Не буду, — Симка насупилась. — Он грязный.
— Эх ты, принцесса!.. Мазут от грязи отличить не можешь… Нет, Шершень, не пойду. С нею по дороге натерпишься…
— Брось ты. — Шершень выпятил грудь, поискал на своих длинных, по колено, трусах карманы и важно добавил: — Я ее на свою ответственность беру… Идти-то всего три километра.
Володька подумал еще, но уже больше для авторитета, и согласился.
— Ладно… Только мамке ни гу-гу… Поняла?
Сначала ребята шагали по дороге, затем свернули на тропинку. Справа, за густыми кустами, тянулось полотно железной дороги, слева — лес.
— Шпионы — самый зловредный народ… — Шершень подобрал с земли кривой, похожий на пистолет корень и ткнул им в старую замшелую ель.
— Руки вверх!.. Полковник Штрунк, мы с вами еще в гражданскую войну встречались, тогда вы были удачливее… Отпираться бесполезно.
— А зачем отпираться? — спросила Симка, прыгая перед молоденькой, невысокой рябинкой.
— Натура такая, — ответил Шершень, нагибая увешанную алыми кистями ветку. — Навредят, а потом выкручиваются.
— Пошевеливайся!.. — Володька подтолкнул сестру. — Не за ягодами пошла.
Симка сунула в рот блестящую горьковатую ягодку и подвинулась ближе к Шершню.
— Вот бы шпиона поймать!.. — продолжал Володька. — Только в нашей местности они не водятся, — заводов нету.
Шершень заложил руку с корнем за спину и снова зашагал по тропке.
— Ты не смотри, что заводов нету, зато у нас железная дорога. По ней всё возят. Я читал, как шпионы под рельс мину заложили..
В лесу было тихо. Пахло сухим мхом, муравьиными кучами. А на маленьких, звенящих от неутомимой воздушной живности полянках стоял аромат густого шмелиного меда.
— Вот, может, мы идем, а шпионы лес поджигают..
«Дзинь… дзинь…» — послышалось из-за кустов.
Симка споткнулась.
— Иди, иди! — проворчал на нее Володька. — Это обходчик костыли подколачивает.
«Дзинь… дзинь…», — снова зазвенел рельс.
Ребята остановились.
Шершень заправил выбившуюся из трусов тельняшку, приложил палец к губам и нырнул в кусты. Скоро оттуда послышался легкий переливчатый свист. Володька растерянно посмотрел на сестру.
— Ты, Симка, за мной иди… На два метра.
Шершень лежал под кустом.
— Смотри… — он кивнул в сторону насыпи.
Там на рельсе сидел согнувшись мужчина в светлой шляпе и полосатой рубашке с короткими рукавами. Через плечо у него висел фотоаппарат.
В животе у Володьки стало тоскливо, словно он натощак проглотил ложку уксуса.
— Шпион, да? — дернула его Симка.
Володька тихонько цыкнул на нее и приказал лечь рядом с Шершнем.
Мужчина на насыпи встал, посмотрел себе под ноги, зачем-то потоптался на месте и пошел в сторону станции.
— Песок притоптывает. Это их первая повадка, — шепнул Шершень.
Через несколько минут над насыпью высунулись и снова спрятались три головы, — мужчина еще не дошел до поворота.
— Симка, беги в кусты, — мину разрывать буду. — Шершень на животе перевалил через рельс и начал осторожно разгребать песок в том месте, где было больше всего следов.
Володька уцепился за его руку.
— Не рой!.. Бахнет — косточек не соберешь.
Глаза у Шершня стали круглые; он медленно, не дыша, вытащил из песка руки. Облизал пересохшие губы и ткнул пальцем в шпалу.
Там на самом краю лежал маленький металлический шпенек. Один конец его был острым, другой закручен в колечко.
— Чека, — выдохнул Шершень. — Предохранитель. — Он быстро схватил шпенек и посмотрел по сторонам.
На полотне уже никого не было.
— Упустили!.. Шпиона упустили, диверсанта. — у Шершня был совсем удрученный вид. — Ты вот что… — повернулся он, наконец, к Володьке: — Оставайся здесь с Симкой, а я побегу за ним.
— Да он тебе, как цыпленку, шею свернет, — возразил Володька. — Вдвоем нужно.
— А мина?
Симка сидела, наклонив голову, и торопливо перебирала оборочки своего голубенького сарафана.
— А что надо делать? — прошептала она.
— Молчи, гусениц ловить!.. — прикрикнул Володька.
— Что делать? — Шершень схватил Симку за руку. — Дождаться обходчика и рассказать про мину… А если поезд пойдет, помахать чем-нибудь красным.
— А чем? — спросила Симка. Пальцы ее еще проворнее забегали по волнистым голубым оборочкам.
Ребята беспокойно оглядели друг друга.
— Вот всегда так: когда нужно, то ничего нет. — Шершень засопел от досады. — Знаешь что?… Ты просто рукой маши и кричи. Машинист услышит, — остановится.
Володька тяжело вздохнул.
Симка кивнула, и голова ее при этом опустилась еще ниже.
Скоро мальчики уже бежали, пригнувшись, по тропинке вдоль насыпи.
— Будет сидеть и реветь… — Володька дышал прямо в затылок Шершню.
Они миновали поворот, когда их снова остановил звук ударов об рельс.
«Дзинь… дзинь…»
Ребята юркнули в кусты.
— Наверняка вторую мину закладывает… Если на первой осечка получится, то, значит, здесь… — облупленный нос Шершня сморщился, а сам он отодвинул ветку и выглянул из куста.
Мужчина в полосатой рубашке сидел к ним спиной.
— Ну чего? — Володька навалился на приятеля, стараясь выглянуть из-за его плеча.
Мужчина сердито проворчал себе под нос, махнул рукой — и что-то блестящее упало прямо к ногам ребят.
Шершень быстро нагнулся. Володька, напиравший сзади, полетел в куст.
Вот тут-то ребята вплотную увидели лицо неизвестного. Красные, обожженные солнцем щеки, большие очки в светлой оправе и совершенно выгоревшие, казавшиеся розовыми брови.
— Кхе… — кашлянул мужчина. — Мальчики, нет ли у вас веревочки?
Володька попятился на четвереньках вглубь куста.
— Смывайся! Связать хочет.
Но Шершень исподлобья глянул на диверсанта, проглотил какой-то противный, ставший поперек горла, комок и хрипло произнес:
— Нету у нас веревки. У нас соб-собака с собой… Трез-зор, спо-спокойно…
Володька почувствовал удар пяткой по боку.
Мужчина удивленно поднял брови, очки у него смешно шевельнулись.
— Что? — сказал он. — Собака? А зачем мне собака? Может, у вас хоть шнурочек какой-нибудь найдется?
— Ишь, крутит! — шептал Володька. Он уже поднялся и стал рядом с Шершнем. — Шнурочек ему понадобился…
Мужчина быстро наклонился к рельсу.
Шершень с Володькой бросились обратно в куст.
Но ничего не взорвалось, — в руке у мужчины оказалась обыкновенная сандалия.
— Куда же вы?.. Пряжка у меня вот сломалась… Чинил, чинил и совсем доломал. — Мужчина смущенно улыбнулся, посмотрел на каленые ребячьи пятки и добавил: — А босиком не привык еще..
— Привыкать нужно… — Володька помигал глазами и покосился на Шершня.
Шершень стоял красный и потный. Шпенек, который он принял за предохранительную чеку, был явно от пряжки. Шершень незаметно бросил его в куст и хмурясь подошел к мужчине. Около рельса не было видно ничего подозрительного. Только валялась половина разломанной пряжки.
— А булавка вам не пригодится? — Шершень оттянул резинку трусов, вытащил приколотую ко шву булавку. — Вот… У нас вода в речке ключевая. Всегда ношу на случай судороги: кольнешь — и всё пройдет.
Мужчина взял булавку, прикрепил ею ремешок сандалии, встал и потоптался на месте.
— Ну вот, теперь крепко… Только я же отдать ее не смогу.
Шершень великодушно махнул рукой:
— Ладно, пусть вам на память.
Мужчина взглянул на часы.
— Десять минут до поезда. Побегу! — Он поблагодарил ребят и, придерживая одной рукой очки, другой — фотоаппарат, побежал.
— Дачник. — покачал головой Шершень.
— Сандаль. — процедил сквозь зубы Володька. Он вдруг присел и уставился на Шершня.
— А Симка-то! Поезд ведь сейчас пойдет!
Шершню словно подзатыльник дали; он подпрыгнул, лягнул в воздухе ногами и зачастил по шпалам. Володька бежал впереди него, делая большие скачки. За поворотом ребята увидели худенькую Симкину фигурку. Она одиноко и как-то очень беззащитно голубела на пустынной насыпи.
Невдалеке послышался гудок, и, опередив состав, уже несся по рельсам, как по проводам, дробный цокот колес.
Услыхав за спиной шаги, Симка обернулась. Лицо ее было бледным, а пальцы крепко сжимали ветку рябины с тремя тяжелыми пурпурными гроздями.
— Упустили, да?…
Володька схватил ее за руку, и все трое мигом слетели с пути.
Из леса уже надвигалась черная громада поезда.
Симка вырвалась и начала махать веткой, держа ее высоко над головой. Из паровозной будки высунулся машинист, обтер руки паклей и улыбнулся ребятам.
