— Итак, — говорит мисс Камилла Фримен, — расскажите мне все еще раз, только медленно.
Я делаю глубокий вдох. На этот раз я рассказываю все сама от начала и до конца — все-таки виновата во всем именно я. Я рассказываю, как завидовала Тиффани. Говорю, что хотела вернуть туфли. Рассказываю про Помпончика.
Мисс Камилла Фримен оглядывает всех нас.
— Вы помогали добыть туфли, да? Вы поэтому пришли?
— Нет, — говорит Эпата. — Мы пришли потому, что мы сус амигас — ее подруги.
И мои сестры из Ордена Феи Драже разом кивают.
— Вы подружились в балетной школе мисс Деббэ? — спрашивает мисс Фримен.
— Да, — говорю я.
Мисс Камилла Фримен улыбается мисс Деббэ.
— Поглядите только, какое чудо сотворили ваши занятия. Эти девочки были друг другу чужими, а теперь стали подругами, — она оглядывает нас. — И, верно, хорошими подругами. Балет — это очень важно. Но дружба еще важнее.
— Вы ведь не выгоните Бренду из школы, правда, мисс Деббэ? — восклицает Джессика.
Лицо мисс Деббэ каменеет.
— Эти туфли так много для меня значили, — говорит она.
Мисс Камилла Фримен кивает.
— Что ж, пусть так, но прежде, чем вы примете решение, я скажу вам две вещи, — говорит она мисс Деббэ. — Во-первых: известно ли вам, сколько пар туфель я изнашивала каждую неделю, когда танцевала? Восемь! И ни единой пары не выбросила. Я с радостью подарю вам любую из них — можете даже выбрать, из какого балета.
— О-о… — говорит мисс Деббэ. — А… из «Лебединого озера»?
— Можно и из «Лебединого озера», — говорит мисс Камилла Фримен.
Мисс Деббэ смотрит куда-то вдаль. Мне начинает казаться, что я спасена. Но тут она встряхивает головой.
— И все же я не могу допустить, чтобы моя ученица совершила такое преступление и осталась безнаказанной.
— Тогда вот вторая вещь, о которой я хочу вам напомнить, — говорит Камилла Фримен. — Много лет назад я жила в общежитии «Балета Нью-Йорка». Там жили и другие девочки, учившиеся хореографии в нашей академии. И вот однажды я узнала, что одна из них — очень талантливая ученица, поведением своим неизменно подававшая добрый пример окружающим, — стащила из костюмерной пачку, потому что страстно мечтала ее примерить. Пачка порвалась. Девочка пришла в ужас и рассказала мне о случившемся. Мы полночи зашивали пачку и вернули ее на место прежде, чем пропажа была замечена.
Мы обмениваемся недоуменными взглядами. При чем тут какая-то девочка, пачка?
А вот мисс Деббэ явно становится не по себе. Она ерзает на стуле и покашливает. Мисс Камилла Фримен невозмутимо наблюдает за ней.
Мисс Деббэ торопливо отпивает из чашки, промокает губы салфеткой и откашливается.
— Думаю, — говорит она, — что ввиду сложившихся обстоятельств мы можем позабыть об этом прискорбном инциденте.
Мисс Камилла Фримен хлопает в ладоши.
— И прекрасно! — говорит она. — А теперь давайте воздадим должное этим чудесным пирожным.
Мы лакомимся, а мисс Камилла Фримен развлекает нас историями о своих выступлениях в «Балете Нью-Йорка». Она рассказывает о том, каково ей было стать первой черной балериной во времена, когда в балете за немногими исключениями танцевали лишь белые.
— Мисс Деббэ говорит, что ваши туфли символизируют возможности, которые есть у каждого, — говорит Джессика. — Она всегда это повторяет.
— А еще, — добавляет Джоанна, — она говорит, что если мы чего-то очень хотим, например стать известными скейтбордистами или там еще что-нибудь, то надо идти к цели и не отступать от нее ни на шаг.
— Не припомню, чтобы я говорила про скейтбордистов, — замечает мисс Деббэ, искоса поглядывая на Джоанну.
Мисс Камилла Фримен наклоняет голову и улыбается.
— Вы прекрасно учите своих девочек, Адриенна, — говорит она мисс Деббэ. — Я горжусь вами.
По лицу мисс Деббэ пробегает странное выражение, а на глазах у нее выступают слезы. Однако секундой позже она снова становится сильной и собранной, как обычно.
— Девочки, надо отпустить мисс Камиллу Фримен домой. У нее был тяжелый день, она подписывала книги.
Мисс Камилла Фримен встает.
— Да, пожалуй. Но я бы охотно прошлась пешком — славно было бы размяться, ведь я целый день сиднем сидела. Адриенна, если вы составите мне компанию, то, быть может, Джордж окажет нам любезность и отвезет этих юных леди домой.
Джордж касается пальцами козырька.
— В этом большом старом лимузине? — спрашивает потрясенная Эпата.
Джордж кивает.
— Вот это да! — говорит Эпата.
Мы плюхаемся на роскошные мягкие сиденья в салоне лимузина и едем обратно в Гарлем с шиком. Автомобиль катит в потоке машин. Мы хихикаем и улюлюкаем, делаем вид, что пьем шампанское из фужеров, а когда Джордж открывает окно на крыше лимузина, мы по очереди высовываем головы наружу и громко приветствуем прохожих.
— Они, наверное, думают, что мы важные птицы, — говорит Алекс, когда мы машем сидящей перед домом семье.
— А мы и есть важные птицы, — говорит Эпата. — Мы — сестры Ордена Феи Драже. Мы возвращаемся домой с победой. Мы спасли нашу сестру Бренду от кары и добыли для мисс Деббэ туфли лучше прежних. Мисс Камилла Фримен — не единственная, кому сегодня пришлось потрудиться.
Эпата права — все действительно закончилось замечательно. Я улыбаюсь и откидываюсь на мягкие подушки. Автомобиль летит вперед, и тяжесть, давившая мне на грудь, наконец исчезает.
В тот момент когда лимузин останавливается перед нашим домом, мама с Тиффани как раз возвращаются из магазина. Глаза у Тиффани становятся такие большие, что, кажется, вот-вот выскочат из орбит. К сожалению, у мамы тоже.
— Что тут… — начинает мама, когда Джордж открывает передо мной дверцу машины.
— Я… э-э… дома расскажу, — говорю я, благодарю Джорджа и машу вслед отъезжающему лимузину.
Даже если бы туфли мисс Камиллы Фримен и не потрясли Тиффани, лимузин ее добил. Кажется, она наконец решает, что я кое-чего стою. Но как только я это понимаю, мне в голову тут же приходит еще одна вещь: теперь мне на это наплевать. Пытаясь произвести впечатление на Тиффани, я вляпалась в самую худшую историю в своей жизни. Вот мисс Камилле Фримен было бы все равно, есть у меня модная одежда, компьютер или там айпод, или нет. Она сама сказала: главное — это друзья. А мои подруги — самые лучшие в мире.
Мы сидим за кухонным столом. Я рассказываю маме обо всем случившемся.
Никто не мешает мне приврать, но — хватит с меня вранья.
— М-да… — говорит мама, — да…
Я жду наказания, но вместо этого мама вдруг меняет тему.
— Пока тебя не было, звонил отец Тиффани, — говорит она. — Они с Тельмой вернутся пораньше, так что завтра Тиффани поедет домой. Идите-ка упакуйте вещи, ладно? А с тобой, Бренда, мы поговорим потом.
Тиффани встает, но вдруг бросает умоляющий взгляд на маму.
— Пожалуйста, не говорите моей маме, что Помпончик сжевал туфли, хорошо?
Мама улыбается.
— Твоя мама не любит животных, да? Когда мы были маленькими, она притворилась, что у нее аллергия на моего кота Фредди. На самом-то деле она злилась, что кот истрепал ее любимое одеяло. Не волнуйся, я буду нема, как могила, — с этими словами мама встает и обнимает Тиффани за плечи.
— К тому же виноват был вовсе не Помпончик, а тот, кто стащил чужие туфли, — мама строго смотрит на меня поверх очков.
— Ну, мы пойдем, надо собираться, — быстро говорю я и тащу Тиффани прочь из кухни.
Войдя в комнату, Тиффани поворачивается ко мне и спрашивает:
— Слушай, зачем ты соврала, что у тебя есть туфли мисс Фримен?
— Я тебе завидовала, — говорю я. — Ты всегда рассказываешь, что у тебя есть и то, и се, и мне очень хотелось, чтобы ты тоже мне завидовала.
Тиффани молча смотрит на меня, а потом произносит:
— Я тебе и так завидую.
Она что, сошла с ума?
— Да что у меня такого есть, чтобы завидовать? А у тебя есть все на свете!
Тиффани качает головой.
— У меня мама все время уезжает. Они с папой покупают мне всякие вещи, но мы никогда не бываем вместе. Вот вы с мамой шутите, и обнимаетесь, и все такое… Мне бы хотелось, чтобы мы с мамой тоже были друзьями.
Я пытаюсь осознать услышанное. Я-то думала, что у Тиффани жизнь прекрасная, как в сказке, а сама Тиффани все это время завидовала мне. Ну и шуточки откалывает жизнь!
— А ты приходи к нам почаще, — говорю я. — Хочешь, приезжай в воскресенье, будем вместе ужинать и играть в макаронные буквы.
Тиффани улыбается, но не высокомерной, а самой обычной улыбкой.
— С удовольствием, — говорит она. — А ты мне тогда расскажешь побольше про этого твоего Леонардо.
Из-под кровати слышится ворчание и сопение. Я поднимаю край покрывала. Помпончик лежит передними лапами на моей балетной туфле, подошва которой теперь художественно изукрашена дырочками.
