В ту же минуту чьи-то сильные руки приподняли ее с земли и поставили посреди аллеи, и чьи-то озабоченные глаза с тревогой заглядывали в испуганное, бледное личико Марго.
— Что с тобою, девочка? Ты ушиблась? Испугалась? — произнес не то взволнованно, не то радостно высокий человек в клетчатых брюках и темно-рыжем широком пальто. — Ну, ничего, ничего… Ушибла колено? Не беда, заживет. Не плачь, не плачь, бедненькая… Ведь слезы горю не помогут. Лучше говори скорее, где живут твои родители. Куда мне тебя отвести?
Марго доверчиво взглянула на высокого человека, который с ней говорил. Потом она перевела свой взгляд на пса-великана, как ни в чем не бывало растянувшегося у скамейки и добродушно похлопывавшего по земле своим длинным пушистым хвостом.
— Ха-ха! Ты любуешься моей собакой? — снова заговорил высокий человек. — Она только на вид страшна, страшна своим ростом, но совсем не злая. Она еще очень молода и глупа, не может равнодушно видеть бегущего человека. Но это не важно. Скажи же, где твои родители, родные или знакомые?.. Я должен это знать, чтобы доставить тебя к ним.
— У меня нет родителей… — вздохнула Марго.
— А родные?
— Тоже нет.
— Гм, гм… Есть… может быть, друзья?
— Увы, они в Париже.
— Прекрасно! Прекрасно! — неожиданно произнес незнакомец. — Да, это отлично, что ты одна-одинешенька на свете, что у тебя нет ни родной души… Отныне я сам буду твоим воспитателем; четверо мальчиков будут твоими братьями и четверо девочек — сестрами. С ними ты станешь расти и воспитываться с этого дня… Мы дойдем сейчас до паровой конки, которая умчит нас в пригород Лесной. Там находится мой дом… А пока расскажи мне, как ты попала сюда из Парижа и каким образом очутилась здесь на петербургских улицах ночью одна.
В это время собака стала тереться у ног своего хозяина, мешая ему ходить.
— Лорд, вперед! Не тереться у моих ног! Живо вперед! — прикрикнул он на собаку.
Лорд вскочил, завилял хвостом и бросился вперед.
Мистер Джон, как сам себя назвал незнакомец, крепко взял за руку Марго и, приказав ей все правдиво и подробно рассказать о себе, повел ее к месту, где останавливается паровая конка.
Марго, доверившись своему спутнику, рассказала ему все, что случилось с нею за последние месяцы.
Но время рассказа мистер Джон держал себя очень странно: он то прищелкивал языком, или пальцами, то как будто подпрыгивал на месте, то вдруг начинал потирать руки и весело улыбаться, несмотря на то, что все рассказываемое ему девочкой было весьма печально.
— Хорошо, хорошо! Прекрасно! Нельзя желать ничего лучшего… — бормотал он про себя.
Когда Марго закончила свой невеселый рассказ, мистер Джон положил ей на плечо руку и сказал:
— Итак, тебе идти некуда, ты останешься у меня. Сколько тебе лет, пять или шесть?
— Нет, мне скоро минет девять.
— Как? Такая букашка и тебе уже девять лет?
— Да, девять…
— Впрочем, и это хорошо! Тебе не холодно? Ты не устала?
Марго было очень холодно без пальто, которое стащили с нее только что грабители. Она также очень устала, но постеснялась сказать об этом своему незнакомцу-спутнику.
Мистер Джон, однако, сам понял, что ей холодно, что она утомлена, и, сняв с себя пальто, закутал в него с головою девочку, поднял ее на руки и понес.
Они поспели как раз во время. Паровик уже готовился двинуться с места.
Мистер Джон поднялся на площадку вагона, и оттуда приказал Лорду, оставшемуся на улице, не отставать от конки. Собака, по-видимому, поняла приказание своего хозяина. Через две или три минуты конка тронулась с места, а Лорд с громким лаем стрелою помчался за вагоном, где сидел его хозяин с маленькой девочкой.
Глава XXIV
Воспитанники и воспитанницы мистера Джона
В самом конце длинного переулка дачной местности стоит небольшой домик. Здесь живут зиму и лето, круглый год. И круглый год в нижнем этаже домика по вечерам горит висячая лампа под широким зеленым абажуром, освещая восемь детских головок.
Это — воспитанники и воспитанницы мистера Джона, выдающего себя за знатного англичанина, приехавшего из Лондона. Но многие из соседей знают, что мистер Джон не только не знатный англичанин, но и вовсе не англичанин.
Впрочем маленьким детям решительно все равно кто их хозяин: англичанин или турок, швед или грек, русский или немец. Он их привел сюда в теплую уютную дачу прямо с глухих петербургских улиц, где они просили милостыню у прохожих, или из сырых грязных подвалов, где они жили впроголодь среди взрослых нищих. Он привел их сюда и поселил здесь, предоставил им сытую и хорошую жизнь.
Воспитывал мистер Джон детей по-своему. Он старался, чтобы дети знали грамоту и счет, и, в то же время заботился об их здоровье и учил их гимнастике. Обыкновенно у мистера Джона жило восемь человек детей. Случалось, что кто-нибудь из детей, соскучившись жизнью в дачном домике, убегал от мистера Джона; тогда мистер Джон приводил новых детей, подобранных на улице или уведенных из сырых грязных подвалов, где они страдали от голода и холода. И с этой целью он уезжал в город и бродил со своим «Лордом» по глухим улицам, выискивая бесприютных малышей.
В тот вечер, когда Марго явилась сюда, четыре мальчика и четыре девочки сидели за столом и занимались починкою платья.
Мальчики накладывали заплаты на свои куртки, девочки штопали чулки. Старшему мальчику, черноглазому Сене, которого его товарищи и сверстницы прозвали татарином за бритую, как шар гладкую голову, было лет двенадцать. За ним следовала девочка Нюша-левша, умевшая шить и писать левой рукой. Был тут и Гаврюк, худенький милый болезненный мальчик, которого часто дразнили, называя барышней. Был плутоватый и лукавый Коля — буян и задира, которого и прозвали Буяном. Был совсем маленький семилетний Горька, отчаянный капризник и злюка, несмотря на свой юный возраст. Были, наконец, три девочки: десятилетняя Дуня — хорошенькая, очень гордая; Таня по прозвищу Царевна-неулыба, и Яся, имевшая очень скверную привычку доносить своему хозяину и воспитателю обо всем, что ни делалось в домике.
Дети, занятые работой, то и дело, поглядывали на дверь.
— Что-то он долго нынче… Должно быть, кого-нибудь приведет, — промолвила Дуня.
— Нет, видно, нынче никого не приведет: недавно только Гаврилку приютил, — возразила Нюша, продолжая ловко работать иголкой.
— Эй вы, девчонки, время самовар ставить. Марш которая-нибудь на кухню, — скомандовал вдруг Коля-Буян.
— Командир какой, подумаешь!.. — обиделась Яся. — Нынче не наша очередь, вы, мальчишки, дежурные всю эту неделю.
— Вот и врешь! — вмешался Горька, вытягивая вперед свою лисью остроконечную мордочку. — Прошлая неделя была наша, а таперича ваш черед!
— Как бы не так! — отрезала Яся. — С места не двинусь и другим не велю!
— А я тебя силком стащу с места! — закричал Коля-Буян.
— Попробуй! — угрожающе протянула Яся.
— Да не ссорьтесь вы, ради Господа, — вмешался Сеня-татарин. — Слушать тошно, каждый вечер ругаетесь, ну вас! Пойду и поставлю самовар.
— Пойдем, Сеня, я пособлю тебе. — вскакивая с своего места, предложила Дуня.
Но Яся и Коля ничего уже не хотели слушать. Как два разъяренные петушка наскакивали они друг на друга. Коля-Буян, весь красный, с круглыми злыми глазами, сжимая кулаки, подступал к Ясе.
— И стащу тебя на кухню… за вихор стащу. И самовар ставить заставлю и кашу разогревать!.. — кричал он на всю комнату.
— Попробуй, тронь только…
— И попробую, и трону!
— А ну-ка, тронь…
— А вот, трону…
— А тронь…
— И трону!
— Ну…
— Вот!
Рука Коли-Буяна протянулась к головке Яси. Не успел мальчик дотронуться до нее, как Яся завизжала, закричала так, что всем страшно стало. Даже стекла как будто зазвенели от этого крика.
В тот же миг широко распахнулась дверь, и в комнату, как вихрь, сначала влетел громадный «Лорд», а за ним вошел мистер Джон, держа на руках девочку.
— Что за гвалт? Замолчать сию же минуту, — загремел мистер Джон на весь дом, едва переступив порог комнаты. А Яся при появлении хозяина нарочно заплакала громче и жалобнее чем прежде.
— Яся, что ты? Кто тебя обидел? — озабоченно и тревожно обратился мистер Джон к девочке и быстро спустил на пол удивленно поглядывавшую на детей Марго.
— Кто тебя обидел? — еще раз обратился он к Ясе.
— Колька-Буян… Меня хо-тел за во-ло-сы оттаскать… За ви-и-и-хор схва-а-тил меня… Ми-и-и-стер Джон… — продолжая всхлипывать и надрываться в слезах, обиженным голосом пробурчала она в ответ.
— Коля? Да? Николай, поди сюда! — грозно крикнул хозяин домика. — Поди-ка сюда!
