– Влюблен, значит… – процедила Камчаткина.
– Ну и что в этом такого удивительного? – снисходительно посмотрела на нее красавица Аня.
– Удивительно то, что ты почему-то говоришь, будто он упал нарочно и что нога у него здорова…
– Он сам сказал мне, что нарочно. Честное слово! Да он вот здесь, на этой самой кухне маршировал передо мной, как совершенно здоровый человек! Клянусь вам! – для правдоподобия Аня даже приложила обе руки к груди.
– А я тебе скажу, что к вечеру у него ногу раздуло, как бревно! – сказала Крис. – Как отвратительное синее бревно… Я видела! И тоже клянусь! Мы с ним даже говорили, что из-за ноги придется с дачи уезжать сегодня прямо с самого утра. И вот теперь… Слушайте, может, он из-за ноги и уехал?
– И нас при этом запер на все замки, чтобы без него случайно не разбежались по домам? – усмехнулся Соленко.
– Ничего не понима-а-аю… – протянула Аня.
– Вот и я не понимаю, – согласилась с ней Крис. – И еще кое-что не понимаю…
– Что? – почему-то очень сильно испугалась Аня.
– Значит, говоришь, он тебе в любви клялся? – спросила Камчаткина, как-то подозрительно суживая глаза.
– Ну… Клялся! И что здесь такого? – истерично крикнула Аня.
– Вообще-то ничего, если не считать того, что он и мне клялся.
– Как это… – отпрянула от нее Кашуба.
– Это кто кому в чем еще клялся? – мгновенно встрял Масляков.
– Подожди, Антон, – к девочкам подошла Лена. – Вы, конечно, можете мне не верить, но меня он тоже уверял в своей любви.
– Ну, Шурик! – шлепнула по подоконнику кулаком Крис, и пачка соли рухнула на пол. – Ну вот не зря я ему не поверила, а вы, конечно, две дурочки, уши и развесили! Ну Ленка-то, оно понятно, она давно по Лихачеву страдала, а тебе-то, Анька, чего не хватало?
Аня не знала, что и сказать. В глазах ее закипали злые слезы. Обманул! Посмеялся… Хотел посмотреть, как она станет реагировать… А она сразу сдалась… Какой позор! Какой ужас! Девушка закрыла лицо руками и разрыдалась.
– Теперь, Анька, реви не реви, все будет только хуже и хуже! – глубокомысленно изрек Масляков. – Соль Криска просыпала на пол, что, как известно, к ссоре, а мы тут и так уже все на взводе. А если еще учесть, что совершенно непонятно, при чем тут Володькина фамилия на подоконнике, да еще и в виде ребуса…
– Знаете, я думаю, что надо прежде всего попытаться найти отсюда выход, – сказал Соленко.
– А ты помнишь, как Шурик расписывал этот свой «бункер»! – ядовито напомнила ему Камчаткина. – И тут решетка, и там решетка, и в третьем месте тоже, и наверняка в четвертом и в пятом – тоже имеется! А ставни открываются только снаружи, да еще таким уникальным ключом, которого больше ни у кого нет.
– Ребята, мне кажется, что не стоит так нервничать, – подала голос Третьякова. – Если мы сегодня вечером не вернемся домой, наши родители вместе с родителями Шу… то есть Лихачева, сами сюда за нами приедут.
– Ты, конечно, говоришь дело, – похвалил ее Масляков. – Но ведь до вечера надо еще как-то продержаться. День только начался. Мы тут до вечера с ума сойдем. Даже телевизора нет!
– Продержимся, ребята! – убежденно сказала Крис. – Теперь уже совершенно ясно, что Шурик заодно с Федором и Диной! Я просто уверена, что они нас проверяют.
– И что же они сейчас проверяют? – спросила Лена.
– Думаю, что им интересно, выдержим ли мы заключение в этом маленьком домике, да еще при закрытых дверях и ставнях. Обстановка, прямо скажем, нервозная! Предлагаю не сдаваться и поесть наконец салата! Тем более что и соль нашлась. Самовар сейчас вскипятим – и все дела! У меня в сумке осталась еще куча печенья!
– А помнишь, Лена, когда ты спрашивала, можно ли попасть в домик из-под земли, Шурик сказал, что никто не пробовал? – спросил Соленко.
– И что? – изумилась Третьякова. – Уж не собираешься ли ты рыть подземный ход, как граф Монте-Кристо? Мы же договорились, что тихо и спокойно станем ждать вечера.
– Я бы ждал вечера, если бы не было моей фамилии на подоконнике. Мне это почему-то очень не нравится. И потому мне хотелось бы найти какой-нибудь подвал.
– Зачем?
– Сам еще не знаю. Может быть, из него все-таки как-нибудь можно выйти. Если домик действительно строился как «ячейка безопасности», то у него просто обязан быть какой-нибудь замаскированный выход.
– Для начала подвал надо найти. Что-то я не видел здесь никаких подвалов, – отозвался Масляков. – А чтобы искать, надо все-таки поесть! Ну чего салату зря пропадать?
Володя тяжело вздохнул и первым сел к столу. За ним с заметным оживлением расселись вокруг стола и остальные. По мере поедания салата и печенья с чаем оживление таяло, пока совершенно не сошло на нет. После завтрака надо было что-то делать. Но вот что? Обсуждать это почему-то никому не хотелось. Каждый казался себе пешкой в чужой игре, в которую был втянут против воли.
Аня Кашуба ела плохо. Она вообще отказалась бы от еды, но ей не хотелось привлекать к себе внимание. Хватит. И так уже привлекла. Она бросала осторожные косые взгляды на Соленко. Конечно, Володя ее никогда не простит. И будет прав. Она предательница. Жалкая предательница, польстившаяся на красивые слова и глаза Лихачева, а больше всего (Аня старалась быть откровенной с собой) на прекрасную дачу под красной крышей на берегу Финского залива.
А Володя думал о другом. Ему не нравилось все то, что происходило на этой даче. Даже если Криска права и их таким образом проверяют на взрослость, то кто дал этим проверяльщикам такое право? И какая роль отведена Лихачеву? Эта его нога, которая то ли вывихнута, то ли нет… И эти странные объяснения в любви сразу трем девчонкам. Что-то раньше Шурик не проявлял такой прыти в отношениях с противоположным полом! Все это имеет какой-то особый смысл! И эта рассыпанная соль на подоконнике… Действительно, больше всего это все похоже на обращение к нему. Он должен совершить что-то решительное и единственно правильное. Все-таки надо поискать подвал. Должен быть вход в него! Обязательно должен!
– В общем, так, – резюмировал свои мысли Соленко. – Я по-прежнему предлагаю искать подвал.
– Ну и как же его искать, если всюду дощатые полы без всяких крышек с кольцами! – отреагировал Масляков.
– С какими еще кольцами? – скривился Володя.
– Ну… как в кино… за которые открывают крышку подпола… ну или ручка какая-нибудь. Вы видели где-нибудь на полу что-нибудь похожее на вход в подполье?
Ребята отрицательно помотали головами.
– Почему обязательно подпол с крышками? – опять поморщился Володя. – Это может быть обыкновенная дверь, за которой должна находиться лестница в подвал.
– Ну… ты же сам знаешь, что больше никаких дверей в даче нет, – сказала Крис. – И вообще, вход в подвал может быть с улицы, с другой стороны домика. Нам просто не выйти… А крышку подпола все-таки предлагаю поискать! Не сидеть же сложа руки! Крышка может быть спрятана под мебелью, например, под диванами или… вот… кровать в комнате у выхода… ну где должны были спать Федор с Диной… она такая большая. Под ней вполне может скрываться какая-нибудь крышка.
После этих ее слов бывших одноклассников как ветром сдуло из-за стола. Все, обгоняя друг друга, бросились в комнату Федора и Динары. Под напором нескольких пар рук кровать легко отъехала к окну. Под ней не было никакого входа в подпол или подвал.
– Отрицательный результат – это тоже результат, – Крис попыталась сказать это самым оптимистичным тоном. – Значит, надо искать дальше, по всему домику, правда же, Володька?
Соленко не отозвался.
– Э-э-э! – Камчаткина крикнула погромче. – Вовик! Ты где? Здесь у нас ничего нет! Гладкий пол!
Ответом ей была полная тишина.
Ребята растерянно переглянулись друг с другом.
– Слышь, Соленко, хорош девчонок пугать! – тоже крикнул Масляков. – А ну давай выходи! И без твоих пряток уже тошно!
Антону тоже никто не ответил.
– Что же это такое? – прошептала Аня, обхватив себя руками за плечи. – Это все из-за меня!
– Ты-то тут при чем, это, похоже, Вовику захотелось сыграть с нами в детскую игру, – не очень уверенно проговорил Масляков.
– Брось, Антон, – очень серьезно сказала Крис. – Это никакие не прятки, и ты сам это прекрасно понимаешь. Соленко исчез так же, как Шурик и его родственники. Не зря нам было предупреждение!
– Какое еще предупреждение? – все еще шептала Аня.
– Соль на окне. Ребус с Володькиной фамилией. Это все означало, что он должен… пропасть…
– И что же с ним случилось? – тоже еле слышно спросила Третьякова.
– А я знаю? – Крис села на отодвинутую к окну постель и сказала: – Теперь это уже мало напоминает игры во взрослых. Похоже, здесь происходит что-то покруче… Может быть…
– Кристина! Не наводи тоску! – оборвал ее Масляков. – Что может быть круче? Ерунда какая-нибудь. Все скоро разъяснится, вот увидишь!
– Прости, но приходится повторяться! Мы говорили то же самое, когда пропали наши «воспитатели», потом – мобильники, потом – Шурик. Но сегодняшние запертые двери и исчезновение Володьки… это уже похоже на другое…
