– Дорогая Нина Андреевна, – сказала Екатерина Афанасьевна, – согласитесь, это раньше основой школьного обучения являлось воспитание, а теперь? Сейчас учитель – это просто исполнитель, ремесленник. Творческий подход не приветствуется ни руководством школы, ни родителями. Неужели вы не замечаете, что современный школьный процесс стал «выхолощенным» и бездушным?
– Не могу с вами согласиться, – возразила литератор.
– Вы неисправимый романтик, коллега, – усмехнулась Екатерина Афанасьевна.
– Нет, – возразила Нина Андреевна. – Дело не в романтике. Я все прекрасно понимаю. И даже отчасти могу с вами согласиться, однако абсолютно убеждена, что качество процесса обучения и становления человека все же зависит, прежде всего, от каждого конкретного педагога и от его личных человеческих качеств.
– И вы хотите сказать, что загруженность и зарплата учителя здесь ровным счетом не имеют значения? – язвительно спросила Екатерина Афанасьевна.
– Не знаю, – вздохнула Нина Андреевна, – наверное, имеют, но одни могут жаловаться на загруженность и маленькую зарплату, озлобляться, а затем свою обиду на жизнь изливать на беззащитные детские головы, а другие в той же самой ситуации, забывая о себе, всю душу вкладывают и в малышей, и в уже взрослых ребят. Поймите, наконец, воспитание детей – это процесс очень сложный и ответственный. Я, например, даже представить не могу, как можно отделять воспитательный процесс от образовательного. Не могу и все!
– А родители для чего? – как-то вяло возразила учительница.
– Но мы же с вами прекрасно знаем, что родители не всегда находят время да и (чего греха таить) часто желание для воспитания собственных чад. И что же, оставить этих детей совсем без внимания? Как после этого мы можем называть себя педагогами?
– А я потому и перестала называть себя педагогом, – ухмыльнулась Екатерина Афанасьевна, – называю скромно: учитель, поставщик образовательных услуг.
– Печально, – тяжело вздохнула учительница русского языка, – это очень печально.
– Согласна с вами, но это реалии наших дней, – сказала учительница физики. – Надеюсь, что в будущем ситуация изменится в лучшую сторону и мы снова станем с вами не просто поставщиками образовательных услуг, а духовными наставниками своих учеников.
– Я думаю, этот процесс уже начался, – ответила Нина Андреевна, – все больше и больше родителей стали понимать, что от учителя зависит не только будущее их детей, но даже их самих. Так что, коллега, рано отчаиваться.
– Посмотрим, – улыбнулась Екатерина Афанасьевна и вышла из учительской.
Физрук хотел что-то сказать, но, видимо, передумал. Однако рассуждения Нины Андреевны ему очень понравились. Павел Григорьевич один воспитывал двоих сыновей-школьников, и ему, конечно, хотелось бы, чтобы такие учителя, как их «русистка», встречались почаще.
– А вы, Павел Григорьевич, почему отмалчиваетесь? – шутливо спросила Нина Андреевна. – Вы на чьей стороне? Кто вы: ремесленник или педагог?
– Знаете, Нина Андреевна, в моей работе, как известно, мыслительные процессы не особо задействованы, но ваше мнение мне ближе, – признался физрук, – хотя, честно говоря, меня совсем другая проблема волнует.
– Поделитесь! – предложила литератор.
Павел Григорьевич не сразу начал говорить. Откашлявшись в кулак, задумался, словно размышляя, стоит ли затрагивать вопрос или нет. Но все же решился:
– Сначала давайте начнем с того, чему у нас учат педагогов? Имею в виду, чем отличаются дети друга от друга? Помните? По темпераменту, способу усвоения материала и еще масса разных характеристик. Верно? Но часто забывается главное – то, что мальчики и девочки физически устроены по-другому. Все психические функции, в том числе и мышление, мальчиков и девочек работают по-разному. Вот откуда появляются проблемы в учебе. Скажите, Нина Андреевна, по вашим наблюдениям, кто в любом классе чаще учится плохо? Мальчики или девочки?
– Я думаю, мальчики, – ответила учительница.
– А знаете почему? – физрук пристально посмотрел на коллегу и тут же предоставил неожиданный ответ: – Потому что современное школьное образование полностью, если так можно выразиться, «женско-ориентированное». Много ли в наших школах осталось учителей-мужчин? Ну, мои коллеги да еще трудовики, а в основном что мы слышим? Учительница химии, учительница математики, учительница физики, учительница начальных классов и так далее. Верно? Все основные предметы, где необходимо работать головой, находятся, как говорится, в женских руках. Но и это еще полбеды. Если копнуть глубже, то выяснится, что и программу составляете вы – женщины. И чему же мы потом удивляемся? Программа средней школы ориентирована на «женское», то есть, в нашем случае, на «девочковое» мышление. Поэтому чаще всего в двоечниках ходят мальчики.
– Вы меня удивили, Павел Григорьевич, – покачала головой Нина Андреевна, – я как-то раньше даже не задумывалась над этим.
– Мало кто об этом задумывается, – тяжело вздохнул физрук, – а у меня два пацана подрастают, приходится задумываться. Но продолжу: давайте возьмем, к примеру, ваш предмет. Вот вы проверяете сочинение. Открываете тетрадь некоего Степы Иванова и… На что вы в первую очередь обратите внимание? На объем. Правильно?
– Да, – согласилась Нина Андреевна.
– Допустим, там несколько строк. Вы какую оценку поставите?
– Не «четыре» и «пять» – это точно…
– Давайте откровенно, – перебил физрук, – это чистая «пара». А ведь мысль, изложенная в нескольких строках, бывает гораздо важнее, чем размусоливания на нескольких страницах. Но ученикам – и девочкам, и мальчикам – в течение всего периода обучения внушают, что важна не сама идея, не ее ценность, а ее оформление и «копипаст», то есть механическое запоминание того или иного текста и в нужный момент копирование его. Скажите честно, вы снижаете оценку за помарки?
– Да, конечно, – ответила Нина Андреевна.
– Это чисто женское изобретение, – Павел Григорьевич поднял вверх указательный палец. – Зачем вы это делаете?
– Но… как-то нужно же приучать ученика к аккуратности.
– Величайшее заблуждение! – воскликнул физрук. – Вы бывали когда-нибудь в мастерской художника? У настоящего профессионала все вокруг заляпано. У писателя кабинет завален листами бумаги, блокнотами, на столе черт ногу сломит, там и чайные кружки, и конфеты, и крошки. В столярной мастерской вокруг стружка, клей, лаки. Когда мужчины и, разумеется, мальчики стремятся создать что-то новое, необычное, им глубоко наплевать на порядок, им некогда все это «раскладывать по полочкам», главное – воплотить в жизнь идею! А в школе в течение одиннадцати лет им вбивают в сознание, что какая-то там помарка выше и ценнее идеи и мысли, которую они пытаются выразить. Так что важнее – научить ребенка писать без помарок или научить его умению и желанию созидать?
Раздался звонок, и учителя засобирались к своим подопечным.
– Павел Григорьевич, – сказала на прощание Нина Андреевна, – признаюсь, вы удивительный собеседник. Я обдумаю ваши выводы, и, если не возражаете, мы еще вернемся к этому вопросу. Очень любопытно вы рассуждаете, я раньше об этом даже не задумывалась…
– Нет проблем, – улыбнулся Павел Григорьевич. – Всегда к вашим услугам.
* * *
Первый день учебы после лечения прошел хорошо. Семен был доволен. Но больше всего радовалась за своего подопечного Ленка – все-таки, как она считала (и справедливо!), успех Семена был и ее успехом. После уроков по дороге домой Лена нахваливала своего «ученика»:
– Молодец, Щетинин! Обещание сдержал, не подвел, учителя довольны. Теперь нужно только закреплять свои успехи…
– Ты так из меня настоящего «ботана» сделаешь! – рассмеялся Семен.
– Вот к чему такие выражения? – насупилась Ленка. – Слово «ботан» придумали лентяи и те, кто не хочет учиться.
– Или не могут! – добавил Семен.
– Можно и так сказать, – согласилась Ленка, но тут же добавила: – Но я не верю в это. Мне кажется, у нас программа такова, что любой желающий может справиться. Просто нужно захотеть, и все. Конечно, если ходить в школу для развлечения и не заниматься дома, то знания сами по себе в голову не проберутся.
Семен громко рассмеялся.
– Чего я такого смешного сказала? – остановилась Ленка.
– Представил, как наш Санька Рыжий спит, а к нему в голову пробираются знания, – сказал Семен и, взяв Лену за руку, предложил: – Идем, не обижайся.
– Уж в его голову точно никто не проберется, – сказала Лена. – Слушай, а ты так с ним и дружишь?
– Дружу, – кивнул Семен и удивленно спросил: – А почему я с ним не должен дружить? Он нормальный парень…
– Если нормальный, то почему он прогуливает школу и не хочет учиться? – спросила Лена. – Ты с ним не пробовал поговорить?
– Пробовал, – развел руками Семен, – но ему это неинтересно.
