Погиб и дедушка Игель. Но всякий раз, когда Юп вспоминал садовника, ему делалось тепло на сердце. В саду старого Игеля пропали не все деревья. И розовые кусты пережили потоп, и помидоры, и даже две грядки с луком. А ещё, думал Юп, из глупого Карлуши дед успел сделать трудолюбивого сорочонка. Это был самый главный плод, который оставил садовник.
После окончания бури прошло уже немало времени. Юп поселился теперь неподалёку от башни, в безопасности, возле сухой кочки.
Юп старался не вспоминать про ту ужасную ночь. Он заметил, что на Мышином острове не любят говорить о наводнении. Будто бы если об этом не говорить, вода никогда снова не придёт.
Лишь один раз друг мышонка Дроссель заговорил:
– Юп, если придёт большая вода, забирайся повыше ко мне на куст. Пересидишь у меня.
– Спасибо, – ответил мышонок. – У меня теперь сухая нора на высокой кочке. Теперь уж точно не пропаду. Да и неудобно мне тебя стеснять.
– Да, у меня сейчас другие заботы. Приходится целый день детей летать учить, объяснять им, как на червяков и гусениц охотится.
– У тебя очень хорошие детки, – решил сказать другу приятное Юп. – А ведь ты один их воспитал.
– Это правда, – грустно проговорил Дроссель. – Знаешь, я давно хотел тебя предупредить… Мне кажется, все вы, мыши, погибнете на этом острове. Ты лучше думай, как бежать отсюда.
– Что ты такое говоришь? – вскрикнул Юп, будто ужаленный.
Дрозд замахал крылышками:
– Подумай, наш Мышиный остров мал. С древних времён люди боятся подходить к башне. И кроме мышей и птиц здесь почти никто не живёт.
– Ну и что? – не понял Юп.
– Получается, мышей тут должно быть видимо-невидимо, – объяснил Дроссель. – Их, конечно, расплодилось бы слишком много. Но остров-то маленький. Совсем скоро тут станет нечего есть. Об этом все птицы говорят. Поэтому рано или поздно Кайзеру надо избавляться от лишних едоков.
– Ты думаешь, если бы мыши не погибли от наводнения?.. – не поверил своим ушам Юп.
– Именно. Если бы мыши время от времени не погибали от большой воды, их скоро нечем бы стало кормить. И тогда они погибали бы от голода.
– А что ещё говорят птицы? – спросил Юп.
– Птицы – народ вольный. Нам ваш Кайзер не указ.
Тоска залезла мышонку под серую шубку. Он не знал, что ответить Дросселю и ушёл от своего приятеля опечаленный.
Юп был ещё слаб, но совсем скоро он восстановил силы и через неделю уже бегал по острову как ни в чём не бывало. А надо заметить, раз в год на Мышином острове проводили праздник. На празднество башню украшали красивыми флагами, а вечерами зажигали разноцветные лампочки, так что с реки она казалась огромным волшебным фонарём.
Утром на площадь перед главными воротами вышли нарядно одетые мыши-трубачи. Они трубили в трубы, а потом читали указ Его Величества Кайзера о начале весёлого времени. Кайзер повелевал всем жителям своего острова веселиться и смеяться.
Большего всего на свете Кайзер любил военные марши. Оркестру повелевали играть марш целый день и всю ночь, а полку мышей-солдат следовало вышагивать взад-вперёд перед башней.
Мыши-трубачи старались дудеть как можно громче. Они раздували щёки и выпучивали глаза, производя ужасный вой. Вот почему все певчие птицы улетали в этот день с острова. Зато оставшиеся на празднике могли под музыку кушать бесплатное угощение, которое лежало на специальных столах. В конце праздника устраивалось состязание самых сильных и отважных мышей. На острове вывешивали портреты дочери Кайзера, прекрасной Звёздочки, мышки в белой шубке.
В завершение праздника устраивалось необычное состязание. Храбрецы должны были забраться ночью в темноте по каменной стене башни на балкон спальни Её Высочества Принцессы Звёздочки. И там спеть принцессе самую прекрасную мышиную песню. Принцесса могла выбрать себе в мужья самого лучшего мышонка. Поэты и певцы загодя выдумывали стихи и сочиняли принцессе хвалебные песни.
Все мыши острова мечтали получить лапу и сердце прекрасной мышки в белой шубке, то есть, попросту говоря, мечтали жениться на ней. Однако никому ещё не удавалось выиграть главный приз. Звёздочка не спешила идти замуж, и никто из храбрецов так и не вернулся назад. Скорее всего, все они разбились, упав со стен.
«Попробую-ка я счастья, – решил Юп. – Вдруг она меня выберет?» Он решил рассказать Спинетте и Дросселю, что отважится влезть на башню.
– Ты с ума сошёл, – покрутил лапой у лба главный полицейский паук острова, когда узнал о затее Розендааля. – Лезть туда может только сумасшедший.
– Кто не участвует, тот заранее проиграл, – смело ответил мышонок. – Я не слабее и не хуже других.
– Лучше скажи, чем ты лучше тех, которые не вернулись?
– Они не понравились Звёздочке, – беззаботно ответил Юп. – Ей даже многие принцы не нравятся.
– Откуда тебе это известно?
– Я знаю наверняка.
– Ах, какой ты, однако, глупый, – отмахнулся Спинетта сразу шестью лапами. – Забудь свои фантазии.
Но храбрый Юп Розендааль и не думал сдаваться.
– Попытаю счастья.
Видя, что Юпа не переубедить, паук, почесал затылок.
– Ладно, я помогу тебе и дам с собой клубок паутины, прочной, как сталь. Клубок этот дал мне когда-то отец. Мне он, скорее всего, уже не понадобится. Я старый. Из этого клубка ты отмотаешь немного стальной нитки. Лучше, я сам отрежу. И научу ей пользоваться. Пауки плетут самую первую нитку очень прочной. Эта паутина непростая, с ней никакие скалы не страшны. Ведь, мы, пауки – скалолазы.
Юпу осталось придумать красивые стихи. Но и тут мышонку повезло. Идеи приходили быстро в его голову: «Пойду-ка я лучше и спрошу Дросселя. Он вечно поёт. Уж он-то, точно сочинит мне песню». Так и сделал: пришёл к Дросселю и объяснил, какое будет состязание. Приятель-дрозд задумался.
– Юп, я простудился, горло с утра болит, – ответил он.
– Эх, ты, а ещё друг называется, – хотел обидеться Юп.
– Подожди, ну, ладно, я как-нибудь, – Дроссель подумал-подумал, взял гитару, стал бить перьями по струнам и очень хриплым голосом спел простую, но пронзительную песню.
Не надо прощаний, слёз и пустых обещща-ний.
В крови наши лапы, хвосты и разодрр-ан наш мех.
Сегодня мы с этой зелёной и нежной полля-ны
На Башню полезем, глядя искллл-ючительно вверх.
Не надо прощаний, фальшивых цветов и уллы-бок,
Сегодня ты гол, а завтра, можже-ет, король.
Сорвался и вдрызг, разлетишься стеклом от буты-ллок,
На Башню вперёд – вот наш последний пароль.
Пусть скажут, он молод, он глуп, он совсем бесшабашный.
Пусть ветер и дождь, и пугает холодный карр-низ.
Королями становятся те, что полезут на Баш-шню,
А тот, кто не с нами, пускай отпррррр-ааа-вля-ется вниз.
Дроссель обхватил горло крыльями и замолк.
– А говоришь, «не могу». Мне бы такой голос! – Юп плясал от радости.
– Пойдёт? – спросил, еле двигая клювом, простуженный певец.
– Конечно!
– И как ты собираешься петь? Научить тебя играть на гитаре? – переживал Дроссель.
Юп поглядел на свои короткие лапы, коготки и помотал головой. Он решил, что гитара не понадобится. Ведь лезть придётся по стене.
– Я и так спою, – после недавнего приключения наш герой ничего не боялся. – С гитарой туда точно не взобраться.
– Ты хотя бы текст выучи, – схватился крыльями за голову его добрый друг.
– Постараюсь. А забуду, расскажу своими словами.
Юп готовился к состязанию, а старший полицейский паук Спинетта ходил печальней обычного.
– Послушай, Юп, – как-то раз заговорил с мышонком паук. – Прошу тебя, оставь глупые затеи. Ведь убьёшься.
Юп стоял перед пауком. Ему очень не хотелось расстраивать мудрого Спинетту, но и отказаться от состязания он никак не мог.
– Ладно, – вздохнул Спинетта. – Поступай, как знаешь. Да не сильно дёргай за паутину, когда полезешь. Она этого не любит.
– Постараюсь вас не подвести, господин Спинетта.
– И не спеши, пожалуйста. Спешка в нашей жизни – последнее дело.
Это были последние слова, которые Юп Розендааль услышал от Спинетты.
Вот наступило утро великого праздника. День напролёт мыши танцевали, пели и смеялись. А когда солнце зашло, Юп, повторяя про себя песенку Дросселя, вместе с сотней других храбрецов бросился к стене башни. Но он знал одну хитрость, которой научил его паук. Юп обмотал вокруг пояса две паутины Спинетты. А на концы их приладил петли. Одну паутину Юп намотал себе на правый ус, а вторую на левый. Петли на концах могли скользить и затягиваться, если за верёвку сильно, но не резко потянешь.
Вначале лезть было вовсе не трудно, но с каждой минутой стена становилась всё отвесней. Некоторые упали и, конечно, сразу разбили головы об острые камни. Но остальные мыши отважно карабкались. Карабкался и Юп. Звуки марша снизу становились тише, а шум ветра сильнее. На усах отважного мышонка болтались две паутины, невидимые снизу. Храбрый мышонок делал остановки, чтобы отдышаться, и старался не глядеть вниз. Камни под ногами Юпа были гладкими, скользкими и ровными, будто их специально шлифовали. Карабкаться стало невозможно. Стена между тем уходила столь круто вверх, что теперь приходилось держаться всеми четырьмя лапами и хвостом, лишь бы только не опрокинуться. И вскоре последний смельчак, кувыркаясь в воздухе, сорвался с криком вниз.
