Саша Черный - Собрание сочинений. Т. 5

Эта книга с подзаголовком «Сказки для детей» выпущена в Белграде «Издательской комиссией» (Палаты Академии наук) в 1929 году. Иллюстрирована художником Г. И. Самойловым. В состав ее включены как давние сказки, написанные и опубликованные еще в России, так и те, что возникли уже в годы эмиграции. Зафиксирован единственный отклик на книгу: О.//Руль. Берлин, 1929, 12 июня.

ИР. 1924. № 9. С. 12–13.

Голубая книжка. Спб., [1913]. С. 15–44. С илл. В. Фалилеева. Перепечатано в ИР. 1926. № 27(60). С. 14–15 и № 28(61). С. 19. …Жили-были две мышки, серые пальтишки. <…> Вытащил за лапку, сгреб в охапку и гам! — Этот фрагмент, написанный в форме раешника, Саша Черный выделил в самостоятельное стихотворение «Как кот сметаны поел» и с небольшими изменениями включил в сборник «Тук-тук!».

Жар-Птица. С. 26–35. С илл. М. Добужинского. Перепечатано в ИР. 1925. № 32. С. 16 и № 33. С. 16. С подзаголовком: Рассказ для маленьких. Много лет спустя, готовя книжку «Серебряная елка», автор внес изменения в текст, исключив целый ряд строк и фрагментов. Печатается по последней авторской публикации. После строки: «Стой тут, и если кто-нибудь войдет, скажи —„ма-ма“» было изъято:

— Я не могу, у меня испортилась пружинка.

— Ах, да, извините! Ну тогда запищи, я услышу и спрячусь куда-нибудь. Хорошо?

После строки: «Я не знаю дороги…» изъят следующий фрагмент:

— Возьмем извозчика, он знает…

— А деньги у тебя есть? — спросила Нолли.

— Ах, — вздохнул Пшик, — у Катиного папы в кармане были, да я не догадался взять…

— Красть стыдно! — строго сказала Нолли.

— А сидеть за кадочкой под дождем не стыдно? — ответил Пшик.

Помолчали.

— Ноги гуляют! — сказала вдруг Нолли.

— Где?

— Вот здесь. Посмотри в щелочку.

— Это люди. Там вверху и руки, и плечики. Только их не видно.

— Ой, смотри: маленькие ножки! Желтые калошки, Катины калошки! — закричала Нолли. — Пшик, Пшик, скорее, дерни ее за штанишки!

Пшик взглянул и вздохнул:

— Не Катя. Чужая девочка. Рыжая.

— Рыжая? Ах, Боже мой… Пшик, слушай, что это? Корова мычит. Разве им можно гулять по улицам?

— Это не корова. Авто-мо-биль! Автомобиль! Ба-бав-бав!

— Отчего он так скверно пахнет? — спросила Нолли.

— Он пьет бензиновую воду. Напьется и пахнет…

— Это как рыбий жир?

— Гораздо хуже, — с важностью ответил Пшик.

После строки: «— Вот так выудил, — сказал трубочист» было изъято: «Знатный будет Ваньке гостинчик!..» После строки: «— А я? А я? — закричала испуганно Нолли и выскочила вслед за Пшиком» исключен следующий фрагмент:

«Трубочист не заметил: он смотрел в трубу, а когда трубочист смотрит в трубу, он в это время ничего вокруг себя не видит. Нолли и Пшик осторожно доползли до чердачного окна и сели на раму.

— Солнышко заходит! — печально сказала Нолли.

— Птички домой летят! — показал рукой Пшик. — А мы на крыше…

— Пшик, смотри, какие больши-и-е пушки!

— Это не пушки — это трубы. Дым пускают.

— Зачем пускают?

— Автомобили делают, трамваи делают, куклы делают. Фабрики называются».

Елка. Альманах для детей. 1918. С. 42–43. В эмиграции автор перепечатал сказку: ИР. 1926. № 20(53). С. 18–19. По поводу этой сказки, предназначенной для альманаха «Радуга» (впоследствии — «Елка»), Саша Черный писал К. И. Чуковскому (9 февраля 1917): «Очень рад, что „Домик в саду“ Вам понравился. Я писал его усталый, как кошка после родов, ночью, в один присест — и, когда кончил, сам не знал, бросить ли что написалось в корзинку или послать в „Радугу“» (Архив Чуковского. Л. 6). Сохранился также листок с указаниями автора относительно иллюстраций, необходимых, по его мнению, к сказке: «1) Плотник Данила среди полянки обтесывает у елки бревно. Перед ним сидит кошка и внимательно смотрит. С березы с любопытством смотрит, наклонив голову, скворец. 2) Впереди Василий Иванович, за ним Тася, Лиля и прочие длинной вереницей идут в сад с вещами к домику (см. текст); вдали — домик. 3) Детвора внутри домика: ест свою стряпню. Собака, кошка и пр. Показать подробно внутренность домика. 4) Кошка повисла на окне снаружи домика, а мышь за стеклом с кусочком котлеты дразнит ее. Луна и прочее такое» (Архив Чуковского. Л.11).

ИР. 1926. № 13(46). С. 17.Грымза — имя для кота выбрано со значением. В словаре В. И. Даля даны такие его толкования: старый хрыч, брюзгач, ворчун.

ИР. 1927, № 3(88). С. 20–21. Зум — по-видимому, имя попугаю автор дал, исходя из «телефонной» формы рассказа. Зуммер (нем. summer — жужжать) — электромагнитный прерыватель тока, применяемый в радиотехнике и проволочной телефонии. Будучи включен в цепь постоянного тока, издает при работе своеобразное жужжание. «Мальбрук в поход собрался» — старинная французская песня, повествующая о ратных подвигах и гибели английского герцога Мальборо (или Мальбрука) (1650–1722). Переведенная в 1812 году на русский язык, вошла в военный песенный обиход, бытовала в репертуаре шарманщиков. Неудивительно, что попугай, которому 98 лет, поет ее — Это песнь его молодости. …Сзади винтик, по бокам планочки. <…> Пробочник? — По сути диалог представляет собой загадку с подвохом. Пробочник — устаревшее название штопора. Здесь речь идет о аэроплане. Саша Черный был мастер придумывать загадки. Есть все основания усматривать его авторство в загадках, задачах и головоломках, которые появлялись из номера в номер в журнале «Иллюстрированная Россия» на «Страничке для детей» (большинство из них не подписано, под некоторыми стоят литеры — А. Г.). Впрочем, и раньше, еще в 1917 году, он охотно предавался этому занятию. Вот что писал он К. И. Чуковскому: «Загадки, если пригодятся, хорошо, нет — бросьте под стол. Я еще пришлю…» (Архив Чуковского. Л. 4–5). Мерииа. — Так в первом издании. Авторских исправлений и пояснений не обнаружено.

ИР. 1926. № 13(46). С. 16–17. В изгнании Саша Черный проявил себя незаурядным ценителем и знатоком русских сказок. Дон-Аминадо в прощальном слове вспоминал, что поэт никогда не расставался с томом сказок Афанасьева в холщовом переплете. О другом, трехтомном издании русских народных сказок Саша Черный писал: «Выпущенные в Белграде „Издательской комиссией“ сборники (из собрания народных русских сказок П. Полевого, изданных в 1874 году), являются несомненно ценным вкладом в небогатую нашу зарубежную литературу для детей. Многие сказки в этих сборниках будут для детей новы, так как в томе Афанасьева их нет; остальные сказки даны в иных, превосходно изложенных вариантах» (ПН. 1929, 18 августа).

Трущоба — зд.: густой, непроходимый лес, заваленный трухлявыми колодами и хворостом, бурелом.

ИР. 1926. № 16(49). С. 16–17.

Отдельным изданием книга вышла в конце 1929 года в книгоиздательстве «Москва» (Берлин — Париж) в серии «Золотая библиотека». На титульном листе имеется подзаголовок: рассказ для детей. Однако в дарственных экземплярах автор вносил своей рукой исправление — вместо зачеркнутого «рассказ» вписывал «повесть». Известно два таких экземпляра. На одном дарственная надпись: «Милой Ноне на добрую память. А. Черный. 1/III—1930» (хранится в собрании составителя). На другом инскрипт такого содержания: «Летнему соседу, милому Славику. А. Черный. Янв. 1930» (хранится в собрании М. С. Лесмана). Славик — М. Н. Потоцкий, сын А. В. Щекотихиной-Потоцкой, пасынок И. Я. Билибина. По всей вероятности, он мог послужить одним из прототипов главного героя повести.

Отвечая на анкету Андрея Седых в рубрике «Писатели о своих книгах», Саша Черный дал следующую автохарактеристику своему произведению: «В повести „Чудесное лето“ помимо внешних событий и приключений меня занимала внутренняя, как бы подводная ее тема: захотелось вырвать эмигрантского мальчика, совсем еще детеныша, из городской квартирной клетки, освободить его от эмигрантских будней, среди которых всякое детство гаснет. В редких случаях (к счастью, не выдуманных) на долю наших детей выпадают такие праздники. Лето в усадьбе под Парижем и месяц у моря в Провансе окружают маленькое, уже рассуждающее создание хороводом ясных, насыщенных радостью, дней. Каждая собака, мул, котенок, становятся другом. Море, облака, холмы — не французские, не чужие, и не приходится смотреть на них со стороны глазами эмигранта-пасынка. Полнота такого маленького детского счастья, дошкольного, догородского, беспечного цветения и является основной темой повести. Книга эта была для меня подлинным отдыхом. Буду сердечно рад, если маленькие читатели переживут, хотя бы мысленно, вместе со мною зеленые дни „Чудесного лета“» (ПН. 1930, 1 января).