Я пришёл шестым.
Не могу сказать, что я не старался, но как-то так получалось, что… что не получалось вырваться вперёд. Не получалось – и всё тут. Я даже расстроился из-за этого. Забрался в машину и сидел там, расстроенный, и думал, что не выйдет из меня настоящего мотогонщика. Из Лёхи выйдет, а из меня нет, потому что, как говорит мама, не дано, потому что мне не хватает спортивной злости и азарта. Может, я учёным стану. Или инженером, как дедушка Валя. Или ещё кем. Не всем же быть мотогонщиками. Папа вот не стал – и ничего. И очень даже хорошо, потому что…
Но тут в машину заглянул Лёха и крикнул:
– Привет! – крикнул Лёха, будто мы с ним не виделись. – Хочешь орехов?
И высыпал на сиденье из кармана целую пригоршню орехов. И убежал. А я не побежал. Я стал грызть орехи и ни о чём не думать. Теперь я знаю: орехи очень помогают не думать, когда думать совсем не хочется.
Глава 26 Привезти на хвосте
Лёха на первую финальную гонку уезжал таким уверенным, что я даже посмеялся над ним:
– Ты, Лёха, сегодня придёшь первым от заду. Вот увидишь. Когда все уже спать лягут.
– Это ты приедешь первым от заду, – огрызнулся Лёха. – А я первым с переду.
Я опять утоптал песок на месте старта, и как только упала решётка, Лёха так рванул, что всего меня песком забросал. И даже папу. И было видно, что Лёха на трассу выскочил первым же, обогнав остальных метров на десять. И тут же исчез из виду, потому что трасса как бы падала под горку, потом поднималась, делала петлю, вновь падала, чтобы подняться окончательно, обежать стоянку автобуса с радио, в котором сидел дядя-комментатор, и вернуться назад.
Все папы побежали на трассу, а мамы уже стояли там, кому где нравилось, а я опять не побежал. Я пошёл пешком и, когда дошёл, Лёха выскочил со «стиральной доски» на поворот, развернулся и погнал дальше. Несколько гонщиков шли за ним следом, но с явным отставанием. А ближе всех к Лёхе даже и не «тридцатьчетвёрка», а «пятидесятка».
Вот Лёха снова показался, исчез, затем выскочил на большой трамплин, перелетел через него, приземлился сразу на два колеса, вошёл в большой поворот по внешнему радиусу и, – я даже не успел ничего ему крикнуть, – а он уже пронёсся мимо.
Тут я увидел, как наш папа, высунувшись на трассу из-за ограждения, крутит рукой, как бы накручивая обороты, давая понять Лёхе, что его соперники у него на хвосте, что надо поднажать и уходить от них ещё дальше. Но на хвосте у Лёхи после трамплина «висела» одна лишь «тридцатьчетвёрка», которая обогнала «пятидесятку», но на таком длинном хвосте, что и говорить нечего. Тренер «тридцатьчетвёрки» стоял на другой стороне и тоже что-то прокричал и покрутил рукой, но, как мне показалось, это ничего не изменило.
А на самом деле изменило. Когда Лёха показался из-за дальнего поворота, «тридцатьчетвёрка» «висела» у него уже не на хвосте, а на колесе.
И я подумал, что «тридцатьчетвёрка» – она ведь тоже не промах, она ведь тоже жмёт, ей ведь тоже хочется быть первой, у неё опыт, у неё звание, кубки, медали, а тут… Кто для «тридцатьчетвёрки» такой Лёха под номером пять? Даже и не знаю, кто он для неё такой. Может, «тридцатьчетвёрка» просто так решила отстать немного и посмотреть, что это за «пятёрка» такая, а потом так жимануть, что от Лёхи ничего не останется. А может быть и так, что она, «тридцатьчетвёрка», думает сейчас, что у неё, то есть у него, что-нибудь с мотором: не тянет или ещё что. Может… Всё может быть.
«Лёха, миленький, – шепчу я, увидев, как Лёха выскакивает на новый поворот, а вслед за ним «тридцатьчетвёрка». – Ну, нажми ещё чуток…»
Но тут нажала «тридцатьчетвёрка», и на моих глазах обошла Лёху.
– У нас опять смена лидера! – радостно прокричал дядя-комментатор по своему радио, потому что он явно болел за эту самую «тридцатьчетвёрку». – Всё-таки опыт – великое дело, скажу я вам! – кричал он. – Теперь, я думаю, лидер вполне определился. Хотя… хотя спорт есть спорт… – пробормотал он, потому что Лёха опять «сделал»-таки «тридцатьчетвёрку» на «стиральной доске», вышел на поворот, как-то необыкновенно ловко миновал его, газ – трамплин, пропал из виду, показался снова, выскочил на самый высокий трамплин – и только тогда появилась «тридцатьчетвёрка».
А Лёха уже катил мимо меня, вписываясь в поворот по большому радиусу.
И опять я не выдержал и как заору прямо Лёхе в ухо:
– Лёха! Давай! – заорал я так, что у меня у самого в ушах зазвенело, будто меня треснули по голове чем-то тяжёлым.
И мне показалось, что Лёха меня услыхал и поддал газу. И тут же скрылся из виду.
«Только бы он не упал, – шептал я про себя. – Только бы не…»
– Осталось два круга, – сказал дядя-комментатор. – Должен сказать, что лидерство «пятерки» для меня полнейший сюрприз. Как и для многих, кто внимательно следит за результатами гонщиков. Вот у меня тут записано, что в прошлом году Алексей занимал двадцать шестое место. В этом году он идет на двенадцатом. Хотя на соревнованиях местного, так сказать, масштаба, в отсутствии признанных лидеров, не раз поднимался на подиум. Этот юный гонщик явно шагнул в своём мастерстве далеко вперёд. Что ж, это хорошо. На лицо явная интрига… Итак, «пятерка» впереди. Хватит ли у него сил выдержать лидерство до финиша? Посмотрим.
У Лёхи хватило.
Папа готов был поднять его в воздух вместе с мотиком – так он обрадовался. И мама тоже. Она даже заплакала от радости. И все дяди подходили к Лёхе и жали ему руку.
– Ну ты, Лёха, сегодня дал! – говорили дяди. – Прямо-таки метеор!
И тёти подходили и пытались поцеловать его в щёку, но Лёха увёртывался. Он вертел головой и вёл себя так, будто ничего не случилось такого, чтобы поднимать шум и гам.
А один дядя спросил моего папу:
– Вы сами их тренируете или тренера нанимаете?
– Сперва сам, – ответил папа. – А с весны этого года Юра тренировал Лёху, а Лёха… Короче говоря, они сами друг друга тренируют, а я только консультирую.
Я из этого разговора, честно признаюсь, ничего не понял и решил, что потом надо будет подумать, почему папа сказал так, как он сказал, будто мы с Лёхой тренируем друг друга. Ведь мы просто гоняем на тренировках – и всё!
А неподалеку папа и тренер «тридцатьчетвёрки» размахивали руками и что-то говорили, говорили… А «тридцатьчетвёрка» стоял и молча кивал головой.
И тут к нам подъехал дядя Петрович, всё такой же красный и весёлый. Но подъехал он не на своём любимом большом красном мотоцикле, а на такой специальной «тачке» с четырьмя широкими-преширокими колёсами, но без крыши – квадроцикл называется. Дядя Петрович сидел в мягком кресле со спинкой и держался за круглый, как у машины, руль.
– Где тут мой крестник? – весело закричал дядя Петрович, не вылезая из своей тачки.
– Вот он ваш крестник, – сказала мама, высовывая Лёху из-за себя, потому что Лёха специально спрятался от дяди Петровича за маму, чтобы было ещё веселее.
– Привет, Лёха! – закричал дядя Петрович. – Помнишь, что я тебе говорил, когда мы с тобой чебурахнулись?
– Не-а, – сказал Лёха.
– Ну как же! – удивился дядя Петрович. – Я тебе говорил, что ты обязательно станешь чемпионом! Обя-за-те-льно! Вот что я тебе говорил лет эдак… пять тому назад.
– А-а, помню! – закричал Лёха, чтобы сделать дяде Петровичу приятное.
Не думаю, чтобы Лёха что-нибудь помнил. Даже я не помнил, что говорил дядя Петрович, хотя как они с Лёхой чебурахнулись, помнил хорошо: об этом часто вспоминали и папа, и мама, и сам дядя Петрович.
– Вот выиграешь второй заезд – и первое место у тебя в кармане, – пообещал Лёхе дядя Петрович. – Только не чебурахнись.
– Не чебурахнусь, – пообещал Лёха. – Я вчера уже так чебурахнулся, так сильно чебурахнулся, что со мной случился самый настоящий шок. Вот как я чебурахнулся! – похвастался Лёха. – Мне даже в нос нашатырь совали, чтобы я очнулся.
– А врачу вы его показывали? – спросил дядя Петрович у мамы строгим голосом, потому что он самый главный в нашем клубе.
Но Лёха опередил маму:
– Показывали! Показывали! – закричал он. – Только врач этот ничего в мотиках не понимает. Он даже ни разу не видел, как гоняются. Разве это врач! У него даже шоколадок нету.
– Ах ты шоколадная душа! – покачал красной головой дядя Петрович. – Ты уж поосторожней, пожалуйста.
– Я поосторожней, – сказал Лёха весело. И тут же спросил у Дяди Петровича: – А подарок мне дадут, если я выиграю? – спросил Лёха.
– Ты сперва выиграй, а подарок будет обязательно, – пообещал дядя Петрович.
– И Юре?
– И Юре. Юра тоже молодец! – сказал дядя Петрович. – Вы оба сегодня молодцы.
– А что нам подарят? – не унимался Лёха.
– Так я тебе и сказал, – погрозил дядя Петрович Лёхе своим толстым красным пальцем. – Это, брат, большой секрет.
– А я выиграю, – пообещал Лёха-нахал. – Я всех обставлю.
– Ну и хвастун же ты, Лёха, – заудивлялся дядя Петрович и снова покачал своей красной головой с белыми волосиками.
